Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы - Сергей Хрущев

По его мнению, у правительства не оставалось иного выхода, как раскошелиться и, невзирая на затраты, приступить к реализации планов постановки его Р-7 на боевое дежурство. Отец грустно пошутил: так он страну пустит по миру, империалистам с нами и воевать не придется.

С долей обиды Королев посоветовал, если его слов недостаточно, проконсультироваться у Глушко. В отличие от предыдущих встреч, они разошлись не то чтобы недовольные друг другом, но с чувством неудовлетворенности.

Вечером отец посетовал, что Королев, кажется, больше увлечен рекордами в космосе. Работа на оборону отошла на задний план…

Разговоры разговорами, а принятие решения о постановке ракет на дежурство не допускало отлагательств. Отец перечеркнул представленные грандиозные планы развертывания «семерок», они нам не по карману.

Он не сомневался: как только за океаном осознают нашу реальную возможность нанести ядерный удар по США, в мире создастся качественно иная ситуация. Угроза уничтожения даже нескольких городов заставит Соединенные Штаты задуматься, стоит ли платить такую цену за такое сомнительное удовольствие, как во много крат больше разрушенный Советский Союз. Слова отца пока еще не концепция, только оправдание вынужденного решения. Тем не менее стоит запомнить эту мысль. Отец никогда не поддерживал доктрину достижения стопроцентного ядерного паритета, считал подобное соревнование для нашей страны убийственным.

После всех сокращений и вычеркиваний в планах сохранились только три ракетные базы Р-7, собственно те объекты, к строительству которых уже приступили. Один дополнительный старт предполагалось построить там же, в Тюра-Та-ме — Байконуре, несколько поодаль от экспериментального. Он, естественно, обходился дешевле всех. Второй куст поместили неподалеку от Архангельска, в районе железнодорожной станции Плесецк. Оборудование двух стартов первой очереди закончили в 1959 году. 30 июля произвели первый учебный запуск, а 15 декабря 1959 года ракеты заступили на боевое дежурство. В 1961 году в строй вступило еще два старта. Они прослужили до середины 1964 года, когда базу решили преобразовать в космодром. Он теперь называется «Звездным». Третий куст привязали на востоке, в районе Красноярска. Там требовалось начать с нуля. Впоследствии мне не удалось отыскать информацию об этом объекте. Скорее всего, его строительство так и не начали.

Нацелили ракеты: одну на Нью-Йорк, другую на Вашингтон, в качестве целей для двух других предполагались Чикаго и Лос-Анджелес. Я не видел карт, на которые наносились цели, но разговоров о первых городах-заложниках на территории Соединенных Штатов в то время в околоракетной среде ходило немало. Отец тоже упоминал о них.

На моей памяти в боевое состояние эти ракеты приводились лишь однажды, в заключительные дни Карибского кризиса.

Отец не забыл совета Королева. Буквально на следующий день он позвонил Глушко. Валентин Петрович уже знал, о чем пойдет разговор, — секретные слухи разносятся еще быстрее несекретных. Поэтому на вопрос отца он без колебаний ответил, что берется спроектировать нужный двигатель на кислоте, а что касается самой ракеты, то он советовал бы поговорить с Янгелем. Тут, собственно, и выбирать не приходилось: Королев или Янгель, Янгель или Королев. К Макееву тогда еще всерьез не относились.

Отец пригласил к себе Янгеля. Сначала поговорили о подходивших к концу испытаниях Р-12. Отцу докладывали об обстоятельствах каждого пуска. Независимо от результата. Главный конструктор по ВЧ звонил с полигона Первому секретарю. Так повелось. В ответ выслушивал порцию поздравлений или слова сочувствия. Отец не распекал за неудачи, считал подобный прием недостойным собеседника и вредным для дела.

Мне не раз приходилось наблюдать, как все происходило. В случае удачи сияющий Челомей спешил на полигонный узел связи — походка легкая, почти крылатая. При аварии он не торопился, предпочитал дождаться первых расшифровок телеметрии, подыскать оправдания. Только тогда Главный отправлялся к телефону. Перед тем как взять трубку, выдерживал небольшую паузу, как перед прыжком в холодную воду. Затем трубка снята с рычага, быстрое соединение и печальное сообщение:

— Никита Сергеевич, докладывает Челомей. К сожалению…

Думаю, поведение других главных конструкторов отличалось только мелкими деталями.

Так что отец знал все об испытаниях Р-12. Сейчас подводились итоги. Янгель указывал на технологичность конструкции ракеты. По его словам, возможно наладить конвейер, выстреливать готовые ракеты, как сосиски. Отцу сравнение понравилось, он пообещал при первой возможности заехать на завод. Серийного производства ракет он еще не видел.

Затем заговорили о главном. Михаил Кузьмич сказал, что, как он уже докладывал раньше, межконтинентальную ракету на кислоте он построить берется. В качестве горючего вместо керосина он использует более эффективный несимметричный диметилгидразин, окислитель же остается прежним — уже зарекомендовавшая себя азотная кислота. В отличие от жидкого кислорода она не испарялась при нормальной температуре, и ракета не требовала подпитки, могла довольно долго стоять изготовившейся к старту. Есть, конечно, немалые технические трудности, и не только в двигателе. Королев прав — кислота очень токсична и агрессивна. Стоит чуть ошибиться, и она превратит ракету в труху.

Отец обрадовался. После столь категоричного «нет» Королева он приготовился к худшему.

В общем, Янгель считал — задача ему по плечу. Он рассказал отцу, что подобную ракету задумали и американцы.

Договорились встретиться через пару недель.

Предложения Янгеля базировались на солидном фундаменте. Уже несколько лет, практически со дня обретения независимости от Королева, его коллектив занимался проработкой собственной межконтинентальной ракеты. Как пишет в своей замечательной книге «Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны» (М.: Машиностроение, 1997. С. 22) Борис Евсеевич Черток, в самом конце 1956 года Михаилу Кузьмичу даже удалось пробить постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР, санкционировавшее, точнее, разрешавшее работы над новой межконтинентальной ракетой. Р-7 тогда еще не взлетела, и отец считал необходимым подстраховаться. После первых успехов Р-7 о предложении Янгеля практически забыли. Дела у его смежников и на заводе шли ни шатко ни валко, далеко не по первому приоритету.

Выпуск постановления отнюдь не открывал разработке зеленую улицу. Таких бумаг плодилось немало, и, как меня, в то время молодого инженера, учил многоопытный директор НИИ-10 Михаил Павлович Петелин, все правительственные директивы выполнить просто физически невозможно. Директору приходится выбирать, что делать, а что отложить в сторону, сообразуясь с обстоятельствами, решать, за неисполнение какого постановления тебя «убьют», за невыполнение чего «жестоко исколотят», а за что лишь пожурят. Янгелевские межконтинентальные дела проходили по последнему разряду, все силы и ресурсы отдавались Королеву.