Сочинения - Владимир Высоцкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
x x x
Возле города ПекинаХодят-бродят хунвейбины,И старинные картиныИщут-рыщут хунвейбины, —И не то чтоб хунвейбиныЛюбят статуи, картины:Вместо статуй будут урны«Революции культурной».
И ведь главное, знаю отлично я,Как они произносятся, —Но чтой-то весьма неприличноеНа язык ко мне просится:Хун-вей-бины…
Вот придумал им забавуИхний вождь товарищ Мао:Не ходите, дети, в школу,Приходите бить крамолу!И не то чтоб эти деткиБыли вовсе — малолетки, —Изрубили эти деткиОчень многих на котлетки!
И ведь главное, знаю отлично я,Как они произносятся, —Но чтой-то весьма неприличноеНа язык ко мне просится:Хун-вей-бины…
Вот немного посидели,А теперь похулиганим —Что-то тихо, в самом деле, —Думал Мао с Ляо Бянем, —Чем еще уконтрапупишьМировую атмосферу:Вот еще покажем крупный кукишСэШэА и эСэСэРу!
И ведь главное, знаю отлично я,Как они произносятся, —Но чтой-то весьма неприличноеНа язык ко мне просится:Хун-вей-бины…
Про дикого вепря
В королевстве, где все тихо и складно,Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь,Появился дикий вепрь огромадный —То ли буйвол, то ли бык, то ли тур.
Сам король страдал желудком и астмой,Только кашлем сильный страх наводил, —А тем временем зверюга ужасныйКоих ел, а коих в лес волочил.
И король тотчас издал три декрета:"Зверя надо одолеть наконец!Вот кто отчается на это, на это,Тот принцессу поведет под венец".
А в отчаявшемся том государстве —Как войдешь, так прямо наискосок —В бесшабашной жил тоске и гусарствеБывший лучший, но опальный стрелок.
На полу лежали люди и шкуры,Пели песни, пили меды — и тутПротрубили во дворце трубадуры,Хвать стрелка — и во дворец волокут.
И король ему прокашлял: "Не будуЯ читать тебе морали, юнец, —Но если завтра победишь чуду-юду,То принцессу поведешь под венец".
А стрелок: "Да это что за награда?!Мне бы — выкатить портвейна бадью!"Мол, принцессу мне и даром не надо, —Чуду-юду я и так победю!
А король: "Возьмешь принцессу — и точка!А не то тебя раз-два — и в тюрьму!Ведь это все-же королевская дочка!.."А стрелок: «Ну хоть убей — не возьму!»
И пока король с ним так препирался,Съел уже почти всех женщин и курИ возле самого дворца ошивалсяЭтот самый то ли бык, то ли тур.
Делать нечего — портвейн он отспорил, —Чуду-юду уложил — и убег…Вот так принцессу с королем опозорилБывший лучший, но опальный стрелок.
Парус. Песня беспокойства
А у дельфинаВзрезано брюхо винтом!Выстрела в спинуНе ожидает никто.На батарееНету снарядов уже.Надо быстрееНа вираже!
Парус! Порвали парус!Каюсь! Каюсь! Каюсь!
Даже в дозореМожешь не встретить врага.Это не горе —Если болит нога.Петли дверныеМногим скрипят, многим поют:Кто вы такие?Здесь вас не ждут!
Парус! Порвали парус!Каюсь! Каюсь! Каюсь!
Многие лета —Тем, кто поет во сне!Все части светаМогут лежать на дне,Все континентыМогут гореть в огне, —Только все это —Не по мне!
Парус! Порвали парус!Каюсь! Каюсь! Каюсь!
x x x
У домашних и хищных зверейЕсть человечий вкус и запах.А целый век ходить на задних лапах —Это грустная участь людей.
Сегодня зрители, сегодня зрителиНе желают больше видеть укротителей.А если хочется поукрощать —Работай в розыске, — там благодать!
У немногих приличных людейЕсть человеческий вкус и запах,А каждый день ходить на задних лапах —Это грустная участь зверей.
Сегодня жители, сегодня жителиНе желают больше видеть укротителей.А если хочется поукрощать —Работай в цирке, — там благодать!
x x x
Сколько лет, сколько лет —Все одно и то же:Денег нет, женщин нет,Да и быть не может.
Сколько лет воровал,Сколько лет старался, —Мне б скопить капитал —Ну а я спивался.
Ни кола ни двораИ ни рожи с кожей,И друзей — ни хера,Да и быть не может.
Сколько лет воровал,Сколько лет старался, —Мне б скопить капитал —Ну а я спивался…
Только — водка на троих,Только — пика с червой, —Комом — все блины мои,А не только первый.
x x x
Холодно, метет кругом, я мерзну и во сне,Холодно и с женщиной в постели…Встречу ли знакомых я — морозно мне,Потому что все обледенели.
x x x
Напролет целый год — гололед,Будто нет ни весны, ни лета.Чем-то скользким одета планета,Люди, падая, бьются об лед.
