Западноевропейская поэзия XХ века - Антология

ДЕТИ СЕНТЯБРЯ

Был опустевший лес, окутанный туманом,Насыщен сыростью, наполнен тишиной;Дул ветер северный с упорством неустанным,И Дети Сентября, кружа во тьме ночной,Сквозь ветер и туман летели к дальним странам.

В ночи почувствовал я шорох крыльев их,Когда, снижаясь вдруг, они во мгле искалиСебе пристанища, чтобы в местах глухихПередохнуть в пути… Я слышал крик печалиНад топями болот, лишенных птиц своих.

Из комнаты моей, где духота густаяНависла, я ушел к таинственным лесам,И вот, заглохшие тропинки их листая,Я отыскал следы, оставленные там,О Дети Сентября, одним из вашей стаи.

Был легким шаг его, но спутаны следы.Сперва я видел их близ рытвины глубокой,Где, в сумраке таясь, он мог испить воды,Чтоб утешаться вновь игрою одинокой,Когда забрезжит свет из облачной гряды.

Затем его следы, петляя осторожно,Терялись вдалеке средь буковых стволов,И мне подумалось, что на заре, возможно,Сюда вернется он и, к странствию готов,Крылатых спутников здесь будет ждать тревожно.

Да, без сомнения, он вскоре возвратитсяС лучами тусклыми, что предвещают день,И перелетных птиц увидит вереницы,Увидит, как бредет средь зарослей олень,Ноздрями шевеля и перестав таиться.

Плыл над болотами зари холодный свет.И, ожиданием охвачен иллюзорным,Я за косулями следил, смотря им вслед,Следил за бегом их испуганно-проворнымПод крики воронов, встречающих рассвет.

И я сказал тогда: один из вас я тоже,О Дети Сентября, по сердцу и уму,По обжигающим страстям, и тайной дрожи,И жажде вырваться, бежать в лесную тьму,Из душного жилья в ночное бездорожье.

И тот, кого я жду, меня как брата встретит,Свое мне имя даст и сам, без всяких слов,Жар дружелюбия в глазах моих заметит,Коль не вспугну его, когда из-за кустовЯ устремлюсь к нему, забыв про все на свете.

Как птица раненая, прочь отпрянет он,И буду гнаться я за ним, пока в бессильеНе остановится он, бегством истомлен,Покорный, загнанный, к земле прижавший крылья,Готовый встретить смерть и погрузиться в сон.

Тогда я на руки возьму его скорей,Изгиб его крыла поглажу осторожноИ тело хрупкое прижму к груди своей,Даря мое тепло душе его тревожнойИ уносясь мечтой в мир призрачных теней.

Но было все не так: туманы лес покрыли,И ветер северный покинуть обещалВсех, кто не мог лететь, чьи ослабели крылья,Всех, кто иных путей в скитаниях искал,И всех, кому глаза угасшие закрыли.

И я сказал себе: не в этом нищем краеПрервали свой полет вы, Дети Сентября,И если бы отстал один из вашей стаи,То он увидел бы, как немощна заряВ краю, где нет легенд и мгла царит густая.

«Планете слишком быстрое движенье…»

Планете слишком быстрое движеньеПридал тот бог, сокрытый меж корней;Хотел исправить это положеньеИ не сумел. И загрустил сильней.

Его жалеют за его бессилье,Пытаются вернуть ему покойИ понимают: он в своей могилеРастроган этим, как и мы порой.

Мечтательной душою одаряют,Чтоб голос наш он слышал, а потомЕе скорей обратно забирают:Нельзя ей оставаться с мертвецом.

ЖАН МАРСЕНАК

Жан Марсенак (род. в 1913 г.). — Поэт и критик, коммунист, участник движения Сопротивления, героям которого посвящен его первый значительный сборник — «Небо расстрелянных» (1944). Сборники «Шаг человека» (1949) и «Будничные профессии» (1955) говорят о простых людях труда, их радостях и горестях, их вере в будущее. Автор работ об Элюаре (1952), Ж. Люрса (1952), П. Неруде (1954).

ЯСНЫМ ИЮНЬСКИМ УТРОМ

Перевод К. Азадовского

Написано 22 июня 1941 года в лагере для военнопленных после того, как стало известно, что Россия вступила в войну.

