Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги! - Иван Кузмичев

Алехандро, поворачиваясь спиной к чадящему дымом городу, из которого то и дело слышались животные крики боли и слитные залпы десятков мушкетов.

Капитан фрегата не смог помочь своим собратьям, подвергшись атаке английских каперов. Подняв паруса, испанец двинулся им навстречу, готовя к бою собственные орудия, пока еще оставшиеся пустыми после последнего залпа. Но корветы, действуя на удивление слаженно и четко, не желая вступать в открытое противостояние с более сильным противником, аккуратно разошлись в стороны, разворачиваясь бортами к плывущему на них фрегату.

Секунда – и первые дымные облачка взвились над палубами англичан, посылая в испанца оставляющие за собой дымный хвост бомбы. Все бы ничего, но капитаны корветов, действуя слаженно, допустили небольшую ошибку в наводке, из-за чего из пары десятков бомб фрегат задели только десятая часть, да и то вскользь, срикошетив в воду.

Между тем англичане спешно разворачивались другими бортами, стараясь выжать из своего положения максимальную выгоду, но им не хватило каких-то пары минут. Фрегат подплыл к ним вплотную, минута – и уже над бортами фрегата взмыли маленькие облачка белесого дыма, тут же развеянные налетевшим ветром. Борта одного из корветов неожиданно вздулись горбом и лопнули, выпуская наружу красные языки пламени, сразу же охватившего всю палубу англичанина. На втором же корвете разрушений, как я успел заметить, почти не было, большая часть снарядов с левого борта испанца оказалась картечью. Вся палуба второго корвета оказалась пустой: попавшая под обстрел обслуга осталась лежать недвижимыми телами рядом со своими орудиями.

Однако, как оказалось, у англичанина еще был порох в пороховницах: треть пушек таки выплюнули горящие снаряды в сторону фрегата. Чуть погодя уже на испанском корабле стал заметен поднимающийся над кормой черный дым, где до этого громыхнула пара взрывов.

Словно мелкий раненый шакал, английский корвет, подняв паруса, лег по ветру, уходя от фрегата в открытое море, спасать тонущих моряков с взорвавшегося английского корабля никто не собирался. Испанец на всех парусах мчался обратно в порт, чадя в лазурное небо черным дымом. Оставшихся защитников города дожимали австрийские солдаты, планомерно, как механические часы, отстреливая облаченных в кирасы поверх алых пышных рубах воинов.

Ополчение – чуть больше трех сотен человек вместе с сотней выживших солдат – из последних сил отбивалось от наседающих австрийцев, упорно идущих вперед. Длинные пики с легкостью пропарывали беззащитную плоть людей, буквально насаживая их на четырехметровые оглобли. Испанцы до последнего не сдавались, держались на последнем издыхании.

Но вот, наконец, в порт заходит фрегат; недолгое мельтешение – и левый борт корабля поворачивается в сторону основной массы австрийцев…

Что было дальше, я не смог увидеть: шнява «Санта-Лючия» сменила курс, и теперь Мессина осталась за небольшим перелеском, надежно скрывающим от наблюдателя все происходящие там события; одни только темные клубы дыма по-прежнему уносились ввысь, никакие звуки городского боя или выстрелов пушек фрегата больше не были слышны.

– Мне жаль, Алехандро, но мы не могли ничего сделать, – искренне говорю графу, надеясь, что боль все же не окончательно затуманила его разум.

– Я знаю, светлейший князь, но видеть, как твой город гибнет от рук врага… Это мерзко, унизительно, особенно когда ты сам уплываешь… словно трус!

Покрасневшие глаза испанца с холодной отрешенностью наблюдали за суетящейся командой шнявы.

– Нет, ты не прав, уважаемый граф, далеко не прав. Ты не трус. Вот скажи мне: если бы на поле боя тебе был отдан приказ стоять в засаде с твоей ротой, ожидая команды для благоприятной атаки, ты стал бы ждать, видя, как погибают твои соотечественники? – с легким прищуром глаз спрашиваю испанского офицера.

– Если бы был такой приказ, то конечно, – не думая, отвечает он.

– Так почему же ты тогда говоришь о трусости, когда речь идет о нашем отплытии? – строго спрашиваю его. – Ведь для нас главное – добраться до Мадрида, на аудиенцию к твоему королю Филиппу Испанскому, где я смогу от имени своей страны говорить о государственных делах, ты же сможешь сразу же по прибытии оповестить власти Барселоны о нападении на Мессину. Разве это не лучше, чем бесславно погибнуть на улицах пылающего города? Стать его освободителем, пускай не личным, но ведь вовремя принесенная новость помогает порой лучше любой армии за спиной.

– Вы правда так думаете, сеньор? – с надеждой спрашивает меня испанец.

– Конечно, иначе я бы не стал говорить вам об этом, сеньор Алехандро…

– Алехандро. Для вас я просто Алехандро, – улыбнулся граф.

– Конечно… Алехандро, – согласился я, пробуя на звук имя испанца без дополнительных слов. – Тогда и ты можешь обращаться ко мне на «ты», так будет много удобней. Тебе так не кажется?

– Это честь для меня, – отрывисто кланяется граф Гомез.

– Вот и хорошо. Думаю, нам стоит обдумать, как и что говорить при встрече с властями Испании, иначе быстро добраться до королевского двора мы не сможем, – задумчиво протянул я, глядя на едва видимый дым над горизонтом, оставляемый позади.

* * *

Июль 1709 года от Р. Х.

Центральная Россия

Тусклые стены кабинета слабо угадывались в полутьме, ночь только-только вступила в свои права, на небе нет ни одной звездочки, грозовой небосвод плотно затянут тучами, где-то вдалеке вспыхивают ломаные росчерки молний.

В подсвечниках догорала пара свечей, спиной к ним сидел уже немолодой мужчина. Лицо его покрыто морщинами, пряди черных, как вороново крыло, волос ниспадают с плеч, вот только большая часть их уже тронута сединой, ежеминутно напоминающей о прожитых годах.

– Ерема! – внезапно крикнул мужчина сильным поставленным голосом.

– Я здесь, господин, – появился на пороге кабинета старый слуга.

– Думаю, пора тебе наведаться к нашим друзьям, – плотоядно улыбнулся мужчина.

– Но разве их не убили, мой господин? – приподнял голову от пола слуга. – Ведь не далее как пару месяцев назад охальники на деревушку Корзня напали, пограбили ее всю, а их самих на деревьях развесили, воронью на поживу.

– А я разве сказал, что ты к этому недотепе поедешь, да пожрут его в аду черти? А то я не знаю, что ватага его на дороге к Рязани вся развешена, а его самого найти так и не удосужились, хотя наверняка просто не узнали в изъеденном червями трупе. Ну да ладно, не об этом речь, дело важное тебе предстоит. Нужно тебе, Еремка, напомнить о себе этим лапотникам, незнамо с чего возомнившим себя боярами.

– Но разве они не у царевича на службе сейчас? Послушают ли они, господин? – посмотрел на своего хозяина старый слуга.

– Не твоего ума дело, у кого они на службе! Главное, что они у меня вот тут все! – потряс