Сочинения - Владимир Высоцкий

Случай на шахте

Сидели пили вразнобой«Мадеру», «старку», «зверобой» —И вдруг нас всех зовут в забой, до одного:У нас — стахановец, гагановец,Загладовец, — и надо ведь,Чтоб завалило именно его.

Он — в прошлом младший офицер,Его нам ставили в пример,Он был, как юный пионер — всегда готов, —И вот он прямо с корабляПришел стране давать угля, —А вот сегодня — наломал, как видно, дров.

Спустились в штрек, и бывший зек —Большого риска человек —Сказал: "Беда для нас для всех, для всех одна:Вот раскопаем — он опятьНачнет три нормы выполнять,Начнет стране угля давать — и нам хана.

Так что, вы, братцы, — не стараться,А поработаем с прохладцей —Один за всех и все за одного".…Служил он в Таллине при Сталине —Теперь лежит заваленный, —Нам жаль по-человечески его…

Ой, где был я вчера

Ой, где был я вчера — не найду, хоть убей!Только помню, что стены — с обоями,Помню — Клавка была, и подруга при ей, —Целовался на кухне с обоими.

А наутро я встал —Мне давай сообщать,Что хозяйку ругал,Всех хотел застращать,Будто голым скакал,Будто песни орал,А отец, говорил,У меня — генерал!

А потом рвал рубаху и бил себя в грудь,Говорил, будто все меня продали,И гостям, говорят, не давал продыхнуть —Донимал их блатными аккордами.

А потом кончил пить —Потому что устал, —Начал об пол крушитьБлагородный хрусталь,Лил на стены вино,А кофейный сервиз,Растворивши окно,Взял да выбросил вниз.

И никто мне не мог даже слова сказать.Но потом потихоньку оправились, —Навалились гурьбой, стали руки вязать,А потом уже — все позабавились.

Кто — плевал мне в лицо,А кто — водку лил в рот,А какой-то танцорБил ногами в живот…Молодая вдова,Верность мужу храня, —Ведь живем однова —Пожалела меня.

И бледнел я на кухне разбитым лицом,Делал вид, что пошел на попятную,«Развяжите, — кричал, — да и дело с концом!»Развязали, — но вилки попрятали.

Тут вообще началось —Не опишешь в словах, —И откуда взялосьСтолько силы в руках! —Я как раненый зверьНапоследок чудил:Выбил окна и дверьИ балкон уронил.

Ой, где был я вчера — не найду днем с огнем!Только помню, что стены — с обоями, —И осталось лицо — и побои на нем, —Ну куда теперь выйти с побоями!

…Если правда оно —Ну, хотя бы на треть, —Остается одно:Только лечь помереть!Хорошо, что вдоваВсе смогла пережить,Пожалела меня —И взяла к себе жить.

Зарисовка о Ленинграде

В Ленинграде-городеу Пяти УгловПолучил по мордеСаня Соколов:Пел немузыкально,скандалил, —Ну и, значит, правильно,что дали.

В Ленинграде-городе —тишь и благодать!Где шпана и воры где?Просто не видать!Не сравнить с Афинами —прохладно,Правда — шведы с финнами, —ну ладно!

В Ленинграде-городе —как везде, такси, —Но не остановите —даже не проси!Если сильно водку пьешьпо пьянке —Не захочешь, а дойдешьк стоянке!

Сказка о несчастных сказочных персонажах

На краю края земли, где небо ясноеКак бы вроде даже сходит за кордон,На горе стояло здание ужасное,Издаля напоминавшее ООН.

Все сверкает как зарница —Красота, — но только вотВ этом здании царицаВ заточении живет.

И Кощей Бессмертный грубую животнуюЭто здание поставил охранять, —Но по-своему несчастное и кроткое,Может, было то животное — как знать!

От большой тоски по мамеВечно чудище в слезах, —Ведь оно с семью главами,О пятнадцати глазах.

Сам Кащей (он мог бы раньше — врукопашную)От любви к царице высох и увял —Стал по-своему несчастным старикашкою, —Ну а зверь — его к царице не пускал.

"Пропусти меня, чего там.Я ж от страсти трепещу!..""Хоть снимай меня с работы —Ни за что не пропущу!"

Добрый молодец Иван решил попасть туда:Мол, видали мы кощеев, так-растак!Он все время: где чего — так сразу шасть туда, —Он по-своему несчастный был — дурак!

То ли выпь захохотала,То ли филин заикал, —На душе тоскливо сталоУ Ивана-дурака.

Началися его подвиги напрасные,С баб-ягами никчемушная борьба, —Тоже ведь она по-своему несчастная —Эта самая лесная голытьба.

