Белая река, черный асфальт - Иосиф Абрамович Гольман

Багров попросил остановить машину.

На самом деле ему вовсе не хотелось покидать насиженное в подушечках гнездо. Но он был профи, однозначно профи. И упустить возможность еще раз покопаться в источниках информации категорически отказывался. Ольга бы ехала дальше, потому что вскоре после того, как зарычал мотор, заснула. Проснувшись от остановки, разумеется, тоже сразу включилась в дело.

Две улицы расходились – если ехать из района в город – под острым углом. Точнее, одна, главная, шла дальше, а вторая некруто уходила влево вверх. Женщины, видимо, переходили перекресток наискосок, чтобы далее по перпендикулярному узкому переулку пройти к небольшому заводу. Возможно, они опаздывали на ночную смену, ведь производство здесь было безостановочным.

Москвичи уже знали, что заводик, несмотря на размеры, очень важен, ибо производит какие-то особо редкие металлы и сплавы. И основал его сам Петр I. Точнее, промышленники по его высочайшему указу.

Вот и теперь, невзирая на ранний час, тут уже были редкие прохожие. Тоже в основном женщины.

Они бросали взгляд на остановившуюся «буханку», на Ишмурзиных и деловито снующих по перекрестку москвичей. Некоторые равнодушно отводили глаза. Некоторые, сопоставив факты и поняв, кто суетится перед ними, мрачнели взором, показывая свое отношение к родственникам и защитникам негодяя.

– Машина, получается, шла в город, – сказал Ишмурзин. – Меня тоже удивило, что Ринат на «бобике» уезжал в район.

– Что такое «бобик»? – спросила Шеметова.

– Ну ЗИЛок его. Очень древний. Хоть и на ходу, а ГАИ эксплуатацию официально уже не разрешает. Поскольку «бобики» без номеров, по городу на них стараются не ездить. А за город уж тем более. Их не зря дворнягами кличут.

– То есть Ринат ездил на дворняге? – уточнила Ольга. Она пока не понимала, почему ей это важно. Просто знала, что важно.

– На дворняге, – подтвердил Радик Алиханович. – Его автобус не на ходу был. Радиатор разворочен после прошлой аварии, но его так пока и не восстановили.

Москвичи были в курсе и про прошлую аварию, так что уточнять ничего не стали.

Прямо напротив перекрестка, точнее разветвления дорог, стоял старый каменный дом. Один этаж, три окна. Поскольку в городском строительстве дикие камни были не в почете, его в свое время оштукатурили и покрасили.

– Мрачный какой, – сказал Багров, показывая на него рукой. Действительно, хозяева с чего-то выбрали темную, чуть не черную краску.

– На вкус, на цвет… – откликнулся Ишмурзин. Он бы такой краской свой дом не покрасил никогда.

– Олежка, иди сюда! – позвала любимого Шеметова. Впрочем, в данном случае он интересовал ее как коллега. – Что это такое? – спросила она, показывая рукой на землю, с другой стороны от темного дома и совсем рядом с полотном дороги.

– А что там такое? – не заметил ничего криминального Багров. Подойдя поближе, внимательно рассмотрел серое пятно на коричневой земле. Даже пальцем поковырял, и палец рассмотрел.

– Цемент, по-моему, – сказал он. Связи с делом пока не усматривалось, но при осмотре места происшествия никогда наперед не знаешь, что окажется важным.

– Здесь, видать, знак дорожный стоял раньше, – сказал тоже подошедший Ишмурзин. – А это его фундамент.

Народу становилось все больше. Ручеек рабочих сгущался, а атмосфера под их недобрыми взглядами становилась все напряженнее.

– Может, поедем? – не выдержав, предложила Ишмурзина. Завгар глянул на нее сурово, и она не осмелилась перечить, лишь залезла в салон УАЗа.

Честно говоря, Ольге тоже уже хотелось уехать с этого гибельного места. Вместе с потоком мрачных людей, одетых в преимущественно темные одежды, все это создавало ощущение чего-то очень трагичного и, возможно, даже опасного.

– Сейчас поедем, – согласился Багров. Он на всякий случай визуально оценил и примерно прикинул на листке бумаги расстояние от домика до места гибели женщин, включив в рукописную схему неопознанный пока цементный фундамент.

И в этот момент настал конец света!

Мрачный, тяжелый трубный вой огласил округу.

Ольга аж на корточки присела. Она всерьез перепугалась. Лишь увидев, что идущие мимо люди никак не реагируют на звук, она взяла себя в руки.

