Besame mucho, клуша! - Анна Яковлева

Лера услышала, как задвигали стулья ми коллеги, но подняться не могла, упорно смотрела на свои туфли и оставалась на месте, пока последний юркий молодой человек (Лера не могла вспомнить, из какого отдела) не спросил:

— Валерия Константиновна, вы сами закроете кабинет?

— Да, закрою, — вяло кивнула она.

Что теперь делать? Куда податься? В конкурирующее издание? Надо было сразу же это сделать, а не поддаваться уговорам Бочарниковой.

«Ой, да при чем здесь Галка, — упрекнула себя Лера, — просто тебе самой страшно рвать с газетой, в которой ты выросла как журналист».

В журналистику Валерия Ковалева вляпалась из-за мужа.

В университете они учились на разных факультетах — он на журфаке, она на филфаке, и, как говорится, ничто не предвещало…

Встретились они с Казимиром на какой-то студенческой вечеринке.

Казик бредил репортерством, и Лера попала под романтическое влияние этих бредней: опомниться не успела, как написала первый очерк — о многодетной семье. Вышло трогательно, редактору очерк понравился, Лере предложили сотрудничество, но до самых госэкзаменов она была уверена, что серьезного романа с журналистикой не получится.

Романа, кстати, получилось сразу два — с Дворяниновичем и с «Ведомостями».

С того самого первого очерка Казимир выступал в роли гуру, обожал давить авторитетом. Леру убивала беспощадная критика мужа, руки опускались, она никла и потом долго приходила в себя, за что и получила позывной «клуша».

Если бы не поддержка главного редактора «Ведомостей», Сергея Ивановича Чудиновских, Лера бы поставила крест на журналистике.

Чудиновских как-то очень быстро понял расстановку сил в их семейном союзе и для начала отправил Леру на курсы повышения квалификации.

Потом начались командировки, где Лера находила таких людей, что плохо о них писать не получалось. При этом корреспондент Ковалева ни с кем не боролась и меньше всего думала о том, что журналистика — четвертая власть, о чем, кстати сказать, ежеминутно помнил Казик. Валерия просто писала о том, что ей было интересно, — о людях.

И по сей день муж оставался главным экспертом-оценщиком Лериных работ.

Всякий раз, сдавая Завьялову заметку, статью, очерк или интервью, Ковалева волновалась, как в студенчестве, зная, что дома ее ждет разбор полетов.

Сейчас, когда Валерия переехала к маме, у Казимира был только один способ высказать свое мнение — на летучке.

«Станет он гнобить меня при всех или постесняется?» — спрашивала себя Лера перед летучкой. «Неужели он это сделал?» — спрашивала она себя после.

По сути, любые наезды со стороны Казика можно было смело отнести на счет уязвленного самолюбия: муж стоял на коленях, просил остаться, а она ушла.

Но ведь кроме них двоих никто этого не видел. Да и просил Казимир как-то не очень убедительно, и сама просьба скорее напоминала шантаж.

— Сидишь? — Галка приземлилась на соседний стул. — И что теперь? Уволишься?

— Я не знаю, что делать, — честно призналась Лера, забыв про свою обиду на подругу. — Как ты думаешь, он даст мне работать?

— Может, ты пойдешь к нему, помиришься? Правда, я слышала…

— Что?

— Да так. — Галина поднялась со стула. — Пошли, что ли?

— Нет, ну кто так делает? Начала, так уже говори. — Лера поймала Галину за руку.

Бочарникова замялась:

— Да говорят, они сегодня приехали вместе на работу…

Ноги подкосились, в трагическом молчании Лера снова опустилась на стул.

— Нет, он не может так поступить со мной, — отчаянно борясь со слезами, забормотала она, — ведь это не я ему изменила, а он мне. И это просто не по-человечески.

— Сволочь, — злобно прошипела Галка. — Давай закатимся куда-нибудь и напьемся до положения риз?

Предложение подруги не вызвало энтузиазма. Лера стиснула руки, пытаясь понять, каких действий ждет от нее судьба. Что вообще с ней теперь будет? С ее жизнью? С ней самой, с работой?

— Не могу, у меня встреча.

— Позвони и отмени.

— Ладно, — покорилась Лера и достала трубку.

Номер кандидата биологических наук Володи Душкова был вне зоны доступа.

— На паре, наверное. Он преподает, — автоматически объяснила Лера.

— Ничего, еще раз позвонишь, — успокоила подругу Бочарникова и потянула из кабинета. — Поедем прямо сейчас на речку. Купим мясо, вино, разложим костер и посидим. Я сто лет не была на речке, — гудела Галка, подталкивая Леру к выходу.

Как в тумане, Ковалева тащилась за подругой, не слыша большей части из того, что та говорит.

— Он не может так со мной поступить, — защищаясь от страшных мыслей, снова и снова бормотала Лера.

— Еще как может. — Галина вела Ковалеву по редакции, как больного после процедур.

Процедура, которой подверглась Лера, называлась «травля» и вызывала ассоциации с именем вождя всех народов. Интересно, как далеко может зайти Казимир?

— Он далеко может зайти, — словно угадав Лерины мысли, предрекла Галина. — Человек он увлекающийся, сам не остановится. Придется останавливать.

Бочарникова открыла дверь во двор, на котором вели непрекращающуюся войну за место личные авто типографских и газетчиков.

Двор захлебывался в концентрированном аромате одичавшей сирени — здание было обсажено декоративными кустами со всех сторон, — и у Леры моментально разболелась голова.

— Как останавливать? — поинтересовалась Ковалева, когда они оказались возле Галкиного джипа, приютившегося у заплетенных в косицу тонких стволов.

— Что? — Галка уже успела забыть, о чем говорила.

— Как можно остановить Казимира?

— Прыгай, — показала головой на место рядом с собой Бочарникова, и Лера спряталась в машине.

Галка пристегнула себя ремнем безопасности, бросила на Леру быстрый косой взгляд и усмехнулась:

— У твоего мужа куча слабостей, а еще больше — пороков. Главный порок — стяжательство. Оттяпаем у него акции. Пристегнись.

— Акции? — Валерия сморщила лоб, что-то вспоминая, и потянула на себя ремень.

— Акции газеты.

— Он сказал, что делить их со мной не собирается.

— А никто и не говорит о дележе, — выезжая на дорогу, развеселилась Бочарникова.

Место Галина выбрала не случайно: лесок и два ручья образовывали здесь галечные отмели, темная вода в реке тяжело перекатывалась по булыжникам.

Валежник добавлял красоты и дикости этим местам и будил в душе тягу к путешествиям и здоровому авантюризму.

Поставив машину на высоком берегу, Галина вынула из багажника чемоданчик с дорожным набором, бутылку коньяка и контейнер с мясом. Лера тащила пакеты со снедью и дровами.