Король былого и грядущего - Теренс Хэнбери Уайт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Артур ответил:
– Все они здесь, Агловаль. И все мое благоденствие ныне в ваших руках.
– Я понимаю.
– Вы намереваетесь их убить?
– Я приехал, чтобы сначала убить Гавейна. Это странно звучит – после поисков Святого Грааля.
– Агловаль, вы вправе отмстить Оркнейцам, и я не стану вам препятствовать, если вы попытаетесь. Но я хочу, чтобы вы понимали, что делаете. Ваш отец убил их отца, а брат ваш спал с их матерью. Нет, не надо объяснений, позвольте мне просто напомнить вам факты. Затем Оркнейцы убили ваших отца и брата. Ныне вы собираетесь убить одного из Оркнейцев, а сыновья Гавейна убьют ваших сыновей, и так оно дальше и пойдет. Таков закон Севера. Я же, Агловаль, пытаюсь дать Британии новый закон, по которому людям не придется вечно проливать кровь юношей. Вы не думали о том, насколько тяжек может быть для меня этот труд? Знаете, есть такая пословица: зло за зло – добра не будет, и я с ней согласен. Я мог покарать Оркнейцев за смерть вашего брата. Я мог отрубить им головы. Вы хотели бы, чтобы я это сделал?
– Да.
– Возможно, мне и следовало так поступить.
Артур помолчал, уставясь себе на руки, у него была привычка разглядывать их, когда он попадал в затруднительное положение. Затем он сказал:
– Жаль, что вам не пришлось понаблюдать за Оркнейцами, когда они у себя дома. В их семье счастье гостило нечасто, не то что в вашей.
– Вы думаете, что счастье теперь частый гость в нашей семье? – спросил Агловаль. – Вам известно, что матушка скончалась несколько месяцев назад? Отец звал ее Свинкой.
– Простите, Агловаль. Мы не имели об этом вестей.
– Люди часто посмеивались над отцом. Я знаю, он не отличался грозным характером. Но, наверное, он был очень хорошим мужем, не правда ли, если после его кончины матушка умерла, не выдержав одиночества? Она не умела копаться в своих чувствах, Король, и тем не менее истаяла после того, как Оркнейцы убили отца и Ламорака. Теперь она лежит в одной с ними могиле.
– Агловаль, вам должно поступить так, как вы считаете нужным. И я знаю, что, будучи истинным Пеллинором, вы поступите правильно. Я не прошу вас оказать мне услугу. Но позвольте мне упомянуть о трех обстоятельствах. Прежде всего, ваш отец был самым первым рыцарем, пленившим мою душу, и тем не менее я не покарал Гавейна. Затем: все Оркнейцы обожали свою мать. Она внушила им любовь, слишком сильную, сама же любила только себя. И наконец, третье, – прислушайтесь к этому, Агловаль, – третье состоит в том, что Королю надлежит прибегать лишь к наилучшим орудиям.
– Боюсь, что третьего я не понял.
– Как по-вашему, – спросил Артур, – есть что-либо достойное в распрях? Способны они принести счастье двум вашим семьям?
– Строго говоря, нет.
– Если я собираюсь искоренить закон, порождающий распри, добьюсь ли я хоть какого-то прока, взывая к Гавейну и подобным ему?
– Я понял.
– Какое благо сотворил бы я, казнив все семейство Оркнейцев? У нас лишь осталось бы для продолжения наших трудов на три рыцаря меньше. И ведь прожитые ими жизни счастливыми не назовешь. А потому, Агловаль, как вы сами видите, надеяться мне остается только на вас.
– Я должен все это обдумать.
– Обдумайте. И не принимайте поспешных решений. Меня в расчет не берите. Просто поступите так, как считаете правильным, и тогда – ибо вы Пеллинор, – я уверен, все содеется к лучшему. А теперь расскажите мне о своих приключениях во время поисков Грааля и забудьте на этот вечер об Оркнейцах.
Агловаль тяжело вздохнул и сказал:
– Что касается меня, никаких приключений не было. Но поиски стоили мне сестры, а быть может, и брата.
– Сестра ваша скончалась? Бедный мальчик, а я-то думал, что в монастыре она в безопасности.
– Ее обнаружили мертвой в некоей барке.
– Мертвой в барке!
– Да, в волшебной барке. В руках она держала длинную запись с рассказом о поисках Грааля и о моем брате Перси.
– Мы не причиняем вам боль, задавая вопросы?
– Нет. Я рад рассказать вам об этом. У меня еще остался Дорнар, а Перси, похоже, снискал себе высокую славу.
– Каковы же были деяния сэра Персиваля?
– Быть может, мне лучше пересказать вам ту запись с самого начала.
– Как вам известно, – начал свой рассказ сэр Агловаль, – из членов нашей семьи Перси более всех походил на папу. Он был мягок, робок и несколько нерешителен. Да еще и застенчив к тому же. Когда он повстречался с Борсом в той их волшебной барке, он немного смутился, так рассказывается в записи. Он ведь, подобно Галахаду, был рыцарем-девственником, понимаете? Мне часто приходило в голову, что они с папой удались под пару друг другу. Прежде всего, оба любили животных и умели обходиться с ними. Помните, у папы была Искомая Зверь, а теперь и у Перси, когда он отправился в Поиск, появились друзья, все больше львы. И потом, Перси тоже был доброжелателен и прост. В тот день, когда все они пробовали вытянуть из ножен благословенный меч, – я говорю о тех троих, что взошли на священную барку, – Перси было дозволено попытать счастья первым. Ничего у него, конечно, не вышло – все достижения этого рода предназначались для Галахада, – но, не справившись с мечом, он просто с гордостью огляделся по сторонам и сказал: «Клянусь моей верой, я потерпел неудачу!» Однако я забежал вперед.
Запись гласит, что первое приключение случилось с Перси, когда он покинул Вогон и скакал с сэром Ланселотом, пока они не повстречали сэра Галахада. Они сразились с ним, и Галахад сокрушил обоих. Вслед за тем Перси расстался с Ланселотом и отправился к затворнице, чтобы ей исповедаться. От затворницы он получил наставление следовать за Галахадом в Гот или Кербонек, но ни в коем случае с ним не сражаться. Правду сказать, Перси уже охватило что-то вроде восторженного преклонения перед Галахадом, так что это наставление пришлось ему в самый раз. Перси отправился в Кербонек и, пробираясь лесом, услышал бой часов в монастырской обители – в ней-то он и повстречал Короля Эвелака, прожившего почти четыреста лет. Насчет Эвелака я вам лучше рассказывать не стану, потому что мне не все тут понятно. Похоже, старик не мог умереть, пока не будет обретен Святой Грааль – вот что-то такое. Но
