Король былого и грядущего - Теренс Хэнбери Уайт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как смеешь ты называть меня Дженни? От тебя еще воняет этой распутницей! Я Королева, Королева Англии, а не твоя девка!
– Дженни…
– Вон из моего замка! – изо всей своей мочи завизжала Королева. – И чтобы я твоей образины здесь больше не видела. Твоей порочной, уродливой, мерзкой образины!
Ланселот вдруг громким голосом произнес прямо в пол:
– Галахад!
Затем он отнял руки от головы и поднял взгляд, и обе они увидели лицо, о котором она только что говорила. На лице застыло удивленное выражение, один глаз начал косить.
Он произнес чуть тише:
– Дженни.
Но вид у него был как у слепого. Королева открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла издать ни единого звука.
– Артур, – сказал Ланселот.
И сразу за этим он пронзительно завопил и выскочил прямо в окно, бывшее на втором этаже. Женщины услышали, как он вломился в какие-то заросли, затрещали и хряснули сучья, и Ланселот, ломая кусты, побежал между деревьями с громким заливистым криком, словно гончая, взявшая след. Скоро крики смолкли вдали, и в спальном покое повисла тишина.
Элейна, теперь такая же белая, как и Королева, но стоявшая по-прежнему гордо и прямо, сказала:
– Вы довели его до безумия. Должно быть, рассудок его ослаб.
Гвиневера ничего не сказала.
– Зачем вы довели его до безумия? – спросила Элейна. – У вас есть супруг, замечательный, самый великий среди людей этой земли. Вы Королева, у вас есть все – честь, счастье, дом. А у меня – ни супруга, ни дома, да и чести я тоже лишилась. Почему вы не отдали его мне?
Королева молчала.
– Я любила его, – продолжала Элейна. – Я родила от него чудесного сына, который еще будет первым среди рыцарей мира.
– Элейна, – сказала Гвиневера, – покиньте мой двор.
– Разумеется.
Гвиневера внезапно схватила ее за подол.
– Не говорите никому, – торопливо сказала она. – Ни слова о том, что случилось. Если вы скажете, он погибнет.
Элейна высвободила юбку.
– А вы полагали, что я скажу?
– Но как же нам быть? – воскликнула Королева. – Неужели он обезумел? Может быть, он еще отойдет? Что теперь будет? Может быть, нужно что-то сделать? И что сказать людям?
Элейна не стала задерживаться для дальнейших объяснений. Однако у двери она обернулась, губы ее дрожали.
– Конечно, он обезумел, – сказала она. – Вы завладели им, и вы его погубили. Что еще вы с ним сделаете?
Когда дверь затворилась, Гвиневера опустилась на пол. Она уронила истерзанный платок и заплакала – медленно, просто и искренне. Спрятав лицо в ладони, она содрогалась от горя. (Сэр Борс сказал ей однажды: «Тьфу на ваш плач, ибо плачете вы лишь тогда, когда ничего уже не поправишь».)
19
Два года спустя Король Пеллес сидел в башенном покое вместе с сэром Блиантом. Утро было морозное, ясное, безветренное, и на замерзших полях лежала дымка, столь легкая, что в ней и голубь бы не заблудился. Сэр Блиант, ночевавший в замке, щеголял алым плащом с белой меховой опушкой. Во дворе сэра Блианта ожидали оруженосец и конь, готовые доставить его обратно в Замок Блиант, но хозяин и гость решили позавтракать перед тем, как ему отъехать. Сидя у камина, в котором щедро горело цельное бревно, и согревая перед огнем руки, они потягивали глинтвейн, заедали его печеньем и беседовали о Диком Человеке.
– Я совершенно уверен, что прежде он был джентльменом, – говорил сэр Блиант. – Я видел, как он совершал такие дела, на какие никто, кроме джентльмена, не способен. Да и владение оружием было у него прирожденное.
– А где он теперь? – спросил Король Пеллес.
– Бог его знает. Как-то утром, когда в Замке Блиант собралась охота, он сгинул. Но в том, что он был джентльменом, я уверен.
Глядя на пламя, они еще отхлебнули вина.
– Если желаете знать мое мнение, – понизив голос, прибавил сэр Блиант, – то, по-моему, это был сэр Ланселот.
– Невозможно, – сказал Король.
– Он был высок и могуч.
– Сэр Ланселот погиб, – сказал Король, – Бог да смилуется над ним. Это ведомо всякому.
– Но это ведь не доказано.
– Если бы он был сэром Ланселотом, вы бы его ни с кем не спутали. Более некрасивого человека я в жизни не видел.
– Я с ним никогда не встречался, – сказал сэр Блиант.
– Доказано, что сэр Ланселот, лишившись разума, бегал в одних штанах и рубашке, пока его не изодрал дикий вепрь, а затем он скончался в отшельнической обители.
– И когда это случилось?
– Под прошлое Рождество.
– Примерно в это же время и мой Дикий Человек убежал вслед за охотой. И охотились мы тоже на вепря.
– Ну что же, – сказал Король Пеллес, – вполне возможно, что мы говорим об одном и том же человеке. Если так, это интересно. А откуда он взялся, этот ваш малый?
– Дело было в прошлом году во время летних поисков приключений. Я, как обычно, отыскал луг покрасивей, разбил шатер и сижу себе внутри, ожидаю, пока что-нибудь подвернется. Как сейчас помню – сижу, играю в шахматы. Вдруг слышу, снаружи кто-то вопит, выхожу, а там какой-то голый человек лупит по моему щиту. А карлик мой сидит на земле и потирает шею – этот маньяк ее едва не сломал, карлик-то, оказывается, и звал на помощь. Я подхожу к этому парню и говорю: «Послушай, добрый человек, ты же не хочешь драться со мной? Давай-ка брось этот меч и будь умницей». Он, понимаете ли, схватил один из моих мечей, сразу видно было, что он не в себе. Я и говорю: «Не надо тебе драться со мной, старина. Ибо я вижу, что ты нуждаешься в добром сне и хорошей еде». И правда, вид у него был жуткий. Как у человека, отстоявшего три всенощные подряд. Глаза были совершенно красные.
– А он что?
– Он просто сказал: «Что до этого, то лучше ты ко мне не приближайся, ибо знай, что иначе я тебя зарублю».
– Странно.
– То-то и дело, что странно. Я имею в виду – странно, что он знал Высокий язык.
– И что он сделал потом?
– Ну, на мне только и было одежды, что плащ, а человек этот выглядел опасным. Я вернулся в шатер и надел доспехи.
Король Пеллес подал гостю еще печенья, которое сэр Блиант принял, благодарно кивнув.
– Как только я облачился в доспехи, – продолжал он с набитым ртом, – я взял запасной меч и вышел наружу, чтобы разоружить этого малого. Не то чтобы мне хотелось его ударить или еще что-нибудь подобное
