Страшная тайна - Диана Джонс

Хорошо, что я ехал обратно один, без Эндрю. Можно было всю дорогу домой ругаться в полный голос. Когда я прибыл на место, ярость еще не утихла.

– А теперь в чем дело? – поинтересовался Стэн из моей гостиной, перекрывая беспощадный ритм фуги Баха.

– Да эта Мэллори! – Я громко щелкнул выключателем. – Если кто-то пожелает сделать из нее магида, так только через мой труп! Она… Она неописуема! И к тому же уродина. А в довершение всего еще и чокнутая. – И я, кипя от бешенства, рассказал про сегодняшние приключения.

– Гм. А способности у нее есть? – спросил Стэн.

– Не сомневаюсь, вагон и маленькая тележка! – отозвался я. – Хватило, чтобы не подпускать меня к себе весь день напролет! Не больно-то и хотелось!!! Не нужны мне те, кто тратит хотя бы каплю таланта на то, чтобы отплясывать противосолонь на дороге и не давать людям проехать в час пик! Ни стыда ни совести! Хорошо хоть у ее двоюродного братца-подростка хватило воспитания смутиться!

– Посмотри на все с другой стороны, – посоветовал Стэн. – Мэллори не в состоянии вести себя как подобает магиду. Значит, одного кандидата можно вычеркнуть. Начинай обдумывать остальных четверых.

– Обхохочешься! – взорвался я и умчался в кухню, хлопнув дверью. Распахнув холодильник, я пробурчал себе под нос: «Как прикажете рассмотреть остальные кандидатуры, когда их по всей планете раскидало? Япония, Новая Зеландия, Хорватия, Огайо… Ох, обхохочешься!»

Как видно, Стэн последовал за мной. Его голос у меня за плечом произнес:

– Я об этом уже подумал.

Я захлопнул холодильник:

– Даже не начинай!

– Я тебе расскажу, но сначала поешь и остынь немного, – сказал он.

Глава шестая

Остывал я еще два часа. И остыл, только когда признался себе, что не просто надеялся обнаружить у девицы Мэллори приличный магидский потенциал, но еще и на основании отпечатков ее личности нарисовал себе портрет отважной девушки в трудных жизненных обстоятельствах. Семья распалась, этот неизвестный Робби бросил ее, денег у нее нет, поэтому она вынуждена жить у стервозины-тетки; мало того, ее отец (очевидно, приемный) умирает от рака. Я был бы счастлив от всей души ей посочувствовать. Но все мгновенно прошло, стоило мне увидеть, как это чучело, похожее на мешок картошки, скачет по обочине. Теперь-то, после того, как она сначала игнорировала меня, а потом смерила взглядом, мне хотелось пойти и пожать руку ее бывшему и поздравить его, что выпутался из этой передряги. Лично я выпутался, и дело с концом. И это стоило сотни фунтов – я еще дешево отделался, если подумать.

– Готов поговорить? – спросил Стэн.

– Да.

– Все, что тебе нужно, это собрать четырех кандидатов в одном месте и устроить им собеседование при приеме на работу. Правильно?

Я сидел, набычившись и опустив голову. Но тут выпрямился:

– А как?

– Жесткие меры, – ответил Стэн. – Подправь им линию судьбы. Пусть они сами придут к тебе.

– Разве так можно? – удивился я.

Мне казалось, это только на крайний случай. Вмешиваться в личную жизнь человека без его разрешения можно лишь в чрезвычайных ситуациях.

– Да, при выборе нового магида это допускается. Дело важное, – сказал Стэн. – В конце концов, ты все равно вмешиваешься в жизнь человека, когда назначаешь его.

– Хорошо, но сегодня я за это не возьмусь, – сказал я.

Процедура, которую предлагал Стэн, требует немалых усилий. Я всегда считал, что это очень хорошо, что она такая сложная, иначе у магидов возникало бы искушение прибегать к ней по самым тривиальным поводам. Но если применять ее слишком часто, хаос неизбежен, причем не в одном мире, а сразу во многих. Неизбежен хаос и в жизни самого магида, который ее проводит, если он не подойдет к задаче со всей осмотрительностью и не примет надлежащие меры безопасности. Стоит ошибиться – и линия твоей собственной судьбы безнадежно перепутается с линиями тех, на кого ты собирался повлиять. А магид должен быть свободен в своих действиях. Когда становишься магидом, в числе прочего линию твоей судьбы полностью освобождают от влияния остальных линий судьбы во всей множественной Вселенной. Признаться, от этого живется довольно одиноко.

Так или иначе, я понимал, что на процедуру уйдет несколько дней, и не хотел, чтобы мне мешали. Назавтра я покончил со всеми рабочими делами (сроки я сорвал, ну и пожалуйста: все Мэллори виновата), а потом отключил все телефоны – и для нашего мира, и для других. И все компьютеры, в том числе и тот, где хранились данные по магидским делам, а на него еще и повесил аналог таблички «Не беспокоить».

Правда, с утра я не без досады обнаружил, что за ночь пришла целая куча факсов от генерала Дакроса. В первом победоносно сообщалось, что специалисты расшифровали генетические коды в двух списках и теперь, если удастся найти наследников, смогут подтвердить их личность. Во втором говорилось, что следов Кнарроса пока не обнаружено, в третьем – что Джеффрос считает, что Кнарроса спрятали при помощи какого-то волшебства. В четвертом было прямо сказано, что я должен прибыть и разыскать им Кнарроса.

