Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Альфонсо тогда орал, как не в себя. У него шла голова кругом от ежедневных, бесконечных проблем, и пришедшем бабам пришлось несладко: их поспешное отступление к себе домой стимулировали огромные земляные комья, в избытке валявшиеся на дороге. Стража, которая должна была их вытолкать копьями, больше прикрывала их от кидающегося Альфонсо, нежели выпроваживали их. Хотелось бежать в Лес, хотелось спрятаться от всех в тишине деревьев и пении птиц, но среди мрака нудных и тяжелых обязанностей сверкнул яркий лучик света: Иссилаида забеременела. Пол Эгибетуза проводили с ней ночи на сеновале и ничего, а тут… В мире Альфонсо просто зажглась новая звезда, которая и осветила ему смысл его существования, смысл борьбы за чужую, но ставшую своей Родину, за свою семью.
–Это только начало, -ликовал он, – я хочу десятерых мальчиков и пятерых девочек. Тогда это будет семья.
Феликс хмуро отмалчивался, но его тоскливая рожа нисколько не волновала Альфонсо, не беспокоило его и то, как болезненно переживал бедняга свою неразделенную любовь к принцессе.
Все когда-нибудь кончается, кончился и ад с мобилизацией. Начался ад с походом. Шпионы все сказали верно: Степь напала в середине мая, впрочем, не особо скрывая того, что нападет. На встречу Степейской армии выдвинулась армия Эгибетузская, состоящая из пятидесяти тысяч вооруженных ртов.
Палящее солнце, дожди и ветры, постоянный грохот тысяч ног, бесконечные дни, проведенные в седле лошади превратили жизнь Альфонсо в нескончаемые мучения, которые усугублялись еще и тем, что Феликс ибн Эдмундов переносил все это слишком просто.
– Я думал ты в Лес свалишь, – сказал ему Альфонсо, – с каких пор ты стал патриотом чужой страны?
– Я хочу порвать на клочки ту проклятую страну, которая угрожает моей принцессе… Я вернусь в орденах и медалях, или не вернусь совсем…
– Какой твоей принцессе, очнись? Ты бывший разбойник. Да будь ты хоть герцогом, она даже не посмотрит на тебя. У нее куча женихов королей и принцев в крупных странах, ее, во благо государства точно продадут подороже какому нибудь правителю .
– Это неважно. Настоящая любовь пробьется через камень любых предрассудков и домыслов. Я добьюсь ее, или умру за нее, как подобает настоящему рыцарю…
– У-у-у-у-у, как тяжко то, – присвистнул Альфонсо, а потом подумал, что сам испытывал то же самое, когда впервые увидел Иссилаиду. Но там была другая ситуация: она была богиней, а он каким то захудалым графом, и все же, через кучу терний, они, наконец то, вместе и она беременна от него. Кто теперь может быть счастливее?
– Умереть тебе будет проще всего, похоже, – сказал Альфонсо подумав, – но есть вариант, связанный (он понизил голос) с Волшебным городом…
– Спасибо, ходили уже черт знает куда за волшебной болтовней, – угрюмо пробурчал Феликс,– по моему мы прекрасно доказали, что все это выдумки.
– В том то и дело, что не доказали. Мы же тогда не дошли, потому что не знали, как туда идти.
– А теперь знаем?
– Теперь – да.
И Альфонсо подстегнул лошадь, чтобы ускориться и отъехать от Феликса на этой интригующей ноте; в ускорении, конечно, необходимости не было, но так было более интригующе и эффектно. Степь сотрет в порошок всю армию Эгибетуза, после чего армия, например той же Либеразы, сотрет в порошок армию Степи, а ту армию – другая страна, а ту – другая, и так до бесконечности, пока либо не поубивают всех людей на Великом континенте, либо выживет одна страна с кучкой особо везучих людей.
Альфонсо себя к особо везучим не причислял, тем более теперь, когда отвечал не только за себя, он просто не мог полагаться на везение.
Солнце жгло неимоверно, задница, от постоянной езды верхом, горела огнем, а тут еще Феликс принялся восхвалять свою принцессу, детально, в ярких красках, описав ее с ног до головы, причем даже ногти не забыл. Не подозревал Альфонсо в таком необразованном, нисколько не утонченном бывшем воре такую романтическую натуру и такого влюбленного зануду. Не знал он и такого количества эпитетов, которыми можно было бы описать волосы над глазами (брови, то бишь).
– Скорее бы же уже эти чертовы Степейцы меня пристрелили, только бы не слушать этот любовный бред – с тоской думал Альфонсо.
Тем не менее разведка доложила, что Степейцы недалеко, и бой был назначен завтра на рассвете, если враги не нападут раньше. Генеральный штаб долго совещался по поводу стратегии боя; Альфонсо, как герцог, мог внести предложение, но присев на такой удобный, твердый, широкий, а главное, неподвижный стул, начал, помимо воли, проваливаться в дрему, иногда выныривая в реальность на самых громких вскриках. Предложений у него все равно не было: в организации боя он имел поверхностное представление, и потом, по его опыту двух боев, организованный бой быстро превращается в обычную свалку, в которой первой же погибает организация. Единственно, на что ему хватило выдержки, так это выслушать его роль в этой грандиозной битве, поставившей на кон жизнь и благополучие Эгибетуза.
– И так, мы с десятью тысячами солдат кавалерии должны обойти вражеский корпус и ударить в тыл и фланг, окружив тем самым Степейцев и внеся в их ряды панику, – объяснил он Феликсу диспозицию.
– Какой то простенький и бесхитростный план, – ответил на то Феликс.
Солнце поднималось издевательски медленно, словно специально раздражая медлительностью десятки тысяч человек, готовящихся к смертельной битве. Грозно и громко ломало тишину звяканье железа, всхрапывали лошади, вспарывая землю острыми копытами, колыхались на ветру стяги и флаги, готовились к подаче сигнала горнисты с рожками. Воеводы и дружинники, графы и герцоги, генерал и его свита – все успокаивали свое бьющееся галопом сердце перед тем самым решающим мигом, когда лавина тел превратит поле битвы в кровавую мясорубку. Но это все было где то позади.
А здесь, утопая по колено в болотной жиже, шагали, понурив уставшие головы, лошади кавалерии, на которых сидели кавалерийцы – они не спали, но очень хотели.
– Я говорю тебе, мы заблудились, – тихо прошептал Феликс.
– Ничего не заблудились, вон полярная звезда, мы шли правее…-тоже тихо, чтобы никто не услышал, ответил Альфонсо.
Однако он знал, что они сбились с маршрута и ушли далеко в сторону. И расчет был до простого прост – повернуть в нужном направлении и вступить бой в тот момент, когда он будет подходить к концу и
