Второй кубанский поход и освобождение Северного Кавказа. Том 6 - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец большевики не выдержали огня и стали отходить, но в то же время они нажали снова на пластунов, и меня с «Верным» вызвали обратно к кургану. Получилось так, что броневику приходилось все время передвигаться и парировать удары противника в разных местах, вместо того чтобы иметь определенную задачу. От езды по крутым подъемам мотор перегрелся и едва тянул: выкипела и вода в пулеметах. Я хотел остановиться, чтобы послать за водой, но генерал Бруневич уже указывал рукой на двигавшихся большевиков, крича: «Атакуйте!»
И вновь по узкой полевой дороге «Верный» помчался вниз навстречу красным цепям. Передовые цепи мгновенно были смяты и отброшены вправо от дороги, где они скрылись в высоком подсолнечнике. Броневик пошел дальше навстречу новой густой волне наступавших и переходивших небольшую лощину. При виде броневика красные залегли и начали поспешно окапываться. Но было поздно. «Верный» вскочил в середину цепей и начал их в упор расстреливать. Красные кинулись назад, но для этого им нужно было перебежать лощину и шагах в 80 от броневика взбираться на бугop. Это им не удалось – они почти вce полегли…
Hо в это время мы заметили, что с тыла стали лететь пули, и увидели, что влево, на краю горы, пластуны начали поспешно отходить. Нужно было торопиться отойти назад, чтобы предупредить большевиков хотя бы у кургана. И когда «Верный», с перегретым мотором, медленно полз вверх и поравнялся с полем, покрытым густым подсолнечником, то оттуда посыпался град пуль.
– Огонь! Огонь! – хватал я пулеметчиков зa плечи.
Но пулеметы не стреляли… У Батанина застряла пуля в стволе; у пулемета Муромцева[299] – какой-то перекос… Да кроме того, выкипела вода… Пули барабанили по броне, залетали внутрь машины и разбивались на мелкие осколки. Опасаясь за глаза, команда закрывала лицо шинелями. Большевикам, которые были всего в нескольких шагах, ничего не стоило захватить броневик. Однако они на это не решились.
За курганом я вылез из броневика. Боже! Какой вид имел мой «Верный»! Он уже не был защитного цвета, а стал каким-то крапчатым: он был весь испещрен следами попавших в него пуль. Мотор раскалился. Радиатор был пуст. Я послал Гришинова в Надежду за водой. В это время генерал Бруневич подъехал ко мне и приказал остановить красных, наступавших на левый фланг пластунов.
– Это невозможно, ваше превосходительство, – ответил я. – Ведь там одни промоины и рытвины, а через них броневику не пройти. Да кроме того, машина не тянет и на первой скорости… В пулеметах нет воды…
Пластуны отходили. На бугре остался один «Верный»; со всех сторон его обтекали цепи большевиков. Команда, просунув в бойницы дула карабинов, отстреливалась из них. Внизу красные перерезали уже единственную дорогу, спускавшуюся вдоль фронта к Надежде. Оставаться дольше на этом месте было бы безумием. «Верный», рискуя свалиться под откос, сполз вниз, молча прошел через цепь красных, с трудом вытянул из ручья и остановился на улице села. Мотор больше не тянул. Но мы были спасены!..
Сейчас же налили воды в пулеметы, заглушили машину, облили мотор маслом и стали ждать красных. Вскоре они показались на конце улицы. Их встретили наши пулеметы. Тотчас же улица опустела.
Когда мотор остыл, я отвел броневик немного назад и укрыл его в переулке, назначив часового наблюдать за большевиками. Теперь, выйдя из стальной коробки на чистый воздух, мы вспомнили, что уже сутки ничего не ели. Кобенин побежал в соседнюю хату за хлебом и скоро вернулся. Его сопровождала баба, которая несла молоко и яйца. Пока мы ели, баба, подперши ладонью подбородок, смотрела на нас. «И все-то вы воюете, родимые, и покормить вас некому!» – говорила она.
Часа четыре мы стояли в Надежде. Кое-кто успел даже поспать. Изредка появлялась разведка красных, но после выстрелов часового скрывалась.
В 6 часов вечера броневик пошел на юго-западный край села, выбил оттуда полуроту красных и отошел к железнодорожному мосту, где собрались все наши силы. Здесь на мосту стоял полковник Глазенап и рассматривал Надежду в бинокль.
– А мне донесли, что вы погибли, – сказал он мне, – и я уже посылал генерала Бруневича вас разыскивать…
Я попросил разрешения отправиться в Ставрополь пополниться бензином и патронами да, кстати, поужинать и накормить команду. По всем признакам было видно, что сегодня наступать красные не будут.
– Нет, вы еще мне нужны, – запротестовал генерал Бруневич, но полковник Глазенап остановил его:
– «Верный» заслужил отдых, и когда это будет нужным, он будет на месте…
На Николаевской улице броневик встретила толпа жителей. Все наперерыв спешили узнать, каково положение, не угрожает ли городу опасность. Я пожимал плачами: «Будем защищать!..»
Особенное впечатление производили следы многочисленных пуль на «Верном». По ним высказывали предположения, что большевики наступают очень сильно. У Городского сада броневик остановился, и мы отправились ужинать и слушать музыку. Несмотря на то что враг был у порога города, сад был полон публикой. Казалось, что горожане жили минутой, не думая о завтрашнем дне.
К полуночи возвратились к мосту. На броневике успели привести все в относительный порядок.
Луна ярко светила, и за мостом серебрилась дорога, убегавшая к противнику. Я решил воспользоваться такой светлой ночью и вывел броневик на дорогу. В версте зa мостом я нагнал нашу цепь, осторожно идущую вперед. Я вылез из машины и окликнул.
– Командир «Верного»? – спросил меня высокий человек, подходя к броневику.
– Да. А это какая часть?
– Ставропольский полк, мы здесь занимаем позицию.
В говорившем я узнал командира полка. Я его спросил, что полку известно о противнике. Он мне oтветил, что сведений – где красные, у него нет и это его очень беспокоит. Я ему сказал, что я с броневиком продвинусь вперед и, кстати, прикрою его полк, когда он будет разворачиваться.
Тихо работал мотор. «Верный» медленно двигался вперед. Справа, в сторону Надежды, небо стало сереть, приближался рассвет. Пройдя версты четыре и почти поравнявшись с северной окраиной села, я тронул шофера за плечо и шепотом приказал остановить машину, – впереди, шагах в
