Острова объяты тьмой (СИ) - Лангрейн Тори

— Спугнешь этих зараз, как же, — отозвался Тим и поправил съехавшие с переносицы очки.

— Тоже еду крадут?

— Бывает ещё и блестяшки, вороны сраные… Видишь у меня ухо пробито?

— О, действительно, — подавшись ближе к собеседнику, она рассмотрела небольшой след от отверстия на мочке. — А серёжка где?

— Вот спроси об этом ворьё пернатое! — Он помахал кулаком вслед улетающей стае, но, заметив, что Анна смеётся, с улыбкой спросил: — Что?

— У тебя всегда такие отношения с местной фауной?

— Это они пользуются тем, что я добрый!

— Ты очень добрый, Тимур, но как можно было позволить птице свиснуть серьгу прямо из уха?

— Они налетели толпой и избили меня!

— Да ладно? — вновь расхохоталась Аня. — Прямо-таки толпой?

— Кучей просто!

— А в лапках у них были маленькие цепи и кусочки арматур?

— Как ты догадалась? — Он состроил донельзя удивленное лицо, но тут же, не удержавшись, засмеялся вместе с ней.

Когда у них закончились шутки про «крылатую гопоту», Тимур наконец поделился историей о птице, с которой всё началось. И то ли вечно голодная циветта попыталась её сожрать, то ли она сама каким-то образом повредила крыло, но нашли молоденькую перепуганную самочку на одном из островных пляжей. Жалобно чирикающую и в неуклюжих, безуспешных прыжках всё пытающуюся взлететь. Один из наёмников, обожавший всякого рода живность, взялся её выхаживать, а заодно учить разного рода фокусам, как, к примеру, незаметно таскать мелкие, плохо лежащие предметы. В скором времени пернатая и сама поняла, каким образом лучше всего втираться к людям в доверие. Балансируя на здоровом нежно-золотистом крыле, птица спокойно подсаживалась на чужие плечи, пила разбавленный водой ром из блюдца, даже выучилась тоненько посвистывать в такт «Oops!.. I Did It Again», а потому никто из немногочисленных жителей острова уже и внимания не обращал на её воровские наклонности. Тем более что украденное она прятала в одном из своих тайничков, под деревяшками гаражного навеса, и, если уж очень хотелось вернуть пропажу, всегда можно было пойти поискать там. Однако своей серьги Тимур так почему-то и не нашёл.

— Да и ладно, — легко пожал плечами он, завершая рассказ.

— А что с ней в итоге стало? — спросила Аня.

— К сожалению, позарилась на добычу покрупнее.

— Всё-таки плохо кончила?

— Как и любой не самый положительный персонаж в истории.

— Все равно жаль.

— Не огорчайся, у неё осталось наследие, — с загадочной улыбкой проговорил парень, наблюдая за тем, как в стремительно темнеющем небе заходит на третий и последний на сегодняшний день круг небольшая птичья стая.

Обычный пеший путь от причала на севере до виллы на юго-востоке занимал у Тимура полчаса, не больше. Но на этот раз он был не один, да и шёл задом наперёд, прямо перед своей спутницей. Смешливо отбивал её подколки по поводу всяких шуры-муры с тропическими птицами, которым по доброте душевной раздаривает серьги, да с едва скрываемым любопытством ловил каждую из ярких эмоций, отражавшихся на чужом лице.

Аня всё опасалась, что Тим рано или поздно споткнётся, но такой способ передвижения хоть и порядком замедлял их, однако давался ему с видимой легкостью. В итоге прогулку они растянули настолько, что солнце, ухнув за далекую полоску горизонта, уступило место чуть менее жаркому вечеру. Темно-сливовые его краски легли на небо в первых крупинках звёзд, окутали прибрежную линию, сливаясь с почерневшим прибоем, и вот-вот грозились стать налитыми беспросветной тьмой сумерками.

— Тихо как, — произнесла Аня, вдыхая насыщенно-сладкий аромат крупных цветов гибискуса, что оплетали живую изгородь по эту сторону виллы. Они как раз подошли к её освещенным тропинкам, минуя гаражный навес и парочку меланхолично покуривающих у дальней стены наёмников.

— Это перед сумерками, — задумчиво откликнулся Тимур. — Ближе к ночи джунгли вновь наполнятся звуками.

— О, теми самыми, которые чёрт пойми кто издаёт?

— То есть?

— Ну вот к примеру, смотришь ты какой-нибудь фильм про приключения на острове, — начала пояснять Анна. — Там герои обязательно останавливаются переночевать прямо посреди тропического леса, костерок разводят, перевязывают раны, болтают о том о сём… а на фоне кто-нибудь непременно свистит, ухает и покрякивает.