Даже если планету в облет,Не касаясь планеты ногами, —Пусть не тот, так другой упадетИ затопчут его сапогами.
Круглый год на земле гололед,Напролет — круглый год.
День-деньской я с тобой, за тобой,Будто только одна забота,Будто выследил главное что-то —То, что снимет тоску как рукой.
Это глупо — ведь кто я такой?Ждать меня — никакого резона,Тебе нужен другой и покой,А со мной — неспокойно, бессонно.
День-деньской я гонюсь за тобойЗа одной — я такой!
Сколько лет ходу нет! В чем секрет?Может, я невезучий? Не знаю.Как бродяга гуляю по маю,И прохода мне нет от примет.
Может быть, наложили запрет?Я на каждом шагу спотыкаюсь,Видно, сколько шагов — столько бед.Вот узнаю, в чем дело — покаюсь.
В чем секрет, почему столько летХода нет, «хода нет»?
Гололед
Гололед на земле, гололед —Целый год напролет гололед.Будто нет ни весны, ни лета —В саван белый одета планета —Люди, падая, бьются об лед.
Гололед на Земле, гололед —Целый год напролет гололед.Гололед, гололед, гололед —Целый год напролет, целый год.
Даже если всю Землю — в облет,Не касаясь планеты ногами, —Не один, так другой упадетНа поверхность, а там — гололед! —И затопчут его сапогами.
Гололед на Земле, гололед —Целый год напролет гололед.Гололед, гололед, гололед —Целый год напролет, целый год.
Только — лед, словно зеркало, лед,Но на детский каток не похоже, —Может — зверь не упавши пройдет…Гололед! — и двуногий встаетНа четыре конечности тоже.
Гололед на Земле, гололед —Целый год напролет гололед.Гололед, гололед, гололед —Целый год напролет, целый год.
Дела
В. Абдулову
Дела!Меня замучили дела — каждый миг, каждый час, каждый день, —ДотлаСгорело время, да и я — нет меня, — только тень, только тень!
Ты ждешь…А может, ждать уже устал — и ушел или спишь, —Ну что ж, —Быть может, мысленно со мною говоришь…
ТеперьТы должен вечер мне один подарить, подарить, —Поверь,Мы будем только говорить!
Опять!Все время новые дела у меня, все дела и дела…Догнать,Или успеть, или найти… Нет, опять не нашла, не нашла!
Беда!Теперь мне кажется, что мне не успеть за судьбой —ВсегдаПоследний в очереди ты, дорогой!
ТеперьТы должен вечер мне один подарить, подарить, —Поверь,Мы будем только говорить!
ПодругДавно не вижу — все дела у меня, без конца все дела, —И вдругСгорели пламенем дотла все дела, — не дела, а зола!
Весь годОн ждал, но дольше ждать и дня не хотел, не хотел, —И вотНе стало вовсе у меня больше дел.
ТеперьТы должен вечер мне один подарить, подарить, —Поверь,Что мы не будем говорить!
Пародия на плохой детектив
Опасаясь контрразведки, избегая жизни светской,Под английским псевдонимом «мистер Джон Ланкастер Пек»,Вечно в кожаных перчатках — чтоб не делать отпечатков, —Жил в гостинице «Советской» несоветский человек.
Джон Ланкастер в одиночку, преимущественно ночью,Щелкал носом — в нем был спрятан инфракрасный объектив, —А потом в нормальном свете представало в черном цветеТо, что ценим мы и любим, чем гордится коллектив:
Клуб на улице Нагорной — стал общественной уборной,Наш родной Центральный рынок — стал похож на грязный склад,Искаженный микропленкой, ГУМ — стал маленькой избенкой,И уж вспомнить неприлично, чем предстал театр МХАТ.
Но работать без подручных — может, грустно, а может скучно, —Враг подумал — враг был дока, — написал фиктивный чек,И, где-то в дебрях ресторана гражданина ЕпифанаСбил с пути и с панталыку несоветский человек.
Епифан казался жадным, хитрым, умным, плотоядным,Меры в женщинах и в пиве он не знал и не хотел.В общем так: подручный Джона был находкой для шпиона, —Так случиться может с каждым — если пьян и мягкотел!
"Вот и первое заданье: в три пятнадцать возле бани —Может, раньше, а может, позже — остановится такси, —Надо сесть, связать шофера, разыграть простого вора, —А потом про этот случай раструбят по «Би-би-си».
И еще. Побрейтесь свеже, и на выставке в МанежеК вам приблизится мужчина с чемоданом — скажет он:«Не хотите ли черешни?» Вы ответите: «Конечно», —Он вам даст батон с взрывчаткой — принесете мне батон.
А за это, друг мой пьяный, — говорил он Епифану, —Будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин!"…Враг не ведал, дурачина: тот, кому все поручил он,Был — чекист, майор разведки и прекрасный семьянин.
Да, до этих штучек мастер этот самый Джон Ланкастер!..Но жестоко просчитался пресловутый мистер Пек —Обезврежен он, и даже он пострижен и посажен, —А в гостинице «Советской» поселился мирный грек.
x x x