Я ответил резким факсом, что не вижу причин продолжать подыгрывать императорским играм в секретность, и посоветовал дать объявление о розыске Кнарроса в прессу. Потом выдернул провод факса из розетки.

– Видишь? – сказал я Стэну. – И ничего я близко к сердцу не принимаю.

Потом я засел за работу – взял большой глобус, булавки и суровые нитки. Было важно найти в нашей стране точку, куда лучше всего созвать четверых моих кандидатов. Поскольку я работал с линиями судьбы, это место должно быть средоточием волшебных сил, своего рода узлом (просто удивительно, сколько на Британских островах таких узлов), а расстояния от него до каждого из четырех соискателей следовало рассчитать по особой математической формуле. Кроме того, надо было устроить так, чтобы все четверо не удивились, что им нужно отправиться именно туда. Хотя их притянет в эту точку череда случайностей, подстроенных магидскими средствами, нельзя слишком сильно искажать законы вероятности, иначе те трое, которых я не выберу, могут это заметить.

Вот почему я сразу вычеркнул слишком примечательные узлы вроде Стоунхенджа, а также почти все средневековые замки и укромную долину в Дербишире и рассматривал в основном города и деревни, где были какие-нибудь конгресс-центры. Вскоре я уже сидел полузаваленный путеводителями и туристическими буклетами и глядел то в них, то на глобус, а потом еще на подробные карты, расстеленные на полу. Мне нужен был какой-нибудь скучный, непримечательный на вид магический узел. Стэн мне очень помогал. Когда он был жокеем, то исколесил всю страну, поскольку выступал на самых разных скачках, и знал гостиницы и узлы, о которых я даже не слышал.

Сам я надеялся собрать всех в Лондоне, но это не получалось по формулам. Самое обидное, что все бы сошлось, если бы я не изъял из уравнения девицу Мэллори. Тут я поймал себя на том, что отвлекся от дела из-за мощной вспышки гнева на девицу Мэллори, которая совсем вывела меня из терпения. Да как она посмела втянуть меня в этот танец! Да как она смеет и дальше мной вертеть, я же ее уже вычеркнул!

Стэн напомнил мне о работе – посоветовал подумать над некоторыми узлами в Центральных графствах. Там есть несколько хороших сильных узлов. Я хотел было выбрать Ноттингем, но опять не сходились цифры.

– Жалко, – огорчился Стэн. – Ноттингем такое место – туда всякий попадает рано или поздно. По самым разным причинам. А тебе и нужны самые разные причины. Концерты, конференции, да и скачки сгодятся.

– Есть причины поехать и в Бирмингем, – сказал я, – но узел там пустячный. А если Стратфорд-на-Эйвоне?

– Туристов многовато, – ответил Стэн. – А Уиган не пойдет?

Уиган опять не подходил по формулам. Мы несколько часов обсуждали узлы, мерили, считали, изучали буклеты и в конце концов остановились на средних размеров городке под названием Вонтчестер. Мы оба его знали. Стэн сказал, там есть по меньшей мере две приличные гостиницы – из-за скачек. Путеводитель утверждал, что там имеются также конференц-зал и оружейный завод. Вот это было что-то новенькое, мы со Стэном такого не помнили. На памяти Стэна, это был приятный сонный городок. Мне помнилось, как мы всей семьей ездили туда на летних каникулах, а самое яркое впечатление оставила река. Там проходили детские соревнования по ловле рыбы. А я тогда был одержим рыбалкой, мне было, наверное, лет девять, и, конечно, побежал и записался. И рыбачил с утра до вечера без намека на успех. Помню, как уже, наверное, в четвертый раз выпутывал леску из ветвей плакучей ивы, когда пришел мой брат Уилл и тоже захотел попытать счастья. Он с детства не любил, чтобы младшие братья его в чем-то опережали.

Наверное, у распорядителя соревнований было очень хорошее настроение. Он провел Уиллу инструктаж, Уилл позаимствовал у меня удочку, и распорядитель ушел. Уилл, привыкший всегда во всем блистать, почти сразу же поймал отличную крупную рыбину. Он ее подсек, точно выбрав нужный момент, и вытащил на берег идеальным движением. Но тут начался сплошной кошмар, потому что у Уилла не хватало духу ее убить – и у меня тоже. Мы кричали, звали распорядителя, но он был далеко и не слышал нас, и пришлось нам все делать самим. На пару нам удалось вытащить крючок у рыбы изо рта, а потом мы бросили ее обратно в реку, и она поплыла на боку, судорожно извиваясь, – было ясно, что она умирает. Уилл понял, что почти убил ее. И разрыдался, хотя ему уже исполнилось тринадцать. Мне было очень худо. Я попытался достать рыбу из реки, но не смог. В таком виде и застал нас проходивший мимо Саймон, наш старший брат. Саймон терпеть не может убивать и поэтому рыбалкой не интересуется. Он увидел нас – Уилл плачет, я весь бледный и трясусь, – просто вошел в реку, взял рыбу и разбил ей голову о камень.