Сопротивляйся - Летова Мария

Я сгорала заживо, боясь бросить ему эти презервативы в лицо. Боялась так, что не могла встать с кровати, часами пялясь в одну точку!

Именно сегодня эти воспоминания ударяют по мне как кувалда, вышибая слезы из глаз.

Развернувшись, быстро иду по коридору, обходя по дуге комнату, набитую родственниками. Зайдя в туалет, закрываюсь изнутри и сажусь на унитаз, опустив лицо в ладони.

– Мам! – слышу за дверью. – Мам! Посмотри, как я теперь умею!

– Сейчас! – отвечаю хрипло, пытаясь справиться со своими слезами.

Мне хочется весь этот день послать к черту. Вместе с родственниками и салатами, но я не могу, ведь тогда все решат, что в меня вселился дьявол.

Открыв кран, споласкиваю лицо, глядя на свое отражение в круглом зеркале.

Несмотря на то, что я готова лечь и тихо умереть, об этом говорит только пепельный цвет моего лица, в остальном я выгляжу как обычно.

Глядя в свои глаза, обещаю, что буду вертеться вокруг своего сына так, как захочу. Он самое дорогое, что есть в моей жизни. Мое главное и единственное достижение, все остальное, по мнению матери, я благополучно спустила, потому что не смогла удержать собственного мужа, но ко всем чертям его послала я, а не наоборот, и хоть об этом никто не знает, мне достаточно того, что об этом знаю я и он.

Закрутив кран, прижимаю ледяные пальцы к вискам и выдыхаю, собираясь выйти отсюда и выполнить свои обязанности. Дойдя до комнаты, заглядываю внутрь и здороваюсь. Здесь сестра моей матери с семьей. Мужем, сыном моего возраста и двумя внуками.

Миша вращается на месте, как болванчик и орет:

– Это Спарта!

Поправляю съехавшую ему на глаза бандану из шейного платка матери и прошу показать зубы. Он светит своей новой щербиной, и я улыбаюсь, говоря:

– Я буду на кухне.

По-прежнему игнорирую комнату, возвращаясь в коридор, где, стряхивая с ботинок снег, раздевается мой брат и его любимый лучший друг. На нем джинсы и тонкий серый свитер, который демонстрирует плоский живот нашего дорогого мэра и крепкие бицепсы с рельефами, от которых у любой дуры закружится голова. От его голубых глаз тоже. Они у него такие, что в них можно не просто утонуть, а захлебнуться, что я и сделала одним осенним дождливым вечером.

Игнорирую обоих, проходя мимо.

Моя голова так раскалывается, что это не сложно.

Двигаясь, как во сне, выкладываю ровные слои начинки для “шубы”, смазывая их майонезом и ненавидя одновременно. Вряд ли я смогу затолкать в себя хоть что-то. Сегодня еда кажется мне не употребимой.

К тому времени, как я заканчиваю с колбасными нарезками, за столом активное веселье, и оно вращается вокруг моего брата и моего бывшего мужа. Миша восседает у него под боком, хлопая глазами и вслушиваясь в разговоры взрослых, и вместе они выглядят потрясающе гармонично, потому что похожи как две капли.

Я знаю, что Чернышов имеет право здесь быть. Несмотря на то, что в городе он давно ассимилировался, кроме моих родных у него здесь больше никого нет. Он здесь чужак, даже, несмотря на то, что всегда это скрывал.

Когда наши глаза встречаются, я отворачиваюсь и расчищаю на столе место для тарелки, мечтая остаться незаметной.

– За одним столом с мэром я еще никогда не сидел, – объявляет муж маминой сестры, наполняя свою рюмку водкой. – Будем знакомы, так сказать!

– Я за рулем, – отзывается Руслан. – Но знакомству рад.

– Теперь будет, о чем внукам рассказать, – мой брат забрасывает за голову руки, вольготно растекаясь по дивану.

– Ольга! – восклицает моя двоюродная родственница. – Ты красавица. Галя, какая у тебя дочь – умница.

– Спасибо… – бормочу, выдавливая из себя улыбку.

Мы встречаемся раз в десятилетие, и я допускаю, что у нее есть дела поважнее, чем следить за моей жизнью, но все равно выпускаю из рук тарелку, роняя ее на центр стола, когда она с искренней добротой интересуется:

– А вы почему за вторым ребеночком не идете?

