Король былого и грядущего - Теренс Хэнбери Уайт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ланселот остановился сразу, будто деревенский батрак, которому разрешили прервать работу и пообедать. Он воткнул меч, словно вилы, в землю и терпеливо застыл. Собственно, он и не бился, а работал со спокойным терпением батрака. Причинить противнику вред он не пытался.
– Кто вы? – спросил приезжий. – Прошу вас, откройте мне ваше имя, ибо я не встречал человека, равного вам.
Внезапно Ланселот поднял к шлему обе латные рукавицы, как бы стараясь скрыть в них уже скрытое лицо, и несчастным голосом произнес:
– Я сэр Ланселот Дюлак.
– Что?!
– Я – Ланселот, валлиец.
Сэр Персиваль Уэльский отшвырнул меч к стене, меч, ударившись, зазвенел, а Персиваль уже несся к башне, выходившей на ров. Удары его железных ног отзывались эхом от стен. На бегу он развязал и отбросил шлем. Достигнув решетки ворот, он приложил ко рту ладони и закричал что было мочи:
– Эктор! Эктор! Это Ланселот! Давай сюда!
И, не помедлив, бегом устремился обратно к другу.
– Ланселот! Друг вы мой милый! Я знал, что это вы, знал!
Он принялся возиться с ремешками шлема, стараясь побыстрей развязать их неуклюжими пальцами. Содрав латные рукавицы, он и их запустил со звоном в стену. Ему не терпелось увидеть лицо сэра Ланселота. Ланселот же стоял спокойно, словно уставший ребенок, раздеваемый взрослым.
– Но где же вы были? Почему вы здесь? Мы боялись, что вы погибли.
Шлем сошел с головы и полетел вслед за всем остальным.
– Ланселот!
– Вы сказали, что с вами Эктор?
– Да, Эктор, ваш брат! Мы вас разыскиваем вот уж два года. Ах, Ланселот, как же я рад вас видеть!
– Войдите в замок, – сказал Ланселот, – и отдохните.
– Но что вы делали все это время? Где вы скрывались? Королева с самого начала отправила на поиски трех рыцарей. А под конец нас было уже двадцать три. Это обошлось ей не меньше чем в двадцать тысяч фунтов.
– Я проводил время в разных местах.
– Даже Оркнейцы и те помогали. Сэр Гавейн тоже старался вас отыскать.
Тут подплыл в лодке сэр Эктор – сэр Эктор Окраинный, не опекун Короля Артура, – и для него подняли на воротах решетку. Он понесся к Кавалеру так, словно хотел отбить у него футбольный мяч.
– Брат!
В конце ристалища стояла, глядя на них, спустившаяся с галереи Элейна. Она сознавала, что с минуты на минуту ей предстоит явить радушие людям, которые разобьют ее сердце. Она не мешала им приветствовать друг друга, но следила за ними, словно ребенок, не принятый в игру. Она стояла неподвижно, собираясь с духом, скликая и сосредотачивая в крепости сердца все свои силы, всю пограничную стражу души.
– Это Элейна.
Они повернулись к ней и поклонились.
– Добро пожаловать в Замок Блиант.
24
– Я не могу оставить Элейну, – сказал он.
– Да почему? – сказал Эктор Окраинный. – Ты же не любишь ее. У тебя нет перед ней никаких обязательств. Ты только мучаешь себя, оставаясь с ней.
– У меня есть перед ней обязательства. Я не могу вдаваться в объяснения, но это так.
– Королева в отчаянии, – сказал Персиваль. – Чтобы найти вас, она потратила целое состояние.
– Тут я ничем помочь не могу.
– Ну какой смысл дуться? – сказал Эктор. – По-моему, ты просто дуешься. Если Королева раскаивается в том, что она натворила, чем бы оно там ни было, тебе следует явить благородство и простить ее.
– Мне нечего прощать Королеве.
– Так я об этом и говорю. Ты просто обязан вернуться ко двору и продолжить свою карьеру. Прежде всего это твой долг перед Артуром: как-никак ты принес ему рыцарскую присягу. Он очень в тебе нуждается.
– Нуждается?
– У него, как всегда, неприятности с Оркнейцами.
– А что поделывают Оркнейцы? Ах, Персиваль, вы и не представляете, как согревается мое сердце, когда я слышу старые имена. Расскажите мне, о чем судачат при дворе? Как там Кэй – он часто садился в лужу в последнее время? А Динадан все еще шутит? И какие новости о Тристраме и Короле Марке?
– Если ты так интересуешься новостями, возвращайся ко двору.
– Я же сказал тебе, что не могу.
– Ланселот, взгляните на свое положение трезво. Неужели вы всерьез полагаете, что, живя здесь инкогнито с этой девчонкой, вы сумеете по-прежнему быть самим собой? По-вашему, можно победить на турнире пять сотен рыцарей и остаться неузнанным?
– Да едва мы услышали о турнире, – добавил Эктор, – как сразу помчались сюда. Персиваль сказал: «Либо это Ланселот, либо я – датчанин».
– Если вы твердо решили остаться здесь, – продолжал Персиваль, – это будет означать, что вам придется сложить оружие. Еще один поединок, и о вас примутся толковать по всей стране. Я, впрочем, думаю, что и этого поединка уже не понадобится.
– Засесть здесь с Элейной – значит лишиться всего. Ты окажешься в полной отставке – ни гостей, ни турниров, ни чести, ни любви: тебе даже под открытое небо выйти будет нельзя. Ты ведь знаешь, у тебя не такое лицо, чтобы его легко было забыть.
– Что бы это ни значило, Элейна достойная и добрая женщина. Когда человек доверяется тебе, Эктор, когда он целиком от тебя зависит, нельзя причинять ему горе. Так и с собаками не поступают.
– Однако ж на собаках никто и не женится.
– Черт возьми, она любит меня.
– Как и Королева.
Ланселот перевернул вверх дном чашу, которую держал в руках.
– Когда я в последний раз видел Королеву, – сказал он, – она велела мне больше не попадаться ей на глаза.
– Тем не менее она извела двадцать тысяч фунтов, чтобы тебя отыскать.
Ланселот немного помолчал и спросил голосом, прозвучавшим грубо:
– Как она?
– Она ужасно удручена.
Эктор сказал:
– Она понимает, что сама виновата. Она все плакала, плакала, а когда Борс обозвал ее дурой, она даже спорить не стала. Да и Артур удручен, потому что из-за этой истории весь Стол перевернулся вверх дном.
Ланселот швырнул чашу на пол и встал.
– Я сказал Элейне, – произнес он, – что не могу дать обещание остаться с ней, а потому я обязан остаться.
– Вы ее любите? – спросил Персиваль, решившись задать главный вопрос.
– Да, люблю. Она была добра ко мне, и
