У кромки прибоя - Элизабет Хардвик

Он ничего не сказал, ничего не сделал — просто был самим собой, и Нина его обожала.

Томас по–прежнему обеспокоенно смотрел на нее поверх головки дочери.

— Правда?

— Правда. — Она одарила его лучезарной бессмысленной улыбкой.

Он не виноват в том, что она так полюбила Нину, что мысль о возможной разлуке причиняла ей почти физическую боль. В колледже ее учили не слишком привязываться к своим воспитанникам, и, когда Мэри работала в детском саду, ей это без труда удавалось. Но теперь…

— Вам когда–нибудь говорили, что у вас очень выразительные глаза? — тихо сказал Томас.

Мэри испуганно посмотрела на него, их взгляды встретились… И они словно остались вдвоем в шумном, переполненном посетителями помещении.

— Удивительные глаза! — снова произнес он, встряхивая головой словно в попытке разрушить некие чары.

— Мне показалось, вы назвали их выразительными? — слегка задыхаясь, пробормотала она.

— Выразительными! Прекрасными! Удивительными!.. О Господи…

— Бабушка говорила, что это слово можно употреблять только в молитвах, — назидательно произнесла Нина, напоминая им о своем присутствии. — А ты вовсе не молишься, папа, — поддразнила она его.

Томас несколько мгновений смотрел на дочь невидящим взором, затем улыбнулся ей и легко потрепал по волосам.

— Кстати, я делаю именно это, — мягко сказал он дочери, загадочно глядя на Мэри.

Мэри вернула ему не менее загадочный взгляд, поскольку совсем не понимала его…

— А я тоже молилась вчера вечером, папа, — поддержала беседу Нина, приняв слова отца за чистую монету. — Я молилась о том, чтобы ты не уезжал еще долго–долго. А о чем молился ты? — бесхитростно спросила она, даже не подозревая, какую бурю в сердцах взрослых вызвал этот вопрос.

Мэри сейчас еще больше стыдилась своих недавних мыслей и, глядя на Томаса, гадала: что он чувствует, видя, как тяжело девочка переживает его длительные отлучки.

Он взглянул на Нину, и его лицо засветилось любовью.

— Я молился о том же, родная моя.

Девочка кивнула с серьезным видом, который иногда на себя напускала.

— Может быть, если мы оба будем молиться об одном и том же, все так и случится. Я долгое время просила Бога о том, чтобы у меня была новая мама, но этого не произошло. Возможно, потому, что я молилась одна, — задумчиво проговорила Нина, от умственных усилий сморщив носик и опять не осознавая, какой новый грозовой заряд внесла в беседу. — Как ты думаешь, папа? — Она взглянула на него, приподняв пушистые бровки.

Мэри едва удержалась от смеха при виде ошарашенного выражения на лице Томаса. Он явно не подозревал о том, что Нина мечтает о новой матери, равно как и не знал, что ей ответить.

— Мне кажется, двум из нас следует пойти в женскую комнату и помыть руки после этой восхитительной еды, — пришла на помощь Томасу Мэри. — Это позволит тебе блеснуть умением маневрировать на костылях, — ободряюще добавила она, заметив гримаску неудовольствия на лице девочки.

Костыли доставили из больницы в воскресенье, и Нина получала огромное удовольствие, используя их при всяком удобном и неудобном случае, особенно на публике, и в этом смысле переполненный паб был для нее просто находкой.

— Это что–то новенькое, — задумчиво произнес Томас, когда Мэри поднялась.

Она посмотрела на него с сочувствующей улыбкой.

— Вот почему мне так нравится работать с детьми: никогда не знаешь, что они скажут в следующее мгновение!

— Новая мама! — недоверчиво повторил Томас.

Улыбка девушки стала шире.

— Я бы не беспокоилась на этот счет. — Она утешающе похлопала его по руке. — Ведь Нина уже перестала об этом молиться.

— Слава Богу! — Он испустил вздох облегчения и с жадностью отпил пиво из своего стакана.

Когда Мэри повернулась, чтобы догнать Нину, ее улыбка поблекла. Она совсем забыла, каким несчастным был брак Томаса с Синтией. Неудивительно, что он не находит никакого удовольствия в том, чтобы обсуждать ее замену. И явно не горит желанием повторить печальный опыт. Разве можно его за это судить?..

По дороге домой Томас, пребывал в глубокой задумчивости, ведя черный «мерседес» словно автоматически. Нина, утомленная поездкой, заснула на заднем сиденье.

Мэри была рада короткой передышке, позволившей обдумать последний разговор с Генри. Сегодня он выглядел совсем иным, и ему явно не понравилось ее замечание о предстоящей свадьбе. Что же случилось? Неужели он все–таки решился на этот брак? Хотя уверяет, что нет…

— Он не стоит этого, поверьте, — мягко прервал ее размышления Томас.

Похоже, он не только догадывается, о чем — точнее, о ком! — она думает, но и ни на мгновение не выпускал ее из поля зрения.

Щеки Мэри залил румянец.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — пролепетала девушка.

— Нет, понимаете. Уж не знаю, как ему удается этого добиться, — Томас раздраженно тряхнул головой, — но любая женщина, которая подходит к Генри ближе, чем на двадцать футов, немедленно подпадает под его обаяние, каким бы сомнительным оно ни было! Так или иначе, но то, что он вам говорит, не имеет никакого значения, Мэри. Он все равно женится на Эйлин. Джулия об этом позаботится.

Джулия? Но…

— Почему? — озадаченно спросила Мэри.

Томас пожал плечами.

— По причинам, которые я уже пытался вам объяснить.

Потому что Эйлин богата. А Генри привык жить на широкую ногу. Это не казалось ей достаточным основанием для брака. И уж во всяком случае, не дело Джулии — решать, на ком жениться ее сыну. О, было бы только к лучшему, если бы мать одобрила выбор сына, но гораздо важнее, чтобы он сам одобрял его!

— Я не понимаю.

— Поймете, — мрачно заверил ее Томас. — Я просто стараюсь сделать так, чтобы причинить вам как можно меньше боли. Или уже слишком поздно? — Он вопросительно изогнул темные брови.

Поздно ли? Мэри не знала. Да, поначалу она была очарована Генри и польщена его вниманием. Но когда в последний уик–энд он явился с Эйлин, Мэри пала духом. Сейчас она была не уверена в своих чувствах.

— Мне остается лишь молить Бога, чтобы это было не так, — хрипло продолжил Томас. — Мой брат и так разрушил слишком много жизней, чтобы добавлять к ним еще и вашу!

И его собственный брак открывал этот список, подумала Мэри. Но ведь в этом не было вины Генри… Или все–таки была? Она больше ничего не понимала! Ей требовалось время, чтобы подумать, чтобы навести порядок в собственной голове.

Но после возвращения домой ей пришлось заниматься Ниной. Они вдвоем пили чай в детской, так как к обеду были приглашены гости.

К ее удивлению, когда девочка пришла пожелать бабушке спокойной ночи, та была еще в халате. Сидя в гардеробной, Джулия пыталась решить, что лучше надеть к вечеру.