Сраженные порывом мглистой стужиПогасли как цветы сердца в груди у насКак вымершего племени кострыСердца покрылись пепломИ ветер разметал потухшие сердца

В это утро опять в наши окна ударилось солнцеЗазвенели решетки и заколосились поляИ далекий мотив к нам сочится сквозь окнаПесня юного небаС припевом побед

Но разве надо говорить о небеКогда одна земля осталась в миреИ по утрам нас будит стук сердец

Далеко на границе земли наши бедные братьяКак пловцы что опутаны травами снаНачинают набравшись терпенья свой подвиг суровыйСтая псов перед ними кружит завываяНо их голос сильнее чем лай

Они ладони рук омыли вечной влагойВступая в трудный бой с безжалостной судьбойИ рвется пополам убитая бедойРассвета паутина

И насмерть встав достойные той кровиКоторую нельзя остановитьКоторую не заражает гореКоторая прекрасна словно вызовЧто брошен черному обличью ночиОни глядят

Неодолима чистота их взглядаБег времени ее не замутитНе сокрушит и смерть что спит спокойноКак женщина в надушенной постелиС руками полными земли и пепла

Но птицы и цветы в их пальцах пробудятся

И им в наследство перейдет весь мир.

МАКС-ПОЛЬ ФУШЕ

Макс-Поль Фуше (род. в 1913 г.). — Поэт и эссеист, археолог по образованию. В 1939 г. основал в Алжире журнал «Источник», ставший в годы войны одним из органов литературы Сопротивления. Патриотическая публицистика Фуше вошла в его книгу «Франция в сердце» (1944). Автор лирического сборника («Остается загадкой», 1961), монографий об искусстве Азии, Африки и Америки, литературно-критических работ.

ИЗВЕСТНОМУ СОЛДАТУ

Перевод М. Кудинова

На одной из дождливых тропинок,В луже, ветром осенним разбитой,Мы письмо прочитали солдата,Что убит на старинной войне.

Было время, шагал он куда-то,Зеркала мороза сверкали,И пустынными были дороги,И кричало над ним воронье.

Что мы в этом письме прочитали?Показался язык нам знакомым.Боль былая ничем не скрыта.Удаляются к лесу шаги.

Время между зарей и закатом.Не известны ни год, ни месяц.Только путь солдата. И сырость.И стирает тропинку ночь.

ЖАН РУССЕЛО

Жан Руссело (род. в 1913 г.). — Родился в рабочей семье. В довоенных сборниках («Чтобы не умирать», 1934; «Вкус хлеба», 1937) заметно влияние Элюара, Реверди, Жува. В годы войны — участник движения Сопротивления, один из основателей — вместе с Рене Ги Каду — так называемого «Рошфорского содружества», объединившего патриотически настроенных поэтов. Сборники «Переделать ночь» (1943), «Кровь небес» (1944) ж ноэма «Июнь» (1943) принадлежат к лучшим образцам французской антифашистской поэзии. В послевоенной лирике Жан Руссело, по его собственному признанию, старается «порвать адский круг отчужденности», приобщиться к радостям и бедам отдельного человека и всего человечества, научиться «давать и принимать» (сб. «Изгнания не существует», 1954; «Сплочение времени», 1957; «Расстояния», 1963; «Дорога молчания», 1963; «Кому о жизни говорит…», 1971; «От того же к тому же», 1973). Автор работ о творчестве Э. По, Верлена, Жакоба, Сандрара, о проблемах языка а стиля; переводчик сонетов Шекспира.

ХЛЕБ ВЫПЕКАЮТ НОЧЬЮ

Перевод М. Кудинова

В предместьях города, где толп людских не счесть,Я с незнакомцами шел ночью по асфальту.Шагали молча и уверенно ониИ приняли меня таким, каков я есть.

Когда же день настал, увидел я, что люди,Не говорившие ни слова, как растенья,Покрыли неподвижный круг землиИ круг абсурдный снов моих тревожных.

И, чувствуя, как я расту в молчанье этом,Я начал понимать: тут ждут мое зерноИ я не одинок, раз у меня есть руки,Которые всегда должны давать и брать.

С тех пор не знаю сам, пишу ли я стихиИли размахиваю колоколом сердца;Но знаю, голос мой для слуха создан был,Услышан он людьми, как мной услышан пекарь,Что под землей поет, хлеб выпекая ночью.

Хлеб — церковь для людей, и нет у них другой.В той церкви — витражи из золотистых злаков,И красный цвет ее — цвет ваших красных глаз,Сиделки, прачки и шахтеры! Синий цвет —

Цвет ваших рук, что посинели от работы,Крестьяне, каменщики, бледные служанки,Поденщики нужды из дальних деревень,Пустившиеся в путь обратный спозаранку.

Я видел толпы их. Им не было числа,Как нет числа траве. Но было правом ихБезмолвно умереть иль небу навязатьРеспублику своих животворящих соков.

И я избрал тогда тех, кто мне руку дал,Кто Неожиданность хотел узреть воочью.

Пылал рассвет. Мы шли. Туда, где хлеб нас ждал.И был он, как стихи, — плодом бессонной ночи.

«Пространство не знает времени…»