Король былого и грядущего - Теренс Хэнбери Уайт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Ланселот проснулся, все увидели, что глаза его прояснились. Но состояние разума явно оставалось прежалостным. Впрочем, по всем признакам, он ожидал от них спасения.
Проснувшись в следующий раз, он сказал:
– А, Господи Иисусе! Как очутился я здесь?
В ответ он услышал обычные речи о том, что ему следует отдохнуть и не разговаривать, пока он не наберется сил, и подобные этим. Доктор махнул рукой Королевскому Оркестру, который немедля грянул «Мать благая Иисуса», ибо книга доктора Варфоломея рекомендовала ублажать умалишенных инструментальной музыкой. Все с надеждой глядели на Ланселота, желая убедиться в благотворном влиянии музыки, но он схватил Короля за руку и в муке воскликнул: «Во имя Бога, мой любезный господин, откройте мне, как я сюда попал?»
Элейна положила руку ему на лоб, заставив лечь.
– Вы забрели сюда в безумии, – сказала она, – и ни одна живая душа не знала, кто вы.
Ланселот повернул к ней недоумевающий взор и потерянно улыбнулся.
– Я себя выставил на посмешище, – сказал он. Позже он спросил: – А многие видели меня, пока я оставался безумным?
22
Тело Ланселота сквиталось с его разумом. Две недели он пролежал в верхнем покое башни, и каждая его косточка болела, между тем как Элейна старалась ему не досаждать. Теперь он был в ее власти, она могла день и ночь ухаживать за ним. Но что-то, присущее ее душе – достоинство ли, гордость, щедрость, застенчивость или нежелание быть надоевшей, – спасало его. Она навещала Ланселота не чаще одного раза в день и ничего от него не требовала.
Настал день, когда он задержал ее, уже уходившую. Одетый по-домашнему, он сидел, мирно сложив на коленях руки.
– Элейна, – сказал он, – я думаю, нам следует обдумать, как быть дальше.
Она молча ждала приговора.
– Я не могу вечно здесь оставаться, – сказал он.
– Вы знаете, что вам здесь рады и что вы можете пробыть здесь так долго, как захотите.
– Ко двору мне вернуться нельзя.
Элейна, явно колеблясь, произнесла:
– Если бы вы захотели, отец дал бы вам замок, и мы… мы смогли бы жить вместе.
Он взглянул на нее, и она отвела глаза.
– Или вы могли бы жить в этом замке одна. – Ланселот взял ее за руку и добавил: – Элейна, я не знаю, что вам ответить. Пожалуй, мне нечего вам сказать.
– Я знаю, что вы не любите меня.
– И вы думаете, что мы можем при этом быть счастливы?
– Я знаю только, в каком случае я буду несчастна.
– Я не хочу, чтобы вы были несчастны. Однако быть несчастным можно по-разному. Не думаете ли вы, что, если бы мы стали жить вместе, вы оказались бы еще более несчастной?
– Я была бы счастливейшей женщиной в мире.
– Послушайте, Элейна, единственная наша надежда в том, чтобы говорить правду, какой бы отвратительной она ни казалась. Вам известно, что я не люблю вас, что я люблю Королеву. Такая уж мне выпала участь, тут ничего не изменишь. Бывают вещи, которые переменить невозможно. Что до вас, то вы дважды заманивали меня в западню. Если б не вы, я и ныне оставался бы при дворе. Как по-вашему, сможем ли мы быть когда-нибудь счастливы, живя вместе?
– Вы были моим мужчиной еще до того, как Королева вас получила, – с гордостью сказала Элейна.
Он провел по глазам ладонью.
– Вы хотите иметь мужа на этих условиях?
– Есть еще Галахад, – сказала Элейна.
Они сидели бок о бок, глядя в огонь. Она не плакала, не молила о жалости, – и Ланселот знал, что это ему не грозит. Он произнес, с трудом выговаривая слова:
– Я останусь с вами, Элейна, если вам этого хочется. Я не могу понять, как вам этого может хотеться. Я питаю к вам нежность, поверьте, хоть и не знаю сам – почему, после всего, что с нами случилось. Я не хочу причинять вам боль. Но, Элейна, жениться на вас я не могу.
– Мне все равно.
– Причина тут в том… в том, что супружество – это договор. Я… я всегда гордился моим Словом. И если я не… если я не испытываю к вам этого чувства, то… черт подери, Элейна, да не обязан я жениться на вас, ведь именно вы обманули меня.
– Не обязаны.
– Обязан, не обязан! – с перекошенным лицом вскричал Ланселот. Он выплевывал слова в огонь, словно вкус их был ему мерзок. – Я должен быть уверен, что вы все понимаете и что я сам не пытаюсь вас обмануть. Я не женюсь на вас, потому что я вас не люблю. Не я все это начал, и я не могу отдать вам мою свободу: я не могу обещать, что останусь с вами навек. И я не хочу, чтобы вы принимали эти условия, Элейна, ибо они унизительны. Они продиктованы обстоятельствами. Если бы я сказал вам что-либо иное, я бы солгал, и было бы только хуже… – Он умолк и спрятал лицо в ладонях. – Не понимаю, – проговорил он. – Как ни стараюсь.
– При любых условиях, – сказала Элейна, – вы мой добрый и милостивый господин.
Король Пеллес отдал им замок, Ланселоту уже знакомый. Сэру Блианту, державшему этот замок от Короля, пришлось выехать, уступая им место, – и он это сделал даже с готовностью, когда узнал, что оказывает услугу Дикому Человеку, некогда спасшему ему жизнь.
– Так это сэр Ланселот? – спросил Блиант.
– Нет, – ответил Король Пеллес. – Это французский рыцарь, именующий себя Кавалером Мальфет. Я же говорил вам, что я прав, – сэр Ланселот умер.
Было условлено, что Ланселот станет жить инкогнито, ибо стоит лишь позволить распространиться известию, что он жив и поселился в Замке Блиант, как его тут же потянут ко двору, словно беглого каторжника.
Замок Блиант окружал замечательный ров, превращавший его практически в остров. Попасть в замок можно было лишь лодкой с барбакана, стоявшего по другую сторону рва, сам же замок, помимо стен, окружала волшебная ограда из железа, вероятно представлявшая собою род cheval de frise. Десять рыцарей были назначены в услужение Ланселоту и двадцать дам – Элейне.
Элейна была вне себя от счастья.
