Владимир Набоков: американские годы - Брайан Бойд

Набоков даже не знал о том, что как раз в это время наклевывалась возможность не просто вести новый курс, но и перейти в другой университет. Мак-Джордж Банди, декан гуманитарного факультета в Гарварде, обратился к руководителям всех отделений с просьбой составить список людей, которых они хотели бы взять на работу, но которые в силу своих разносторонних талантов не укладываются в традиционные рамки американских университетов. Заведующим отделением современных языков, в том числе и славянских, был Гарри Левин, который предложил включить в список Набокова. Михаил Карпович с кафедры славистики боялся, что Набоков начнет рассказывать наивным студентам о том, что Достоевский писал детективы, но в конечном итоге поддержал кандидатуру Набокова. Набоковым заинтересовался и Марк Шорер с английского отделения. Банди был не против, но любую кандидатуру сперва полагалось обсудить на заседании кафедры. Роман Якобсон, светило гарвардской славистики, видимо, побоялся соперничества и раскритиковал Набокова за неординарное отношение к Достоевскому и к другим великим русским писателям. На это сторонники Набокова возразили, что он сам великий русский писатель. Якобсон ответил: «Господа, даже если допустить, что он крупный писатель, мы что же, пригласим слона быть профессором зоологии?» Парировать этот выпад не смог никто51.

VIII

В начале февраля Набоковы переехали по другому адресу в Кейюга-Хайтс в дом профессора Лористона Шарпа на Хайленд-роуд, 880. Они отказались смотреть за собакой профессора Шарпа, зато взяли на себя заботы о Бандите, сиамском коте с молочным взором, который оказался менее покладистым, чем Том Джонс. Спроектированный местным умельцем, выстроенный из кедровых бревен и похожий на ранчо дом Набоковы любили больше других, и эхо его отзывается в «Бледном огне». Большое окно выходило на заснеженный буковый лес. Они не задергивали штор, и по ночам казалось, что отраженная в стекле мебель стоит на снегу, в той хрустальной стране52.

За океаном «l'affaire Lolita» не затихало. Жиродиа пытался убедить Набокова возбудить дело против французского правительства, но у Набокова не было ни денег, ни желания рисковать репутацией своей книги, ставя ее в один ряд с писаниной вроде «Пока она не закричит» или «Как это делать»53. Он надеялся, что интерес к «Лолите» во Франции поможет ему вновь издать свои уже переведенные на французский язык книги. Он по-прежнему не подозревал, как «Лолита» изменит его жизнь.

С 1955 года Набоков упорно трудился над «Евгением Онегиным» и у него не было времени писать рассказы для «Нью-Йоркера», дававшие ему в последние десять лет столь необходимый второй заработок. Финансовые трудности заставили его вновь послать в журнал «Балладу о долине Лонгвуда», которую он постепенно переделывал начиная с 1953 года, когда «Нью-Йоркер» ее отверг. Набоков написал Кэтрин Уайт, убеждая ее повнимательнее присмотреться к тексту:

С моей обычной скромностью утверждаю: это лучшее из стихотворений, сочиненных мной, — превосходящее, например, «Вечер русской поэзии».

На первый взгляд баллада может показаться Вам странным гибридом между Шагалом и Бабулей Мозес. Но, пожалуйста, прилипните к ней настолько, сколько выдержите, и постепенно все разновидности интересных оттенков и скрытых узоров откроются внимательному глазу. Если же Вы по-прежнему не выносите ее, пожалуйста, отошлите ее назад без всяческих угрызений совести54.

Набоков прав: эта наивно-примитивная баллада — один из лучших образцов его поэзии. Арт Лонгвуд, американец из маленького городка, вывозит семью на пикник. Он показывает своему сыну-калеке, как бросать мяч, и закидывает его на дерево. Хотя в юности робкий Арт никогда не лазал по деревьям, он преодолевает страх и начинает карабкаться по стволу.

Up and up Art Longwood swarmed and shinned,And the leaves said yes to the questioning wind.

What tiaras of gardens! What torrents of light!How accessible ether! How easy flight!

His family circled the tree all day,Pauline concluded: «Dad climbed away».

None saw the delirious celestial crowdsGreet the hero from earth in the snow of the clowds.

Mrs. Longwood was getting a little concerned.He never came down. He never returned.

[Вверх и вверх Арт Лонгвуд карабкался и взбирался,И листья твердили «да» вопрошающему ветру.

Какие тиары садов! Какие потоки света!Как близок эфир! Как просто взлететь!

Его семья весь день стояла кружком под деревом,Полин заключила: «Папа от нас улез».

Никто не видел исступленных небесных толп,Встречавших героя с земли в снегах облаков.

Миссис Лонгвуд уже начинала тревожиться,А он так и не спустился. Он больше не вернулся.]

Туристы, ботаники, детективы и пожарники спешат к месту исчезновения Лонгвуда, и даже линчеватель, желающий «справедливость восстановить». Дерево срублено, но не видно никаких следов Арта Лонгвуда. «Покрыли пень лаком, поставили оградку и указатели. Уборные скрыли среди роз и винограда».

Жена Арта нашла себе нового мужа,

And now the Deforests, with four old men,Like regular tourists visit the glen;

Munch their lunches, look up and down,Wash their hands and drive back to town.

[И теперь Дефоресты, с четырьмя стариками,Как обычные туристы, приезжают в долину.

Съедают свой ленч, смотрят вверх и вниз,Моют руки и возвращаются в город.]

Набоков упомянул Шагала и Бабулю Мозес, но тут можно вспомнить и других художников. Вся баллада словно списана с картинки Нормана Рокуэлла — до тех пор, пока центром сюжета не становится мистическая загадка, преображающая ее в яркий пейзаж Тернера.

Удивительно подобрано и само имя Арт: типично американское, но в то же время в нем звучат отголоски иной среды — «art», искусство. Поэма и построена на контрасте между судьбой Арта и не способными его понять поедателями ленчей. Что делает смерть в уютном мире живых? И чем же заслужил Арт Лонгвуд такую необычную и несколько героическую смерть? Своею смелостью? Тоской? Мечтательностью? («Тихий Арт, который мог целый день глядеть на одну и ту же вещь, / Наблюдать, как жук ползет по стеблю, потом улетает»). На этот раз «Нью-Йоркер» принял балладу.

IX

В начале марта Набокова посетил в Итаке Иван Оболенский, чтобы попросить права на издание «Лолиты». В отличие от издательства «Даблдэй», новая фирма «Макдауэл Оболенский» обещала напечатать книгу уже весной и готова была поставить всё на успех. Два года спустя «Лолита» принесла огромные деньги совсем новой английской компании «Вайденфельд и Николсон», но в фирму «Макдауэл Оболенский» она попала чуть-чуть рановато.