Безгрешность - Джонатан Франзен

Мне кажется, тебе очень нужен отец. Из всего, что Стивен ей сказал у себя в комнате, это было самое жестокое. Но ведь у нее и в самом деле, конечно, далеко не все ладно, и уж если злиться, то не на Стивена, а на отсутствующего отца. Сощурив глаза, Пип уставилась на любителя чая по-восточному. Когда он снова глянул на нее, она ответила деланой гримаской, нехорошей улыбочкой; седобородый любезно кивнул и отвернулся от нее всем телом.

Она спросила эсэмэской подругу Саманту, не пустит ли она ее к себе с ночевкой. Из оставшихся друзей и подруг Саманта была более всех погружена в себя, а потому менее всех склонна задавать неудобные вопросы. К тому же у Саманты, любительницы готовить, была неплохо оборудованная кухня, а Пип не забыла, что должна в пятницу привезти матери торт на ее день.

Надо было убить три часа до поздней смены на работе. Самое время оставить матери телефонное сообщение, не рискуя, что она возьмет трубку: ранним утром мать всегда слишком глубоко медитирует, чтобы отвечать на звонки, – но у Пип не было на это сил. Она смотрела, как выстраивается небольшая очередь за кофе и выпечкой – приятная глазу очередь из оклендцев разных рас, все только что из-под душа и вполне могут себе позволить ежеутренний завтрак вне дома. Вот бы ей работу, которая нравится, спутника жизни, которому доверяешь, ребенка, который тебя любит, жизненную цель! И ей пришло в голову, что как раз такую цель и предложила ей Аннагрет. Аннагрет она была нужна. Аннагрет была нужна она. Стыдно вспомнить, как она по-идиотски вцепилась в мысль, будто между Стивеном и Аннагрет что-то есть. Пиво, должно быть, виновато.

Она взялась за телефон и собрала вместе все письма от Аннагрет за четыре месяца. Самое раннее было озаглавлено пожалуйста, прости меня. Пип прочла его, получая удовольствие и от извиняющегося тона, и от комплиментов своему уму и характеру, и тут же поймала себя на том, что исполнила просьбу Аннагрет – что простила ее с поспешностью, которая сама, может быть, была чуточку идиотской. Или не такой уж идиотской? Ведь Аннагрет не только симпатизировала ей, но и была права – насчет Стивена права, насчет мужчин вообще, во всем права. И не махнула на нее рукой, двадцать писем ей написала, последнее – всего неделю назад. Никто другой, кого она знала, не был бы так настойчив.

Она открыла письмо двухмесячной давности под заголовком прекрасная новость.

Дорогая Пип! Я знаю, ты, видимо, все еще сердишься на меня и, может быть, даже не читаешь мои письма, но я должна сообщить тебе очень хорошую новость: тебя ПРИНЯЛИ на практику в проект “Солнечный свет”! Надеюсь, ты воспользуешься этой суперувлекательной и многообещающей возможностью. Я не перестаю думать о том, что ты хотела найти некую информацию личного характера, – теперь у тебя есть шанс сделать это. Проект оплатит тебе питание и проживание в самом интересном уголке Земли, сверх того ты будешь получать небольшую ежемесячную стипендию, часто удается помочь и с оплатой авиаперелета. Прочти письмо в приложении и ознакомься с подробной информацией. Добавлю одно: я дала тебе НАИЛУЧШУЮ рекомендацию, и дала ее от всего сердца. Судя по всему, Андреас и другие все еще доверяют моему выбору! ☺

Я очень рада за тебя и надеюсь, ты не отвергнешь это предложение. Жаль только, если ты приедешь, меня там с тобой не будет. Но может быть, если ты все еще на меня сердишься, мое отсутствие придаст тебе желания поехать? ☺ Обнимаю, Аннагрет.

P. S. Вот адрес Андреаса: [email protected] Можешь написать ему напрямую и задать вопросы.

Прочитав, Пип почувствовала смутное разочарование. Похоже было на анкету, где не может быть неправильных ответов: если получить практику в Проекте так легко, многого ли она стоит? И что получается: едва она начала менять свое отношение к Аннагрет, как та пытается отправить ее к очередному мужчине, пусть и знаменитому, харифметическому. Досадуя, не давая себе времени подумать, она ткнула пальцем в адрес Вольфа и отстукала ему письмо:

Уважаемый Андреас Вольф! От малознакомой мне Аннагрет я получаю сообщение, что могу стать в Вашем проекте платной практиканткой. Ваша-то выгода в чем? Вы девиц для секса, что ли, так заманиваете? Фальшиво все это выглядит, откровенно говоря, и очень подозрительно. Ощущение, что тебе лапшу на уши вешают. Меня не особенно интересует, чем Вы там у себя в джунглях или еще где занимаетесь, но Аннагрет, похоже, считает, что мое отношение значения не имеет. Это удивляет, мягко говоря. Ваша Пип Тайлер. Окленд, Калифорния, США.

