Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча - Сесил Скотт Форестер

Голос Говарда заставил его открыть глаза.

– Показались две шлюпки, сэр. Только две.

Буш ушел к Кодбеку с семью шлюпками. Хорнблауэру оставалось только ждать, когда Говард закончит докладывать.

– Одна – баркас с «Камиллы», сэр, я узнал его в подзорную трубу. Не думаю, что вторая шлюпка с «Несравненной», хотя точно сказать и не могу.

– Очень хорошо, капитан, я сейчас выйду.

Чудовищный итог. Не вернулись пять шлюпок из семи – и Буш, видимо, тоже. Для того, кто в силах холодно взвесить выгоды и потери, уничтожение французской осадной артиллерии (если она и впрямь уничтожена) вполне окупило бы гибель даже всей флотилии. Но Буш! Невозможно, немыслимо! Хорнблауэр быстро вылез из ванны и, не найдя полотенца, сдернул с кровати простыню. Только вытершись ею и начав искать глазами чистую рубашку, он обнаружил полотенце, где тому и надлежало быть – на туалетном столе. Он торопливо оделся, с каждой минутой все острее переживая случившееся – первый удар был совсем не так силен, как постепенное осознание утраты, – затем вышел в соседнюю комнату.

– Первая шлюпка подходит к причалу, сэр. Я послал за ее офицером – он будет здесь с докладом через пятнадцать минут, – сообщил Говард.

Браун стоял у дальней двери. Сейчас, как никогда, Хорнблауэр мог показать себя железным человеком. Довольно было бросить: «Мой завтрак, Браун» – и спокойно сесть за еду. Однако он не мог притворяться, когда Буш, возможно, погиб. Легко разыгрывать хладнокровие перед боем, но сейчас речь шла о потере лучшего друга. Браун, видимо, прочел выражение его лица, потому что выскользнул из комнаты, даже не заикнувшись о завтраке. Хорнблауэр стоял как потерянный.

– Вот решения трибунала на подпись, сэр, – сказал Говард.

Хорнблауэр сел, взял верхний лист из стопки, глянул на него невидящими глазами и отложил обратно:

– Я займусь ими позже.

– Местные крестьяне узнали, что в городе хорошо продается сидр, и теперь везут его со всех окрестностей в огромном количестве, сэр, – сказал Доббс. – У нас участились случаи пьянства. Нельзя ли…

– Действуйте на свое усмотрение, – ответил Хорнблауэр. – Какие меры вы бы хотели предпринять?

– Я предложил бы, сэр…

От сидра разговор естественно перешел на обменный курс французских и британских денег, однако насущные дела не могли заглушить растущую тревогу о Буше.

– Где, черт побери, этот офицер? – Говард раздраженно вскочил и вышел из комнаты.

Вернулся он почти сразу.

– Мистер Ливингстон, сэр. Третий помощник на «Камилле».

Хорнблауэр оглядел вошедшего: пожилой лейтенант, по виду – уверенный и надежный.

– Докладывайте.

– Мы поднялись по реке без всяких происшествий, сэр. Шлюпка «Молнии» села на мель, но ее быстро удалось снять. Первый раз нас окликнули с берега, когда мы огибали излучину и огни Кодбека были уже видны. Баркас капитана Буша шел первым, сэр.

– Какой шла ваша шлюпка?

– Последней, сэр. Мы не ответили на окрик, как и было приказано. Я увидел две баржи на якоре и еще несколько у берега. Согласно приказам я направился к той группе барж, которая была ниже всех по течению. Нас встретили ружейным огнем, но французов было мало, и мы заставили их отступить, сэр. На берегу стояли две двадцатичетырехфунтовые пушки на дорожных лафетах, сэр. Я приказал заклинить их и сбросить в реку. Одна упала на баржу и пробила ей дно, сэр. Баржа потонула рядом с нашим баркасом: палуба была вровень с водой, и это аккурат перед началом отлива. Не знаю, что на ней был за груз, но, судя по осадке, что-то легкое. Ее люки были открыты.

– Продолжайте.

– Я повел свой отряд вдоль берега согласно приказам, сэр. Там было сложено много ядер, только что выгруженных с баржи, сэр. Она была разгружена только наполовину. Я оставил несколько человек затопить баржу и скатить ядра в реку, а сам с пятнадцатью матросами двинулся дальше, сэр. Там шла стычка между отрядом с «Молнии» и французами, сэр. Как только мы появились, враг обратился в бегство. Там были пушки на берегу и, еще не выгруженные, на баржах, сэр. Мы заклинили их все, те, что были на берегу, сбросили в воду, а баржи затопили. Пороха там не было, сэр. Мне было приказано по возможности взорвать цапфы, сэр, но возможности не представилось.

– Понимаю.

Пушки с заклиненными запальными отверстиями, сброшенные на илистое дно быстрой реки, не скоро смогут стрелять вновь, хотя лучше было бы взорвать цапфы и вывести их из строя навсегда. И ядра со дна реки тоже поднять непросто. Хорнблауэр легко мог вообразить яростную кровавую стычку на темном берегу.

– Тут мы услышали барабанный бой, сэр, и на нас двинулись солдаты. Пехотный батальон. До тех пор от нас отбивались только артиллеристы и саперы. Мне было приказано в случае появления превосходящих сил отступить, так что мы побежали к шлюпкам. Мы как раз оттолкнулись от берега и солдаты по нам стреляли, когда произошел взрыв.

На сером от усталости лице Ливингстона проступило беспомощное выражение. Он немного помедлил, затем продолжил:

– Взорвались пороховые баржи выше по реке, сэр. Не знаю, кто их поджег. Может, выстрел с берега. Может, капитан Буш, сэр…

– Вы не видели капитана Буша с начала атаки и не получали от него известий?

– Нет, сэр. Он был в первой шлюпке, я – в последней, а баржи у берега стояли двумя группами. Я атаковал одну, капитан Буш – другую.

– Понятно. Давайте дальше про взрыв.

– Он был очень сильный, сэр. Нас накрыло волной, залило по планширь, сэр. А когда волна