Французское наследство - Елена Дорош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А бабушка Маша? – решилась спросить Яна.
– В прошлом году умерла, к сожалению. Иначе радовалась бы вместе с нами.
Яна, которая решила, что сейчас бабушка наконец заговорит о главном, открыла рот, чтобы начать задавать вопросы, но Таняша схватила ее за руку и повлекла дальше: любоваться видом, открывающимся с чердака.
– Видишь виноградник? – требовательно спросила она, тыкая пальцем в стекло.
Яна подтвердила, что видит.
– Мал, конечно, всего два с половиной гектара, но этот винтаж был неплохим. Особенно удалось розовое, хотя красное тоже хаять не буду. У меня есть купажное десятилетней выдержки. Ты удивишься! Вино плотное, поэтому в нем почти восемнадцать градусов! Представляешь? В общем, попробуешь все, что есть!
Яна тихонько вздохнула. То есть, если она не умрет от обжорства, ее добьют спиртными напитками. До сих пор она изредка пила пиво – за компанию с Сашкой Симоновым – и шампанское на Новый год. Теперь наверстает упущенное. Если выживет, конечно.
– Оденься потеплее. Пойдем в город. Хочу показать тебя приятельницам, – объявила Таняша и, дернув ее за руку, потащила вниз по лестнице.
Когда Яна призналась, что теплых вещей у нее нет, Таняша даже обрадовалась. Судя по всему, возможность кого-то опекать доставляла ей удовольствие.
– Сейчас мы тебя нарядим, – засуетилась она и бросилась куда-то в глубь дома.
Провансальцы
Через полчаса Яна, одетая в теплую куртку, штаны и боты, размахивая руками, чтобы потратить как можно больше калорий, вышагивала за Таняшей по узкой тропинке. Оказалось, дом двоюродной бабушки находится в двух километрах от Кавайона и идти туда по меньшей мере минут сорок.
– Сегодня за руль лучше не садиться, может занести на дороге, да и велосипед тоже не вариант, – объяснила Таняша, бодро топая впереди, и вдруг рассмеялась. – Я смотрю, ты здорово подготовилась. Ожидала увидеть цветущие деревья и зеленую травку? Ладно, не переживай! Обычно так и бывает. Абсолютно все уверены, что в Провансе вечное лето, а у нас, деточка, мистраль. Это надолго.
Словно в подтверждение ее слов, ветер наддал так, что Яна захлебнулась и закашлялась.
– Хотя через неделю обещали потепление, – обнадежила Таняша, двигаясь боком и загораживаясь от ветра плетеной корзинкой.
Яна вытерла слезящиеся глаза и нахлобучила капюшон поглубже. Уж к чему, а к ветру ей не привыкать. Удивительное все же дело – погода! Между Питером и Кавайоном тысячи километров, а как будто за угол завернула, с Малой на Большую Морскую перешла.
И почему, интересно, Таняша так старательно избегает разговора о сестре? Ни о чем не спрашивает, даже о письме, хотя знает, что Яна приехала из-за него.
И вообще, что происходит? Стоит открыть рот, как в него тут же суют еду или заводят беседу на отвлеченные темы.
Размышляя об этом, Яна не заметила, что они почти дошли. Придерживая руками капюшон, она оглянулась и увидела странную скульптуру. Прямо перед ней на постаменте стоял монументальный бледно-зеленый шар или скорее мяч с… хвостиком.
Яна засмотрелась и чуть не ткнулась в спину Таняши.
– Ты на Шарантайку залюбовалась, что ли? – рассмеялась та, показывая крепкие белые зубы.
– На кого?
– Ну так это же памятник знаменитой кавайонской дыне! Сорт Чаррентайс, или Шаранте. Я ее Шарантайкой величаю. В этих краях дыню пятьсот лет выращивают. Считается самой вкусной в мире. Ее даже Александр Дюма воспел. Вот мы и пришли.
Они остановились перед дверью в ресторанчик под названием Les Gerardies.
Герольды? Ого! Гордое название!
– Мы на площади Гамбета. Но город я покажу тебе позже. В этом ресторане работает моя подруга. Зайдем. Она обещала продать немного трюфелей.
Наверное, их увидели в окно. Не успели они войти, как навстречу выскочила маленькая вертлявая женщина, отдаленно напоминающая Таняшу, только гораздо моложе, кинулась целоваться и затараторила так быстро, что Яна не поняла ни слова. При этом она выразительно, но тоже непонятно жестикулировала, да еще и ногой умудрялась притоптывать, как будто не могла устоять на месте.
– Познакомьтесь. Яна, Клоди, – представила их Таняша и добавила: – Не переживай, если не поняла ни слова. Прованский диалект напоминает французский язык лишь отдаленно.
– Charmant, – приветливо улыбнулась Клоди и потрепала ее по щеке.
Яна слегка смутилась от похвалы, но та тут же добавила:
– Un peu banale.
Яна моргнула.
Как можно быть прелестной и банальной одновременно?
Таняша взглянула на ее вытянувшееся лицо и прыснула:
– Не обращай внимания, моя дорогая. Провансальцы непосредственны, как дети. Порой до бестактности. Поначалу это шокирует, но когда привыкнешь, их искренность тебе понравится.
Понравится? Сомнительно что-то.
Между тем Клоди куда-то исчезла и через минуту выбежала с перевязанной жестяной коробочкой. Таняша ахнула и прижала руки к груди, всем своим видом выражая потрясение. Довольная Клоди оглянулась на Яну и кивнула, как бы приглашая присоединиться. Она присоединилась, не очень понимая, по какому случаю такой ажиотаж.
– О, ma chere! – чмокая воздух возле щек приятельницы, восклицала Таняша. – Je t’adore!
Видимо, желая усилить эффект, Клоди медленно и торжественно развязала веревку, открыла коробочку и развернула полотняную салфетку. Яна заглянула внутрь и увидела два сморщенных темно-коричневых шарика размером со среднюю картофелину, по виду напоминающих… какашку.
Между тем Клоди поднесла коробку к носу Таняши. Та понюхала и закатила глаза:
– Delicieux!
Вкусно? Да неужели?
«Ни за что не стану это есть, лучше убейте», – решила Яна, глядя, как Таняша с благоговением укладывает коробочку с трюфелями в корзинку и накрывает полотенцем.
Распрощавшись с Клоди, они направились дальше. Яна понятия не имела куда, но спросить все никак не удавалось. Таняша начала рассказывать про черные – есть и белые, но они растут в итальянском Пьемонте, – трюфели и делала это с неподдельным восхищением.
Выяснилось, что сезон сбора трюфелей только начался, поэтому сейчас они самые свежие. К тому же в этом году заморозки случились почти на месяц раньше, чем обычно, а первые морозцы раскрывают подлинный аромат гриба. Лучшие экземпляры, как известно, следует искать в Перигоре. Брат Клоди как раз живет там и занимается охотой на эти бесподобные грибы уже двадцать лет. Он перепробовал все способы поиска – от собаки до свиньи, – но теперь пользуется исключительно палкой. За прошедшие годы он так натренировался, что стал лучше и собаки, и свиньи. Забывшись, Таняша перешла на французский.
– Porc? Ты сказала «свинья»? – перебила ее Яна.
– Ну да! Cochon, если быть точной.
– Не поняла. Где свинья и где грибы?
– О боже!
Таняша с видом крайнего возмущения воздела руки к небу:
– О дремучие современные дети!
