Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

было бы осуществить. Другими словами, Иттихад запустил кампанию в прессе вокруг дела, которому было уже больше года; целью было, без сомнения, поддержать пропаганду, направленную на то, чтобы сделать армян «внутренним врагом», давая контекст для суда Гнчака, законного компонента кампании Иттихада. Для младотурок оказалось трудным разыграть спектакль в зале суда, который помог бы им избавиться от своих дашнакских «союзников». Дашнаки неуклонно стремились сгладить провокации, организованные представителями Иттихада в провинциях; таким образом, Иттихад был вынужден прибегнуть к менее «правовым» методам, чтобы уничтожить лидеров АРФ, таким как уловки или тонко завуалированные убийства посреди хаоса войны.

Из длинного списка обвинений, официально выдвинутых против армян османским Министерством внутренних дел, упомянем для примера очевидные факты, приведенные для оправдания, без сомнения, самых страшных из крупномасштабных расправ, совершенных летом 1915 г. в отношении армян казы Богазлян и окружающих областей, включая вилайет Ангора. «Внушительные армянские банды атаковали мусульман. Перед переселением армяне пытались уничтожить дома и города, которые они покидали, разжигая огромные пожары»[1476]. Автор этих строк явно не напрягал воображение. На суде над ответственными за эту резню, во время которой в течение нескольких дней было убито более шестидесяти пяти тысяч человек, — этот суд начался в феврале 1919 г. и был менее напряженным, чем те, что прошли в дни «национального движения» в Анатолии, — важный свидетель дал показания в пятницу, 21 февраля 1919 г., значительно пролившие свет на «армянский мятеж». Когда один из судей спросил полковника Шахабеддина, начальника 5-й дивизии, приписанной к этой территории, сколько солдат он отправил для подавления мятежа после того, как он о нем узнал, Шахабеддин признал, что отправил двести солдат. Когда председательствующий судья затем спросил о характере этого мятежа и количестве мятежников, Шахабеддину потребовался перерыв, чтобы он смог собраться и признать, что «было пять или шесть армянских мятежников, которые нашли убежище в горах»[1477]. Кроме того, дальнейший допрос показал, что «мятеж» из пяти или шести человек произошел после «перемещения» армянского населения[1478].

Еще одно серьезное обвинение имело отношение к армянам региона Кайсери, где в соответствии с отчетом официальной пропаганды: «Власти Империи обнаружили бомбы, оружие, порох и коды для шифрования секретной корреспонденции, предназначавшиеся для революционеров, а также иные документы. Было доказано, что движение возглавлял армянский примас; кроме того обвиняемые признались, что конфискованные бомбы предназначались для борьбы за независимость Армении»[1479]. Информация, собранная во время досудебного расследования о данном «викарии», епископе кесарийском Хосрове, была, тем не менее, не столь категоричной. В начале лета 1914 г. Хосров отправился в Эчмиадзинский монастырь для посвящения в епископы армянским католикосом. Именно на этом основании — поездка во вражескую страну, как было указано в обвинении, — почти год спустя, весной 1915 г «армянский епископ Кайсери, Хосров эфенди», попал под подозрение в «сотрудничестве с революционными движениями». Военный суд опасался, что его «прерогативы в части юрисдикции» были слишком узкими, чтобы позволить ему рассмотреть это дело — что Хосров не может быть привлечен к суду из-за своего статуса духовного лица[1480]. Тем не менее, ожидая начала процесса в отношении епископа, военный начальник Кайсери выразил опасения, что прелат использует время, имеющееся в его распоряжение «чтобы посеять беспорядок и провести пропаганду». Поэтому он предложил отправить Хосрова в изгнание[1481]. Довольно быстрый суд над епископом завершился через неделю после его ареста; выяснилось, что «армянский епископ Кайсери, Хоеров эфенди, был информирован о революционных приготовлениях»[1482], что означает, что он не находился во главе армянских революционеров», как об этом заявила правительственная пропаганда через несколько месяцев после суда над ним. На этом основании суд выяснил, что в деле священника «были смягчающие обстоятельства», и «приговорил его к 13 годам заключения в крепости»[1483]. Странно, но когда начальник 5-го армейского корпуса сообщил военному министру о вердикте, занесенном по делу армянского епископа Хосрова эфенди, он изобразил епископа как одного из тех, кто вдохновлял подготовку к революции и революционные движения, созданные для определения будущего армянского государства», опровергая условия решения суда в отношении священника[1484]. Это дополнительное решение суда, несомненно, было разработано, чтобы удовлетворить военного министра, поскольку он изменил данный приговор на смертный приговор вскоре после суда, после чего Совет министров, в конце концов, заменил наказание священнику на пожизненное заключение 20 июля 1915 г.[1485]. В любом случае, Хосров был одним из большого количества духовных лиц, убитых в последующие месяцы[1486].

Революционеры Кайсери, упомянутые в специальной брошюре Министерства внутренних дел, были сами активистами Гнчака. Согласно отчету Мануэля Мкряна, аптекаря из Эверека, примерно триста этих армян содержались в гражданской тюрьме Кайсери в апреле — мае 1915 г.; ноги большинства из них были отбиты дубинками. Где-то в мае Мкряна также отправили в военную тюрьму Кайсери для лечения серьезных ранений заключенных. Там он обнаружил парламентского депутата и лидера Гнчака Мурада (Амбарцума Бояджяна), которого недавно перевели в Кайсери из Айяша, где содержались «политические» заключенные, депортированные из Стамбула. Мурад отказался от нового раунда допроса со стороны мутесарифа, отметив, что он уже сказал Талаату все, что он мог сказать. За такой возмутительный поступок его пытали раскаленным утюгом. Аптекарь предоставил нам детальное описание последствий[1487]. Бояджян получил некоторое лечение перед тем, как его повесили немного позже ночью[1488].

Кого-то может удивить то, как армяне Кайсери, говорящее по-турецки меньшинство, в окружении мусульман, превратились в разрушительную силу и вступили в борьбу «за независимость Армении».

Формулировки, использованные для описания сопротивления со стороны некоторых армянских жителей Шабин Карахисара, также несколько своеобразны: «В начале июня этого года армяне атаковали город Шарки Карахисар, внезапно и без каких-либо причин, сжигая мусульманские районы. Восемьсот мятежников, которые забаррикадировались в городской цитадели, отказались слушать отеческий совет и примирительные предложения имперских властей. Они несли ответственность за смерть ста пятидесяти человек, включая начальника жандармерии»[1489]. Мы еще вернемся к судьбе этих людей, которые, как говорят, атаковали собственный город, окопавшись в его цитадели.

В заключение, кампания младотурок по представлению армян, как коллективно виновных, часто эксплуатировала старые факты, — иногда обращаясь к периоду до революции 1908 г., — которые обновлялись, где это было необходимо, чтобы адаптировать их к настоящим целям; младотурки также применяли все доступные средства, чтобы использовать самую незначительную деталь, способную доказать «предательство» армян. Таким образом, Иттихад сумел не только нарисовать правдоподобную картину «внутреннего врага», но также и настроить население против «предателей», тем самым готовя их к тому, чтобы стоять и наблюдать за массовым насилием без растерянности или даже участвовать в нем.

22 апреля и