Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы - Сергей Хрущев

Звезда Королева не закатилась, она все ярче разгоралась, но на небосводе ему пришлось потесниться. С конца 1958 — начала 1959 года Янгель завоевывал все более прочные позиции. Он начал вытеснять Королева из военного ракетостроения. Навсегда. Попытки Сергея Павловича вернуть утраченные позиции оказались тщетными. Ни кислородная, несколько похожая на американский «Атлас» Р-9А, ни твердотопливная РТ так и не получили массового распространения в войсках. Конкуренты оттеснили их на обочину.

А удачливая «семерка» служит верой и правдой, выводит на орбиту спутники, катает космонавтов. Начиная с нее ракетная техника разделилась на космическую и военную.

В том, что ракеты станут стержнем современной войны, отец почти не сомневался. Но уж очень они казались ему уязвимыми, беззащитно торчащие, почти не связанные с землей карандаши и конусы. О том, как защитить ракеты, отец думал постоянно. Эта мысль становилась навязчивой, не давала ему заснуть.

В молодости отец мечтал об инженерной карьере. В конце 1920-х годов с трудом упросил начальство в Киеве отпустить его в Москву учиться в Промышленной академии. Судьба распорядилась иначе, он не успел закончить курс, как о нем вспомнили и направили секретарем Бауманского райкома в Москве. Так и не удалось отцу заняться техникой, но тяга к инженерному творчеству у него сохранилась до последних дней. Он любил общаться с инженерами, загорался их идеями. Порой советовал сам, предлагал, как, по его мнению, можно улучшить конструкцию.

Летом 1958 года отцу показалось, что он придумал, как защитить ракеты от нападения противника. Их следует упрятать под землю. Первым он поделился своей идеей с Королевым. Кажется, это произошло в Крыму. Сергей Павлович отдыхал по соседству с дачей отца в санатории «Нижняя Ореанда».

Отец часто заходил туда в гости. В «Нижней Ореанде» отдыхали министры, секретари обкомов, конструкторы, ученые. Вокруг отца сразу собирался кружок, начиналось обсуждение злободневных проблем. Когда беседа окончательно перерастала в заседание Совета министров, он прерывал дискуссию и, смеясь, извинялся, что оторвал всех от дела, показывая при этом на опустевшие волейбольную и городошную площадки. Помахав на прощание рукой, отец продолжал прогулку.

Отец осторожно изложил свою идею Королеву. Всякого изобретателя, даже если он председатель Совета министров, разбирает неистребимая робость перед авторитетом эксперта. Королев воспринял предложение отца без всякого восторга, но обещал подумать и через несколько дней дать ответ.

Через неделю Сергей Павлович с сожалением проинформировал отца, что его предложение нереализуемо. Одним из возражений Королев выставлял то, что ракета в шахте сгорит в раскаленных газах, вытекающих из сопел двигателей. Отец придерживался иного мнения. В ответ на замечание Королева он предложил внутрь шахты поместить стальной цилиндр меньшего диаметра, а уж в него ракету. Тогда газы уйдут в зазор между цилиндром и стенкой шахты и ракета останется невредимой.

Королев стоял на своем. Пуск ракеты из шахты невозможен, не следует и пытаться. Кто знает, почему не оценил он идеи. Может быть, снова примеривался к своей «семерке». Действительно, запихнуть под землю такого монстра — задачка не из простых. Отец не сдавался. Он решил посоветоваться с Владимиром Павловичем Барминым, неизменным конструктором стартов всех королёвских, и не только королёвских ракет.

Через несколько дней из Москвы прилетел Бармин. Кроме Королева, отец пригласил еще и Янгеля. Он тоже приехал в отпуск в «Нижнюю Ореанду».

Все собрались за большим столом на веранде второго этажа обширного белокаменного дома, занимаемого отцом. Отец в который раз стал излагать свою идею.

У Бармина придумка отца тоже не вызвала энтузиазма. Он вежливо обещал проработать, посмотреть, посчитать — не отставишь так просто подобного изобретателя. Однако всем своим видом он демонстрировал: дело зряшное. На сей раз Королев молчал. Янгель тоже не произнес ни слова. Он вертел в пальцах незажженную сигарету, видно, ему очень хотелось курить. В присутствии некурящего и не терпящего запах табачного дыма отца он не решался это сделать даже на открытой веранде.

Отец уловил общее настроение, отступил, сказав, что, конечно, он не инженер, не специалист, не ему выносить окончательный приговор. Последнее слово за ними. Бармин еще раз обещал подумать.

Перешли к другим вопросам. Засиделись до темноты. Я внутренне сожалел, что отец вылез перед конструкторами со своими техническими решениями. Не его это дело. Вот и получился конфуз.

Вечером отец пошел проводить гостей. Дошли до поворота, настала пора прощаться. Гости отправились восвояси, а мы с отцом повернули к дому.

— Видно, ничего из моей идеи не выйдет, — с грустью проговорил отец. — Ну что же, им виднее.

Я пожалел его. Хотелось помочь. Но как? Я искренне считал, что полез он не в свое дело.

Отпуск пролетел быстро, отец вернулся в Москву, и мы с ним. Разбирая накопившиеся за месяц научные журналы и информационные бюллетени, я в одном из них наткнулся на краткое сообщение о предложенном американцами новом методе защиты баллистических ракет от ядерного удара. Рядом помещался небольшой чертежик: вертикальная шахта, в ней цилиндр, а уж в цилиндре ракета. Стрелками показывалось, как горячие газы от двигателей втягиваются в зазор между стенкой шахты и цилиндром, выбрасываются прочь, наверх в воздух, совсем как предлагал отец.

Я отложил листочки в сторону — вечером дома покажу отцу, сделаю ему приятное.

Когда я рассказал ему о своем открытии и показал принесенную картинку, отец обрадовался, как ребенок. Он долго рассматривал чертежик, а потом на прогулке все рассуждал о том, что бывает, и хорошие инженеры ошибаются, не распознают сразу стоящую идею.

По моей раскладке, события лета 1958 года стали последними в серии толчков, порожденных суэцким «взрывом» в октябре — ноябре 1956 года. Последний раз встали друг против друга американские морские пехотинцы, английские стрелки и советские дивизии. Разделяла их на сей раз территория Ирака.

В понимании отца, Ирак оставался вотчиной колониализма, а правительство Нури Сайда — олицетворением продажности и реакционности. Не случайно, направленный против нашей страны военный союз носил название Багдадского пакта.

Неожиданно в ночь с 13 на 14 июля 1958 года в Багдаде произошел военный переворот. Одна из дивизий иракской армии проходила через Багдад. Ее командир Абдель Керим Касем, ворвавшийся в королевский дворец, даже не захватил, просто поднял брошенную Нури Саидом власть.

Первым делом новое правительство денонсировало Багдадский пакт. Тем самым оно, по меркам того времени, автоматически становилось «нашим», «своим». Реакция не заставила себя ждать. Уже на следующий день, 15 июля, американцы высадили своих морских пехотинцев в Иордании. Благо там уже четвертый месяц не прекращались вооруженные столкновения, имелись все основания для вмешательства.