Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги! - Иван Кузмичев

спиной к полковнику Митюхе. – Наш государь-батюшка изволил отметить тебя и твоих витязей, полковник, а тебя за столом нет – непорядок. Ступай, бражничай дальше, иначе осерчает царь-батюшка, в немилость впадешь.

– Спасибо за совет, я как раз собирался обратно за стол, – улыбнулся Прохор как можно дружелюбней.

Удивительное дело, но царь Петр действительно ценил в людях их личные качества, полезность для дела. Даже во время застолья по случаю победы в сражении государь выспрашивал у собеседников о разных новшествах в их стране. Причем его интересовало все, начиная от сельского хозяйства и заканчивая корабельным делом. Вот только утолить неуемную жажду знаний русского царя не мог никто.

– Полковник, что такой квелый? Неужто заскучал здесь на застолье? – изумленно спросил у Прохора государь.

– Нет, ваше величество, просто занемог я, устал, трудный день был. Да и о солдатах справиться надо, как там они, – ответил полковник витязей.

– Ты им что, нянька, что ли? – хмыкнул Петр.

Постепенно гости стали прислушиваться к разговору государя и молодого офицера.

– Нет, царь-батюшка, не нянька, но вот о раненых заботиться должен, как отец родной, – спокойно сказал Митюха, вызвав смех у пьяных гостей. Только у четверых на лицах появилась задумчивость, одним из них оказался сам государь.

– А откуда ты такое узнал, воин? Ведь мало кто так думает; почитай, только лейб-гвардия у меня в заботе, а остальные полки сильно им в фураже и вещах уступают.

Царь с интересом смотрел на витязя, словно изучал, как одного из уродцев в своей кунсткамере.

– Сии истины открыл нам его высочество, – чуть склонил голову полковник.

– На словах, что ли? – хмыкнул Петр.

– Нет, ваше величество, царевич написал для витязей устав…

– Вон оно как… Интересные вещи я узнаю, очень интересные, – погладив усы, протянул государь. – А больше он ничего не писал?

– Никак нет, ваше величество.

– А откуда он это узнал? Пример с кого брал? Ответствуй, полковник, – негромко приказал царь.

– С ваших наставлений и артикулов, государь, и прусского устава, – ответил Прохор заученными словами.

«Говори только то, что я тебе говорил, больше ни о чем не упоминай, многое пускай останется тайной: негоже иностранцам и прочим подхалимам знать государеву тайну. Все, что нужно, я сам отцу расскажу, когда свидимся с ним», – писал в письме Старший брат.

– Вот только многое его высочество изменил, под русского воина сделал, где-то убрал, где-то прибавил…

– Интересно, а почему он мне об этом не рассказал? Утаил, значит? – грозно нахмурился порядком захмелевший царь.

– Никак нет, ваше величество, его высочество приказал ни о чем не рассказывать, так как сам хотел рассказать вам, даже с собой привезти хотел, но не успел, уехал за границу с посольством, – опустив глаза, сказал Прохор, искоса следя за севшим обратно государем, нервно набивающим трубку табаком.

– Хорошо, если так. Как только сын приедет, мы с ним потолкуем.

Успокоившись, Петр улыбнулся и залпом выпил стоящую перед ним чарку медовухи.

Дальше пьянка перешла в монотонное винопитие, с ежеминутными здравицами и пьяным гоготом, прерываемым изредка чьим-нибудь рыганием. Воспитание большей части окружения царя России действительно оставляет желать лучшего; правда, от черни, поднявшейся до этих высот, недалеко ушли и именитые бояре, а также и шведские аристократы, сильно перебравшие медовухи и вина…

Как ни старался Прохор соблюдать меру за столом государя, но увы, ничего не вышло: были такие здравицы, пропустить которые было невозможно ни в коем случае. Ну а молодому, неискушенному мужчине много ли надо? В итоге ближе к одиннадцати часам вечера полковник кое-как добрел до своего шатра, где благополучно и уснул, не зная, что его витязи тоже находятся в изрядно подпитом состоянии. Молодых воинов смогли напоить зрелые, седоусые ветераны, с интересом и снисхождением разглядывающие одетых в странную форму витязей.

* * *

На следующий день

Полтава

Утро оказалось сильно испорчено. Голова полковника раскалывалась неимоверно, Прохору хотелось выть от боли. Единственным утешением оказался половник с рассолом, неизвестно как оказавшийся рядом с кроватью молодого полковника.

«Видимо, кто-то из обозников постарался», – с благодарностью подумал командир витязей, делая большой глоток.

Вообще, вся система корпуса Русских витязей была немного странной, особенно если сравнивать ее с регулярными полками. В корпус набирают только малолетних отроков, при этом там они уже делятся на пятерки и взводы, десятков как таковых нет. В обоз набирают обслугу, не касающуюся воинских умений и навыков, умудренных опытом ветеранов, которым придают витязей для обучения и практики. Большая часть – калеки, не желающие влачить безрадостную жизнь в городских подворотнях, или списанные по годам седовласые мужики, не знающие ничего, кроме воинского дела, – такие, как наставник Михей, к примеру. В самом же корпусе витязей вообще пестуют исключительно жители Петровки.

Полевые кухни, частенько используемые сначала батальоном, а потом и неполным полком витязей, хотя и решили множество проблем с питанием воинов, оказались не такими эффективными на месте постоянного базирования, из-за чего в самой Петровке все полевки используются только на выезде или в дальних рейдах.

Удивительное дело, но полк Русских витязей до сих пор обходят такие проблемы армии, как инфекционные заболевания. Быть может, потому, что питание у воинов много лучше обрабатывается, нежели у всех остальных солдат русской армии, до сих пор питающихся отдельно друг от друга?

Вот и сейчас утро в самом разгаре, а пара хозяйственных взводов, постоянно меняющихся, уже растапливает четыре полевки, по одной на две сотни витязей. Кто-то готовит котлы, воду, чистит репу, рубит жесткое вяленое мясо, похожее на подметку сапога… Как диковинка, отдельно готовится пара мешков картофеля – земляного яблока, выращиваемого в Петровке и у помещика Александра Баскакова. Наказ царевича по внедрению этого заморского овоща исполняется с неохотой – мало ли чего чудит наследник, – но все же в срок. Аккурат по тем нормам, какие указаны Старшим братом и парой людишек, приехавших с государем-батюшкой из заморских земель, видевших и общавшихся с крестьянами, которые уже выращивают этот картофель у себя в хозяйстве.

Прохор, чувствуя, что тяжесть из головы постепенно улетучивается, быстро собрался и вышел из шатра, предварительно проверив сундуки с добром, привезенным вчера разведчиками. Бумаги и золото шведского короля оказались на месте.

– Полковник, завтрак готов, прикажете подать на пробу? – тут же подскочил к командиру витязей один из поваров, капрал третьего взвода пятой роты Кузьма Дронов.

– Давай неси, а то ребята уже заждались совсем, вон лица какие понурые, наверное, голод мучает, – улыбнулся Прохор, глядя на хмурые лица молодых воинов.

Причину столь разительных перемен в своих витязях полковник знал лучше кого бы то ни было, сам страдал тем же,