— Ночные птицы и летучие мыши, — ответил он, пропуская спутницу вперёд, по выложенной крупным камнем аллее. — Цикады ещё, лягушки какие-нибудь и ящерицы типа гекконов.

— Гекконы? Не шутишь?

— Да, они в брачный период очень говорливые.

— Просто невероятно, — заулыбалась девушка. — Ты столько знаешь о своём доме, Тим.

— Да что тут! Вот на родных островах… — мечтательно протянул он. — Там такие водопады, Ань, пещеры, древние храмы, и живности в два, а то и в три раза больше! Я бы тебе всё на свете там показал… — парень вдруг осёкся, буквально на секунду, а затем продолжил свою полную эмоций речь более скомкано: — Ну, это вряд ли, конечно.

— Почему? — удивилась Аня. — Я бы хотела побывать в тех местах, где ты провёл детство.

— Потому что там опасно.

— Не расскажешь?..

В ответ он лишь хмуро покачал головой и вмиг сделался каким-то отстраненным. Ощущение натянутых, словно бы звенящих нитей, что появилось меж ними там, на проложенной вдоль прибрежной линии дороге, истончилось, и Ане, совсем не хотевшей вот так заканчивать вечер, подумалось, что она всё испортила.

— Извини, — пробормотала девушка, — моё неуёмное любопытство…

— Оно удивительное, — отозвался Тим. — Тебе ведь правда интересен мир вокруг.

— Мне интересен твой мир, Тимур.

— Даже те его стороны, которые могут ужаснуть?

— В том числе.

— Не стоит в это лезть, Ань, — всё же проговорил он спустя несколько мгновений задумчивого молчания. — Я и без того многое… в общем, давай тему сменим?

— Как скажешь, — хмыкнула Аня, с нарочитым каким-то безразличием пожимая плечами.

— А звучит так, будто я тебя расстроил.

— Ну, чуть-чуть, — не стала лукавить она.

— Как мне это исправить?

Девушка окинула взглядом его замершую фигуру. Он стоял в распахнутых настежь дверях полутемного холла, из которого не доносилось ни звука. А позади Ани, ещё не сделавшей шаг внутрь, прибоем шуршал океан и переливчатым стрекотом вновь оживали вечерние джунгли. На дикую тропическую природу она сегодня насмотрелась сполна, поэтому переполненный впечатлениями разум мысли ворочал медленно, почти сонливо. Ей бы отказаться от всего, и пойти, как советовала Мишель, пораньше лечь спать, но ждущий ответа Тимур, казалось, тоже не желал заканчивать их прогулку на такой ноте, потому Аня проговорила:

— Если у тебя нет никаких дел…

— Вообще никаких, — с готовностью откликнулся он, в мыслях отметая всё несрочное, а более важное оставляя на глубокую ночь.

— Тогда есть у меня одна давняя мечта, и для её исполнения как раз кое-чего не достаёт.

— Чего же?

— Твоего непосредственного участия.

***

Аня не припомнила бы и раза, чтобы повела себя как-то особенно скверно. Озлобленно принималась обсуждать чужой внешний вид, походку, манеру говорить или же прицельно строила козни особо непонравившемуся коллеге. Это не было выше неё, не было и ниже. Она просто никогда не задумывалась над тем, как другому человеку лучше прожить свою жизнь. Поэтому, наверное, впервые столкнувшись с чем-то подобным, была страшно удивлена, а после сильно расстроена.

Казалось бы, что же такого нужно сделать, чтобы другие люди начали пускать о тебе слухи и перемывать многострадальные кости?

«Ничего», — ответил на ту её старую ещё жалобу Тимур.

Они как раз возобновили переписку после того, как Аня пропала на целых полгода, и без некоторых (хоть и не всех) объяснений не обошлось. Ей не хотелось вываливать на друга все накопившиеся переживания, тем более что она чувствовала себя ужасно виноватой, но кроме извинений ничего больше выдавить так и не смогла.

Именно в тот разговор речь шла об озлобившихся коллегах. О девчонках из бухгалтерии, чьи сплетни случайно долетели до её слуха; о Марине Петровне, которой девушка тоже чем-то не угодила и которая ядом просто сочилась каждый раз, когда видела Анну… хватало проблем и с остальными. Причём песочили так громко, не стесняясь в критике, словно бы никто и знать не знал, что помощница Максима Сергеевича постоянно носится по коридорам театра то по бесчисленным поручениям начальника, то ради стопок бесконечных подписанных и возвращенных на доработку документов. И проходит мимо их полуприкрытых дверей по нескольку раз на дню.