Едва нажав на кнопку “Отправить”, она ощутила раскаяние; разрыв между поступком и раскаянием сокращался так стремительно, что скоро у нее, видимо, останется одно раскаяние без поступков – может, оно и к лучшему.

В порядке покаяния она залезла в поиск и запоздало кое-что посмотрела о Вольфе и его проекте. Впечатляло, как мало нашлось недоброжелательных отзывов, ведь интернет кишит людьми, брызжущими ядом, – а тут лишь нападки горстки несгибаемых приверженцев Джулиана Ассанжа да заявления правительств и корпораций о преступном характере деятельности Вольфа, но их-то интерес очевиден. А так он купался во всеобщем обожании, словно Аун Сан Су Чжи[8] или Брюс Спрингстин. Поиск по сочетанию его имени со словом безгрешность принес четверть миллиона ссылок.

Девиз Вольфа, боевой клич его проекта, гласил: “Солнечный свет – лучший антисептик”. Он родился в Восточной Германии в 1960 году и в восьмидесятые приобрел известность как решительный и дерзкий критик коммунистического режима. После падения Берлинской стены он возглавил борьбу за сохранение гигантских архивов восточногерманской тайной полиции и за то, чтобы они были открыты обществу; недоброжелателей и тогда у него было очень мало, только бывшие осведомители, чья репутация пострадала после воссоединения страны, когда их прошлое было вынесено на солнечный свет. Проект “Солнечный свет” Вольф основал в 2000 году; вначале он сделал акцент на разного рода злоупотреблениях в Германии, но вскоре масштаб его деятельности расширился, он принялся разоблачать проявления социальной несправедливости и раскрывать грязные секреты по всему миру. В сети имелось несколько сотен тысяч его фотографий, внешность у него, судя по ним, была впечатляющая, но женат он, похоже, никогда не был и детей не имел. В 2006 году ему пришлось бежать от судебного преследования из Германии, а в 2010 году и вообще покинуть Европу; убежище он получил сначала в Белизе, а позднее в Боливии, где его горячо поддержал президент-популист Эво Моралес. Единственным, что Вольф хранил в секрете, были личности его главных спонсоров (по этому поводу в интернете накопился терабайт, а то и два жарких споров о его “непоследовательности”), и единственным, что в его поведении выглядело небезупречным, была ожесточенность, с какой он стремился превзойти Ассанжа. Вольф язвительно критиковал и методы, которыми пользовался Ассанж, и его личную жизнь; Ассанж, со своей стороны, всего-навсего делал вид, будто никакого Вольфа на свете не существует. Вольф часто сопоставлял “Викиликс” – “нейтральную, ничего не фильтрующую платформу” – со своим “решающим сознательно поставленные задачи” Проектом и часто проводил моральное различие между своим доброкачественным и открыто признаваемым побуждением защищать спонсоров Проекта и дурными тайными побуждениями тех, кого “Солнечный свет” разоблачал.

Пип была поражена огромным количеством разоблачений зла, причиняемого женщинам: не только такие крупные темы, как насилие над женщинами во время войны или сознательная дискриминация женщин в сфере зарплат, но и мелкие сюжеты – например, сексистские письма банковского менеджера из Теннесси. Редко попадалось интервью или пресс-релиз, где не упоминался бы воинствующий феминизм Вольфа. Пип теперь лучше понимала, как Аннагрет может, предпочитая общаться с женщинами, восхищаться Вольфом.

Серьезность и сам объем интернет-информации о Вольфе усугубили раскаяние Пип из-за ее письма. Он: подлинный, идущий на риск герой, друг президентов. Она: глупая мелкая злючка. Вплоть до минуты, когда уже пора было отправляться на работу, она не могла заставить себя проверить почту. Одно за другим пришли два новых письма: от Стивена, а затем от Вольфа.

Извинение принято, инцидент на пути к забвению. Съезжать нет никаких причин. С тобой очень здорово жить под одной крышей, а Рамон будет у нас три вечера в неделю: мы с Мари вчера так договорились.

Электронная почта тем нехороша, что письмо можно стереть – и только; его нельзя смять, кинуть на пол, растоптать, разорвать, сжечь. Что может быть более жестоким со стороны человека, отвергшего твою любовь, чем такая сочувственная снисходительность? Злость мигом прогнала раскаяние и стыд. Нет уж, пусть “инцидент” запомнится хорошенько! Пусть он хорошенько обратит на нее внимание! Она дала очередь: