Евангелие от экстремиста - Роман Коноплев

Митинг, однако, закончился, и к группе молодых людей, возле которых оказался я, подошел Лимонов. Его всячески домогались разные журналистки, он раздавал бабкам и дедкам автографы. Рядышком с ним расположился невысокого роста толстоватый мужик, с удалыми кудрями и усами. Красавец-казак, как оказалось спустя десятилетие, был ни кто иной, как легендарный журналист Влад Шурыгин. Мы пошли неорганизованной толпой в сторону Лубянской площади, остановились у пивного ларька прямо у входа в метро, и Лимонов произнёс:

— Давайте что ли устроим хотя бы пивной путч?

После чего щедрой рукой заплатил за пару ящиков пива. Мы пили пиво, смеялись. Я, помнится, спросил у Лимонова о наболевшем:

— А как можно спасти Россию?

— Вступайте в нашу партию. Вот визитка. Позвоните по этому телефону.

Телефон молчал примерно неделю. А я наконец-то вышел на новую работу. На ближайшие четыре месяца моим рабочим местом стал пивной ларёк на станции метро Пролетарская. Каждую ночь, с 9 вечера до 9 утра, я поил рабочих и служащих дешевым бутылочным пивом. Спал несколько часов ночью, дополнительно отсыпался днем в метро. В ларьке для обустройства постельного места следовало уложить на пол четыре металлических пивных ящика, кинуть сверху пару разобранных картонных коробок и включить рядом ТЭН, чтоб не замерзнуть. Под полом ларька всю ночь шевелились крысы, и однажды я чуть не задохнулся, когда на ТЭН упала моя куртка. Проснулся я в жутком угарном дыму, вовремя выскочив наружу. Из дверей валил чёрный густой дым. Помимо пива в ларьке было много разных вкусных вещей, служивших мне бесплатным добавлением в меню. Я раскрывал расфасованные на складе пакеты, и благополучно отъедал у будущих покупателей пряники, печенье, зефир, пастилу и, уже опротивевшие до блевоты, козинаки. Так что жизнь была достаточно сладкой, только вечно хотелось спать.

В общем, я дозвонился до партии и решил туда как-нибудь приехать, посмотреть на людей. В конце концов, несмотря на мой тотальный скепсис, где еще в этой долбанной Москве я найду себе друзей? Не в гей-клуб же мне идти в конце концов!

Место, куда я попал, оказалось подвалом без окон и вентиляции минутах в пятнадцати ходьбы от станции метро Маяковская. Это была мастерская художника Гены Животова, он и сейчас оформляет прохановскую газету «Завтра». Короче, в одной комнате был штаб, во второй располагалась спальня для кучерявого беловолосого парня, который там жил в качестве секретаря. Просто сам он был из Подмосковья и ездить ему домой было лень. По штабу ходили хмурые лица в черных рубашках. В комнате, исполнявшей роль приемной, коромыслом стоял дым. Курение было всеобще ритуальным. Конечно, никто это помещение в жизни не проветривал. На стенах висели не совсем понятные мне флаги с руническими символами "перекрещения Сварога и Перуна". Еще на стенах были картины художника Константина Васильева. Эти картины, как я позже окончательно определил, — фирменная мулька всех сумасшедших, помешанных, как правило, при этом еще одновременно либо эпизодически на многом: русском язычестве, скандинавской мифологии, гитлеризме и всем, что связано с Третьим Рейхом, какой-нибудь славяно-горицкой борьбой. Иногда они еще для пущей комплекции увлекаются сатанизмом, готикой, зороастризмом, Толкиеном и раскопками могил времен Великой Отечественной. Любящие читать — читают Ницше и Адольфа Гитлера.

Иногда в нормальной, в общем-то, компании, появляется один подобный, абсолютно глубокий придурок, и практически здоровые в прошлом люди начинают читать всевозможные "Русские Веды", и прочую хрень. Заканчивается всё это увлечение, как правило, библиотекой патологического антисемита — книгами о масонстве и кровоядных жидах, пожирающих мацу с кровью русских младенцев.

Лидерами так называемого Движения «Россы» были Женя Бирюков с арийским взглядом, Сергей Царёв с пшеничными усами, и Сергей Сычёв с ярко выраженной монголоидной внешностью и чёрными усиками. Все они когда-то вышли из Васильевской «Памяти».

Меня усадили за стол и попросили заполнить анкету. Затем еще одну — надо было отвечать на разные вопросы, не относящиеся лично ко мне. Смысл анкеты состоял в том, чтобы определить, в какой мере являюсь я истинным арийцем. Я ответил на вопросы, далеко не все ответы, однако, совпали с нужными, подтверждающими мое истинно арийское происхождение.

