Дневники 1926-1927 - Михаил Пришвин

Петя за это время убил двух дупелей и трех бекасов, один дупель был на сухом лугу, другой на коровьей грязи. Бекасов за пищу можно считать только матерых, а дупеля уже покрыты слоем жира толщиной в пакетную бумагу.

б Августа.

Мы вышли в 5 у., хотели на Остров. Но роса оказалась прямо непроходимая, идти по некошеной траве в кустах значило купаться в холодной воде вместе с ружьем и всеми доспехами охотника. Тогда вместо жданья махнули мы в Терехово, оттуда к Устинову, из Устинова к Садникову, потом к Абрамову и через Филипповекую гать вернулись домой. Всего чисто шли мы 9 часов, исключая 2 часа отдыха, прошли, значит, около 40 верст, наполовину болотами, и в самых тяжелых сапогах.

На улице слились старые-старые, раскидистые тенистые ветлы, под ними блестит объерзанное за десять лет бревно, на котором обсуждаются деревенские вопросы жизни. Тут же висит, как и у нас в Александровке и почти во всех деревнях этого края, большой пустой снаряд, по которому бьют, созывая сход, снаряд — все равно, что вечевой колокол. У дороги на расстоянии — стяг с двумя дощечками, на одной написано правильно: «дорога в Александровку», на другой дощечке, в другую сторону должна быть обозначена деревня Пеньё, куда надлежит нам идти, но мы не можем прочитать слова, так написано отчетливо, а прочитать невозможно. Долго мы мучились, на улице никого не было, все жали или косили луга. Вдруг Петя сделал открытие: некоторые буквы были расположены в обратную сторону, не справа налево, как обыкновенно пишут, как тут же написано «дорога в Александровку», а слева направо, и если так прочесть, то выходит — «дорога в Пеньё». Петя, подумав, что дощечки просвечивают, и с той стороны если зайти, будет правильно читаться, зашел туда, но оказалось, дощечка толстая, и оттуда ничего не видно. Тогда вдруг мы догадались, почему «дорога в Александровку» было написано правильно, слева направо, — сама дорога эта шла слева направо, а «дорога в Пеньё» написана была обратно расположенными буквами, потому что она шла обратно, справа налево. Разгадав для образованного человека эту трудную загадку, мы принялись хохотать от восторга, представляя себе, что ведь на объерзанном блестящем бревне у вечевого колокола под ветлами десять лет собирались, смотрели на росстань, и никому и в голову не приходило, что буквы не люди, что люди, если желают идти в Пеньё, должны идти влево, а буквы могут идти вправо, и все равно попадают на Пеньё.

— Видишь, Петя, — сказал я, — это интереснейший пример антропоморфизма…

Тогда сзади нас кто-то стал хохотать, надрывая живот. Мы оглянулись. Старый Берендей, оказалось, все время стоял сзади нас, вникая умным глазом в чудные буквы, вслушивался в наш разговор. И когда, наконец, он все понял, то схватился одной рукой за живот, другой за мглистую бороду и стал хохотать. С трудом он справился и сказал нам, мигнув веселым глазом на вечевой колокол:

— Здорово пишут!

Песчаные горки в болотах реки Кубжи, покрытые редким березняком с кочками краснеющей брусники, пахнут тетеревами, и все-таки их тут нет, мы нашли тут одного петуха, по которому я неудачно стрелял в чаще, и холостую тетерку, в которую, по уговору, не стали стрелять. Так, обойдя все эти горки, мы спустились к широкой долине, поросшей болотной травой, и задумались, Кубжа это или просто большой луг. Была тут тропа, мы пошли по ней, постепенно утопая все глубже и глубже, и когда добрались до непереходимого плеса, узнали, что это действительно река Кубжа. Потом мы пошли краем болота и так пришли к мосту, за которым виднелся лесок Филатова, где, говорили нам, водились тетерева. Тут мы нашли единственного петуха и взяли его с трудом, потому что удивительная в подводке по тетеревам Кента сделала ошибку: разбираясь в следах, она до того закопалась в них, что вплотную подобралась к нему и спихнула, а мы, непринужденные, не расставились, а петух вылетел сзади куста. Этот редкий случай с Кентой вернул меня к мысли о Ромке: вот именно потому он и не делает стоек, что идет низом по наброду, напротив, если дичь переместилась и сидит без наброду, то стойка ему часто удается. Значит, весь вопрос в том, как заставить его не отрывать нос от наброда и время от времени проверять близость птицы верхним чутьем. К этому сводится теперь вся работа над Ромкой, и я не вижу в этой работе для себя сознательного пути, весь мой расчет, что он «головой дойдет».

Предполагая, что петух не должен улететь из этого отъема (кругом болота), мы пошли в направлении его полета, и когда Кента почуяла его верхом, нажали из леса, перегнали через дорогу в крайний мысок, к крайним в поле кустам, из которых он и предпринял свой роковой перелет по открытому месту. Около Садникова в мыску нетронутого скотиной леса, выходящем прямо в овес, мы нашли тетерку, которую убил я нечаянно, приняв за петуха. Мы нашли ее единственного цыпленка, настолько все-таки большого, что взяли. Еще нашли холостую тетерку вблизи нашего дома — и все. В общем, можно теперь сделать заключение окончательное, что гнезда погибли от мороза. Говорят, что на утиных гнездах действие мороза не сказалось — не потому ли, что в болотах теплее?

<Приписка на полях> Чтобы успокоить себя, я сказал Пете: «Вероятно, это холостая». Но в это время послышался писк тетеревенка, и Кента сделала стойку.

Есть тоже болота хвощевые, ровные без кустика, по которым идешь и думаешь: вот уж тут нет ничего. Но Кента у нас повела. Мы думали, что это по курочке она, но взлетел бекас, Петя неудачно выстрелил, и хорошо, оказалось, Кента вела по нем, как по коростелю, потому что бекасиха бежала и отводила нас от маленького, который еще и летать не умел. Хороши, смешны эти маленькие бекасята с перевешивающими их носами.

<Приписка на полях> 1) Мензбир: 2 тома. 2) 2 ошейника. 3) Поводок ременный. 4) О трубке. 5) Дробь-порох. 6) Зворыкин о натаске.

Во время дупелиного перелета надо непременно побывать в отличном дупелином болоте возле Пенья, конечно, не надо забывать Филипповские кочки против гати на той стороне. Нам указывали на прекрасное место тетеревиное в Станках и дупелиное в Солнцеве (рядом, путь через погост Дмитрия Солунского). Но самое главное место, говорят, в Лихачеве и дальше в каком-то Заборье возле Дубны. Пастух нам сказал: «Там много всякого гада, молоденькие разбегутся и глядят на тебя».

7 Августа. После вчерашнего маршрута — дневка.

Вечером Лева приехал. Он еще мальчик, вполне юноша, и потому грехи его надо ему отпустить (пока).