Гадюки в сиропе или Научи меня любить - Тильда Лоренс

 – Я и не сомневался, что не попаду в этот список, – отозвался Дитрих, ковыряя носком сапога подтаявший снег.

 Он снова облачился в тот же самый наряд, что и в первый день в школе. Все те же джинсы и сапоги. Никакой униформы.

 Свой первый день в новой школе он прогулял. Родители отправились оформлять его документы, а он, сославшись, на головную боль, остался дома. К тому же, вид у него сейчас был некондиционный. На щеках красовались живописные царапины, а под глазами снова залегли тени. Ночь прошла без сна.

 Дитрих никогда не считал себя особо сентиментальным типом, но всю ночь он провел, не смыкая глаз. Смотрел в потолок, думая, как жить дальше. Подсознание говорило, что нужно попытаться забыть. В ближайшее время, наверняка, не получится, но когда-нибудь он обязательно избавится от своих воспоминаний, сможет начать жизнь заново. Возможно, встретит другую девушку, которую сможет полюбить. Но времени должно пройти очень-очень много. Год, два, три... Больше, скорее всего. Эти сроки ничтожно малы, чтобы позабыть обо всем.

 Да и не хотелось Дитриху забывать о существовании милой девушки Люси.

 Всю ночь он провел, прижимая к себе водолазку девушки, не понимая, зачем это делает. Живые остаются с живыми, мертвые идут к мертвым. Тут ничего не поделаешь. Да и нет у него возможностей оживить Люси. Увы, он не сказочный персонаж, и не под силу ему достать чудодейственную живую воду...

 Наутро Ланц чувствовал себя разбитым, да и выглядел паршиво. Физическое состояние его мало волновало, царапины были сущей ерундой, в сравнении с тем, что творилось в душе. Особенно бесило завершение вечера. Кристина с её показными истериками и попытками казаться любящей матерью, хотя, на деле, наплевать ей было на то, что творится в жизни дочери. Есть ли у нее, что есть, что надеть и где переночевать. Могло ведь сложиться так, что Дитрих не проявил себя, как благородный джентльмен, и оказалась бы она на улице. Что тогда? Где стала бы Кристина искать причину всех зол? Кого обвинять в своих бедах? Ведь не было бы тогда подходящего кандидата на роль вселенского зла. Впрочем, в способностях Кристины Дитрих нисколько не сомневался. Она и тогда нашла бы способ выкрутиться из ситуации и найти козла отпущения. Главное, что своей вины она ни в чем не увидела, свалив все на Дитриха.

 Это он отобрал у нее дочь, он стал яблоком раздора. Из-за него Люси стала сама не своя и позволила глупым чувствам одержать победу над разумом. Из-за него она умерла. Ведь, если бы не он... Ланц и так чувствовал себя ужасно, а эти упреки окончательно добивали его. И без нападок Кристины он понимал, что виноват в смерти Люси. Да, на самом деле, виноват. Ведь, если бы он не считал ворон и был внимательнее, девушка осталась бы жива. Не бросилась спасать его, сохранила себя.

 Вслед за приступом самобичевания начался приступ дикой злости. Пока родителей не было дома, он вышел из дома. Путь его лежал в сторону бывшей школы, что так и не стала для него вторым домом. Она подарила ему счастье, она же и отобрала.

 В планах у Ланца был разговор с Кристиной. Нормальный, обстоятельный разговор, а не очередная базарная склока, что никому из них чести не делала, выставляя обоих в невыгодном свете. Кристина была такой по жизни, Дитрих невольно подстраивался под собеседницу, в итоге здравый смысл терялся в самом начале разговора, уступая место взаимной неприязни, упрекам и обвинениям. По большей части, бессмысленным. Кристина оставалась при своем мнении, Дитрих же со стороны казался невероятным истериком с бешеными скачками настроения. Он ничего не мог с собой поделать. Стоило только посмотреть в надменное лицо, увидеть косую, презрительную ухмылочку, как ему становилось не по себе, все ограничители срывало. Оставалось лишь желание поставить Кристину на место, заставить её признать неправоту. Но ничего не выходило. Дитрих бился, как рыба об лед, но никакого эффекта не достиг. Только заработал себе репутацию неуравновешенного идиота.

 Полный решимости, он подошел к школе, но так и не смог переступить порог. Замер у ворот, не зная, как поступить. То ли перебороть внутреннее состояние, умолявшее не делать глупости в очередной раз, то ли развернуться и пойти домой. Пока Дитрих решал, какую дорогу выбрать, на улице появился Паркер. Короткий разговор с ним решил проблему выбора. Обмена парой фраз хватило для осознания факта: Кристина, по-прежнему, остается при своем мнении. Никому не под силу переубедить её и заставить выслушать Ланца. Она все равно не станет его слушать, как не слушала раньше. Рассмеется в лицо, как только он заикнется о своей любви к Люси, а не простом влечении, на которое так часто напирала в своих обличительных речах мисс Вильямс. Женщина не могла принять факт чужой любви, разочарованная в своей семейной жизни и, как следствие, в этом чувстве. Она перестала верить мужчинам, для нее они были глупыми существами, не способными на высокие чувства. Всем им нужен только секс и ничего, кроме секса. Во всяком случае, её бывший муж был именно таким. А другие мужчины автоматически записывались в категорию «сволочи», их даже проверять никто не стремился. Кристине казалось, что Дитрих уж точно не из тех мужчин, что умеют хранить верность. Да и вообще не способен он на высокие чувства. Скорее всего, он, как и все остальные, думает лишь о сексе. И дочь её нужна была этому животному лишь для одной единственной цели, никакой взаимностью там и не пахло. Люси, дурочка, влюбилась, как кошка, готова была на край света за своей любовью бежать, только бы не потерять его. И что она только нашла в этом выродке?

 Кристина Дитриха в своих мыслях никогда настоящим именем не называла. В его адрес летели всевозможные отвратительные слова, но назвать его по имени Кристина так ни разу и не удосужилась.

 Она так и не изменила своего мнения. Осталась верна себе и своим убеждениям. Знала, что не сможет спокойно смотреть на того, кто стал причиной гибели её девочки. Захочется придушить его своими руками, как только увидит его в зале, а превращать похороны в фарс даже для Кристины было гадко. Она редко чуралась гнусных методов, но сейчас не смогла переступить через себя. Потому-то и отказалась от решения пригласить Ланца на похороны. Пару раз в голове мелькала мысль, что для Люси его присутствие важно, но потом сама же от этого решения отмахивалась. Мертвым все равно, кто провожает их в последний путь.

 Впрочем, Дитрих и так побывал на похоронах. Во всяком случае, у ограды кладбища стоял, глядя на процессию, и время от времени все же ронял слезы. Они снова появились, хотя, Дитрих был уверен, в день смерти Люси, он выплакал весь лимит слез, отведенный ему жизнью. Нет, ошибся. И тогда снова ревел.