Сколько волка ни корми - Карина Сергеевна Володина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Потому что я действительно…
– Вран.
– Я не делаю это так, – прищуривается Вран.
– Что и как?
– Я не… приукрашиваю какие-то вещи «просто так», если ты хотела мне что-то этим показать.
– Приукрашиваешь?
– …недоговариваю.
– Приукрашиваешь и недоговариваешь?
Вран улыбается ещё шире и ещё растеряннее. Ветер ерошит его остриженные волосы, перекидывает их на другую сторону.
– Чего ты хочешь от меня?
– Чего я хочу? – повторяет Бая. – Даже не знаю, Вран. Может быть, немного правды?
Вран вздыхает – задумчиво и глубоко. Смотрит на Баю так, словно она попросила его о чём-то невозможном – а может, так оно и есть? Бая всё ещё держится пальцами за свой пояс, наброшенный на него.
Бая всё ещё улыбается.
– Немного правды? – повторяет и Вран. – Что ж… хорошо. Сказать по правде…
Он замолкает на несколько мгновений – и, кажется, придвигается к Бае ещё ближе. Совсем ненамного – но его дыхание пробегается по её губам, а его запах окутывает её полностью.
– Сказать по правде, я очень скучал по тебе, Бая с Белых болот, – говорит он низким голосом.
И тянется его рука к щеке Баи, и слегка склоняется его голова, и появляется что-то новое в глазах – новое и в то же время такое старое. И затихает лес, и замирает солнце, почти достигшее его вершины, – и снова подхватывает, затягивает в себя Баю то чувство, которое она, казалось, забыла за столько лет. Бая вдруг ощущает спокойствие. Лёгкость и расслабленность. Безопасность. Желание.
Желание.
Желание…
– Нет, – говорит Бая, перехватывая руку Врана за запястье.
Вран, прикрывший было глаза, вздрагивает от неожиданности. Смотрит на Баю с растерянностью, даже недоумением – что значит «нет»?
Бае вновь хочется рассмеяться. Почему Бае постоянно хочется смеяться? Как ему удаётся смешить её даже тогда, когда она должна кипеть от возмущения?
– Нет, Вран, – повторяет Бая, отводя его руку от своего лица. – Это совсем не та правда, которую я ждала. Если ты сделаешь так ещё раз, я выверну тебе запястье. Не заставляй меня подтверждать свои слова.
– Зачем же так жестоко? – тянет Вран. – Бая, пойми меня правильно – я только…
– Пришёл ли к тебе хоть кто-нибудь из других глав? – прерывает его Бая нетерпеливо, разжимая пальцы. – Сколько членов твоего племени покинули тебя, узнав, что ты задумал? А знают ли они вообще, что ты задумал? Видят ли они, куда ты их ведёшь? Понимают ли они, что пойдут за тем, кто сам очень плох в волчьем обличье? Или ты поставишь первыми волков моего племени и спрячешься за ними? Знаешь ли ты, что люди не теряли времени даром, пока ты дурил головы доверчивой молодёжи? Вот правда, которую я хочу знать, Вран. Вот за чем я сюда пришла. Можешь ли ты дать мне хоть один ответ на эти вопросы?
– Только за этим? – спрашивает Вран.
Разочарованно. Он даже не скрывает этого разочарования – наглец или дурак, а может, и то и другое, но он даже не пытается притвориться, что его занимают все эти разговоры, ради которых он якобы вызвал её. А вызывал ли он кого-нибудь ещё? Теперь Бая в этом сомневается. Теперь Бае кажется, что Вран продумал, просчитал всё заранее – и даже не ожидал, что на его послания откликнется кто-то, кроме неё. А если так, то зачем было эти послания рассылать?
– Может быть, ещё за тем, чтобы спасти тебя от того, от кого я не должна была тебя спасать, – ведёт плечом Бая. – Но не более того, Вран. Итак. Ответишь ли ты мне хоть на что-нибудь или я могу развернуться и уйти?
Вран усмехается – так же восхищённо, как в самом начале их встречи, когда Бая отвергла его сухой плащ.
– Конечно отвечу, Бая, – говорит он вкрадчиво, беря её за руку сам; Бая не отдёргивается, хотя первое её желание – именно такое. – На всё, что ты только пожелаешь. Ты попросила меня посмотреть, когда мы только пришли сюда, – а теперь я прошу тебя: посмотри. Посмотри на это. На всё это.
Вран разворачивает её туда же, куда разворачивала его она, – в сторону деревни и кургана. Вран взмахивает рукой, обводя высокие деревянные стены, высоких деревянных людей – и его спина становится ещё прямее, а глаза загораются странным, болезненным, лихорадочным огоньком. Бая смотрит несколько мгновений в эти глаза – и ей уже совсем не хочется слушать все его ответы.
Потому что Бая видит: Вран по-прежнему не понимает ничего.
– Ты хочешь напугать меня этими стенами, – говорит Вран, мимолётно морщась – мол, какая глупость, где он – и где эти жалкие стены. – Ты хочешь напугать меня этими божками. Ты хочешь напугать меня этими людьми – и тем, что ко мне никто не пришёл. Но знаешь что, Бая с Белых болот? Я никого и не звал. Кроме тебя.
Ну конечно. Как Бая и думала.
– Я никого и не звал, потому что я знал с самого начала – это бесполезно, – горячо продолжает Вран, отпуская руку Баи и делая несколько шагов вперёд – к краю холма. – Я знал, я знаю, что в ваших племенах до сих пор живёт страх, в котором упрекают моё племя, – страх перед людьми. Перед этими самодовольными, высокомерными, безрассудными и жестокими существами, которые получают всё, что хотят, пользуясь вашим миролюбием и добротой – и страхом, скрепляющим это своими корнями. Нельзя быть добрым и бесстрашным, Бая с Белых болот, нельзя желать спокойной жизни, ничего не делая, и не признавать, что это желание вызвано страхом перед решительными действиями. Ни одно из ваших племён не готово что-либо изменить – потому что вы закостенели в этом страхе, вы боитесь людей, боитесь предков, боитесь своего Хозяина, который скажет вам: нет, мне это не нравится, не быть вам больше волками. У вас необъятные способности – и в то же время вы не способны сделать ничего, потому что всё ещё связаны теми, кого вы ставите выше своей жизни и благополучия. Подумай, Бая: по чьим заветам ты живёшь? Мёртвые волки, которых уже ничего не потревожит в их вечном лесу, шепчут тебе: терпи, не сопротивляйся, и ты будешь счастлива. Хозяин, создавший вас когда-то, не делает ничего с вредителями, вторгающимися в ваши дома, и запрещает и вам бороться с ними – конечно, запрещает, его-то они не беспокоят. Я тоже говорю тебе, Бая: посмотри. Посмотри на этот лес. Посмотри на его границу – неужели не заметила ты, как