От неожиданности я ищу глазами лицо Руслана, и эта механическая привычка бесит даже больше, чем заданный только что вопрос. Он смотрит на меня в ответ и почесывает пальцем кончик своего носа.

Уперев локти в широко разведенные колени, берет на себя смелость ответить за нас двоих:

– У нас экология хреновая. Вот и не идем.

– Ну, это вы зря…

Глаза моей матери начинают бегать. Отец откашливается в кулак, а мой брат смотрит в потолок.

– Оля… – взмахивает мать рукой. – Сходи в подвал, принеси грибов.

Меньше всего мне хочется лишний раз двигаться, но исчезнуть отсюда становится жизненно необходимым.

Сдернув с крючка свою куртку, толкаю ладонями дверь и выхожу на улицу, жадно глотая морозный воздух.

– Пфф… – брожу между полок с консервациями, решая никуда не спешить.

Я слышу шаги наверху еще до того, как дверь в подвал открывается и на верхней ступеньке возникает Чернышов.

Чуть расставив ноги, протягивает к стене руку и включает вторую лампочку, добавляя в два раза больше света.

В последние полгода не думать о нем было легко. Чтобы не думала моя мать, у меня есть своя жизнь, и стоящий передо мной мужчина стал в ней просто редким гостем.

– Чего тебе? – спрашиваю, поворачиваясь к нему спиной.

– Хочу помочь, – слышу в ответ.

– Если хочешь помочь, просто сядь в свою машину и уезжай.

– Я думал, мы это уже проходили.

Его ботинки стучат по бетонным ступеням, когда он начинает спускаться.

– Мне все равно, что ты думаешь.

– Я расстроен.

– Иди в задницу.

– Я бы с удовольствием трахнул твою задницу.

Развернувшись на пятках, гневно смотрю в его заросшее щетиной лицо.

Он остановился в метре, заслонив собой проход и вторгнувшись в мое личное пространство запахом своего парфюма, который мне неизвестен, но определенно ему «идёт».

Расслабленно обведя глазами погреб, опускает их на меня.

– Все как всегда? – спрашивает усмехнувшись. – Стоит только спичкой чиркнуть, да?

– Я не в настроении с тобой шутить, – огрызаюсь.

– Кто сказал, что я шучу?

Сжав пальцы в кулаки, предупреждаю:

– Ты дотронешься до моей задницы только через мой труп.

– Я почти хочу принять этот вызов, – говорит сквозь зубы. – Я всё-таки ебаный мазохист.

– Ты ебаный мудак, – сообщаю ему.

Я просила его здесь не появляться! По крайней мере, не одновременно со мной.

– Отлично. Ни один вменяемый мужик тебя бы не вывез.

– Пошел ты! – рычу ему в лицо.

– Блять, – втянув в себя воздух, он запрокидывает голову и закрывает глаза.

Сердце мечется по моей груди, и я отскакиваю в сторону, пытаясь успокоить свое сердцебиение.

Здесь слишком тесно, чтобы я могла хотя бы на два процента проигнорировать то, что здесь не одна.

– Я собираюсь в отпуск через месяц. За границу. Хочу взять Мишаню с собой, – проговаривает жестко.

– Я спрошу, что он об этом думает, – смотрю на него холодно.

– Он в восторге.

То, что сын не сказал мне об этом, немного задевает, но я не собираюсь страдать из-за этого прямо сейчас.

Мне не хватает воздуха. И не хватает пространства.

– Это все?

Обведя колючими глазами мое лицо, Чернышов отвечает:

– Почти. Извинись за меня перед родителями. До встречи.

На этом он уходит, по дороге оставляя на полке банку с Мишаниным зубом и две упаковки лекарственного драже, которые я верчу в руках, с подозрением понимая, что это средство от похмелья.

– Какого хрена? – рычу, но успеваю увидеть только, как за моим бывшим мужем закрывается дверь.

Глава 13

Руслан

Наши дни

Обычно я довольно спокойно отношусь к сложностям. Обычно все решается гораздо проще, чем может показаться на первый взгляд, особенно если у тебя на плечах голова, и она исправно работает, но если дело касается женщин, здесь логический подход применять не стоит.

Лучше вообще поменьше думать и анализировать.

– М-м-м… – Алиса прикрывает глаза, смакую что-то из своей тарелки. – Соусы у них тут просто отпад.