Как выяснилось, истинный ариец не должен пить кипяченую воду — должен любить сырую (тут я угадал), любимым художником должен быть этот самый Васильев (я имел глупоcть написать — Рафаэль — мне очень тогда нравилась его Мадонна), любимым певцом — группа Лайбах — сегодня у этой группы масса клонов, самый известный — Раммштайн (тогда же я указал Юру Шевчука — как оказалось, напрасно. Сычёв тут же процитировал: "Из-под чёрных рубах рвется красный петух", то есть ариец не должен слушать подобную музыку). Однако, самым ужасным промахом было то, что любимым произведением у 19-летнего Романа Коноплева оказался к всеобщему недоумению, Михаил Афанасьевич Булгаков. "Мастер и Маргарита". Руководство Движения «Россы» шестью глазами хмуро посмотрело на меня исподлобья, явно заподозрив пропаганду сатанизма.

Оказывается, всего несколько дней назад штурмовики движения «Россы» провели отчаянно смелую акцию прямого действия — отмудохали в знаменитом булгаковском дворике несколько влюблённых парочек, навестивших на свою голову место, где то ли происходили действия романа, то ли жил сам автор. В финале прибыли менты и всех разогнали. Короче, я уж было, решил, что арийцем мне не бывать, и из партии меня выгонят на фиг. Однако, тут в дверях появился широкоплечий молодой штурмовик из Латвии Женя Васильев. У Жени, как оказалось, дедушка воевал в легионе СС, и поэтому Женя профессионально обхватил двумя руками сверху мой скромный череп:

— Отлично. Примерно 75 процентов арийской крови, 25 — финно-угорской. Ты наш!

Толком я ничего не понял, однако, решил, что всё пучком, поскольку Сычёв отвел меня в сторонку и сообщил по секрету:

— Ты удостоен высокой чести — будешь у меня в службе безопасности.

— Да я же плохо дерусь, вдруг подведу? — вопрошал я.

— Нет, я по глазам вижу, что ты достоин! У тебя злой арийский взгляд! И ещё. Если тебя кто-нибудь тронет — ты только нам скажи, мы никого не боимся — наши люди есть везде — с любым побеседуем.

Весил я тогда килограмм 60, представляя собой, скорее, неудачную мумию времен Рамзеса Второго, чем активиста серьезной, радикальной организации. Однако, решил, что пусть всё идёт — как идёт. В конце концов, не сидеть же беспрерывно за книжками в Ленинке — да и лучше всё ж быть истинным арийцем, чем просто хрен знает кем в незнакомом чужом городе. Мне выдали чёрный галстук. У стен Детского Мира на Кузнецком Мосту я купил себе великолепную белоснежную рубашку с коротким рукавом. Нашил сбоку какой-то желтый шеврон уголком, торжественно выданный Сычёвым, постригся покороче, и выглядел теперь уже просто как полный мормон.

Через неделю Бирюков собрал всех и сообщил, что, "как предложил Эдуард Вениаминович Лимонов, чтобы нас начали уважать, первым делом надо кого-нибудь побить". Я думаю, смысл идеи был абсолютно верен. Лимонов был чертовски прав. Никакого другого способа заявить о себе у нас всё равно не было. Первой акцией прямого действия командовал рижанин — Васильев. Нацепив на круглую репу черный берет, Васильев повёл нас к метро. Мы вшестером перешли проезжую часть и подошли к памятнику Маяковскому. Там тусовались, потягивая пивко, неоформленные кучки подростков. Это были фанаты популярной группы "Депеш Мод". Человек десять, может, чуть больше. Васильев построил их, помахав для пущей убедительности солдатским ремнем, заставил отжаться десять раз от асфальта и прочитал лекцию о любви к Родине и о том, что нужно "немедленно перестать общаться с педерастами, и смелее, активнее идти вступать в стройные колонны русских националистов". Потом скомандовал «нале-во», и подростки, недоумевая, не на шутку испугавшись сумасшедшего дяди, промаршировали до станции метро. Спустя несколько лет, по словам тех, кто этого Васильева хорошо знал, данный придурок нашел себя в рядах латышской полиции. Сегодня он, думаю, имеет там неплохую зарплату и, наверное, иногда поколачивает на жиденьких, робких митингах стареньких советских ветеранов, не успевших к своему большому несчастью намылить во время войны задницу его арийскому дедушке.

Самого Лимонова в подвале за всё время я увидел лишь единожды. В тот день он под охраной Бирюкова собирался на какую-то очередную авторскую встречу. Похоже, он быстро сообразил, что попытка создать какой-то там "Национал-большевистский блок" из нескольких партий с численным составом от одного до тридцати человек бесславно провалилась. Наверное, такое пещерное пижонство, с явным уклоном в идиотизм, в какой бы то ни было стране даже при самой антинародной власти допускать и культивировать могут только неумные правительственные служащие, чаще всего со злым умыслом кого-нибудь со временем подставить.