– Это заводской гудок, Ольга Викторовна, – сказал Ишмурзин. – Завод гудит перед сменой. Чтоб поторапливались. Здесь так последние двести лет.

– Я уже поняла, – приходя в себя, тихо сказала адвокат.

Они забрались в свой специфический микроавтобус и покатили дальше, к выезду из городка. По бокам шли совсем уж простенькие избы и домики, один раз мелькнула маленькая неоновая вывеска круглосуточного магазинчика. Проехали плотину через речку. Ее водой питался завод, для чего и соорудили небольшое водохранилище. Еще пара кварталов – и город кончился, сменившись неизменным пейзажем с соснами и дорожкой среднего качества, ныряющей вверх-вниз по увалам.

Дальше довольно бойко катили еще часа полтора.

Забрались высоко, уши почувствовали перепад давления. Наконец, свернули с асфальта на грунтовку.

В итоге остановились на полянке, по местным меркам ровной. С одной стороны она окаймлялась лентой речки, быстрой и даже на взгляд холодной. С другой – смешанным лесом, весь низ которого был устлан кустами малины. Ее было столько, что сладкий душистый аромат разносился далеко вокруг. Впрочем, даже без этого воздух был сладок на вкус, который здесь просто нечем было отравить: на сто километров вокруг было, дай бог, несколько десятков человек.

Жара на солнце была неимоверная, но стоило лишь отойти в тень, как хотелось накинуть сброшенную чуть раньше рубаху.

Шеметова с наслаждением сняла туфли и прошлась босиком по невысокой траве.

– А клещей здесь нет? – вдруг испугалась она.

– Отродясь не было, – успокоила Вера Ивановна. Она быстро привела себя в лесной вид, оставшись вверху в купальнике, а снизу в тренировочных штанах.

Завгар тоже переоделся, став похожим на физкультурника пятидесятых годов. Они с женой занялись костром, Шеметова же нацелилась на малину, однако, будучи женщиной приличной, предложила свою помощь по хозяйству.

– Спасибо, у нас работников хватает, – засмеялась Вера Ивановна, показывая на себя, мужа и младшую дочь, которая, проснувшись, вылезала из «буханки». – Да и стыдно гостей запрягать.

– Ничего не стыдно, – не согласилась Ольга, однако тему продолжать благоразумно не стала, а неспешным шагом, чтоб не спугнуть приближающееся счастье, пошла к малине.

– Ольга Викторовна, далеко не уходите, – крикнула ей вслед Алсу. Она, даже прилично беременная, была очень симпатичной, ладной какой-то.

– А что, медведь съест? – засмеялась Шеметова.

– Скорее, напугает, – объяснила девушка. – Он мясо только зимой потребляет. Летом они травоядные.

– И летом могут задрать, – уточнил Ишмурзин. – Действительно, не уходите далеко. Только пока звук от стоянки слышен.

– А причем здесь звук? – спросила Ольга и тут же догадалась сама. – Медведь тоже слышит и не подходит?

– Точно, – усмехнулся тот. – Голодный, конечно, и в город может зайти. Но сейчас они сытые.

Забегая вперед, скажем, что Ольге до конца своего пребывания в городке так и не удалось выяснить наверняка: здешние травоядные людоедствующие медведи – правда или вымысел специально для нее, москвички?

Однако, будучи человеком осмотрительным, и в самом деле уходила от полянки только до тех пор, пока хорошо слышала игравшее в УАЗе радио.

Впрочем, если ваша цель – вволю поесть горной малины, то на подобных полянках никуда отходить и не надо. Вот она, в огромном количестве, ягода душистая, ароматная, одна другой краше и крупнее. На каждой веточке огромных темно-красных, почти коричневых ягод столько, что устаешь от проблемы выбора. В итоге Ольга съедала все.

Однако дальше следующая проблема. Этих веточек на расстоянии вытянутой руки были десятки…

Малина была неимоверно сладкой. Настолько сладкой, что уже через десять минут Шеметова решила выйти на полянку и сделать два важных дела: попить ключевой воды (родник ей уже показала Вера Ивановна) и проследить, чтобы сладкой малиной не увлекся Олег Всеволодович. Точнее – просчитать, сколько дополнительно инсулина он должен сегодня получить.

Воду она набрала, тоже вкуснющую, студеную. А любимого блюсти не пришлось, так как адвокат Багров продолжил то, чем занимался всю дорогу. Удобно расположившись в теньке от огромной ивы, Олег Всеволодович изволил почивать, заботливо укрытый пледом.

– Я и внизу ему подстелила, – пояснила Ишмурзина. – А то прямо