Скольких ведьмочек пошибнул! —Двух молоденьких, в соку, —Как увидел утром — всхлипнул:Жалко стало, дураку!

Но, однако же, приблизился, дремотноеСостоянье превозмог свое Иван, —В уголку лежало бедное животное,Все главы свои склонившее в фонтан.

Тут Иван к нему сигает —Рубит головы спеша, —И к Кощею подступает,Кладенцом своим маша.

И грозит он старику двухтыщелетнему."Щас, — говорит, — бороду-то мигом обстригу!Так умри ты, сгинь, Кощей!" А тот в ответ ему:«Я бы — рад, но я бессмертный — не могу!»

Но Иван себя не помнит:"Ах ты, гнусный фабрикант!Вон настроил сколько комнат, —Девку спрятал, интриган!

Я докончу дело, взявши обязательство!.."И от этих-то неслыханных речейУмер сам Кощей, без всякого вмешательства, —Он неграмотный, отсталый был Кощей.

А Иван, от гнева красный,Пнул Кощея, плюнул в пол —И к по-своему несчастнойБедной узнице взошел!..

x x x

Запретили все цари всем царевичамСтрого-настрого ходить по Гуревичам,К Рабиновичам не сметь, тоже — к Шифманам!Правда, Шифманы нужны лишь для рифмы нам.

В основном же речь идет за Гуревичей:Царский род ну так и прет к ихней девичьей —Там три дочки — три сестры, три красавицы…За царевичей цари опасаются.

И Гуревичи всю жизнь озабочены:Хоть живьем в гробы ложись из-за доченек!Не устали бы про них песню петь бы мы,Но назвали всех троих дочек ведьмами.

И сожгли всех трех цари их, умеючи,И рыдали до зари все царевичи,Не успел растаять дым костров еще —А царевичи пошли к Рабиновичам.

Там три дочки — три сестры, три красавицы.И опять, опять цари опасаются…Ну, а Шифманы смекнули — и ЖмеринкуВмиг покинули, махнули в Америку.

x x x

Бывало, Пушкина читал всю ночь до зорь я —Про дуб зеленый и про цепь златую там.И вот сейчас я нахожусь у Лукоморья,Командированный по пушкинским местам.

Мед и пиво предпочел зелью приворотному,Хоть у Пушкина прочел: «Не попало в рот ему…»Правда, пиво, как назло,Горьковато стало,Все ж не можно, чтоб теклоПрям куда попало!

Работал я на ГЭСах, ТЭЦах и каналах,Я видел всякое, но тут я онемел:Зеленый дуб, как есть, был весь в инициалах,А Коля Волков здесь особо преуспел.

И в поэтических горячих моих жилах,Разгоряченных после чайной донельзя,Я начал бешено копаться в старожилах,Но, видно, выпала мне горькая стезя.

Лежали банки на невидимой дорожке,А изб на ножках — здесь не видели таких.Попались две худые мартовские кошки,Просил попеть, но результатов никаких.

Лукоморья больше нет. Антисказка

Лукоморья больше нет,От дубов простыл и след, —Дуб годится на паркет —так ведь нет:Выходили из избыЗдоровенные жлобы —Порубили все дубына гробы.

Ты уймись, уймись, тоскаУ меня в груди!Это — только присказка,Сказка — впереди.

Распрекрасно жить в домахНа куриных на ногах,Но явился всем на страхвертопрах, —Добрый молодец он был —Бабку Ведьму подпоил,Ратный подвиг совершил,дом спалил.

Тридцать три богатыряПорешили, что зазряБерегли они царяи моря, —Каждый взял себе надел —Кур завел — и в ем сидел,Охраняя свой уделне у дел.

Ободрав зеленый дуб,Дядька ихний сделал сруб,С окружающими тупстал и груб, —И ругался день деньскойБывший дядька их морской,Хоть имел участок свойпод Москвой.

Здесь и вправду ходит Кот, —Как направо — так поет,Как налево — так загнетанекдот, —Но, ученый сукин сын,Цепь златую снес в торгсин,И на выручку — один —в магазин.

Как-то раз за божий дарПолучил он гонорар, —В Лукоморье перегар —на гектар!Но хватил его удар, —Чтоб избегнуть больших кар,Кот диктует про татармемуар.

И Русалка — вот дела! —Честь недолго берегла —И однажды, как могла,родила, —Тридцать три же мужукаНе желают знать сынка, —Пусть считается пока —сын полка.

Как-то раз один Колдун —Врун, болтун и хохотун —Предложил ей как знатокдамских струн:Мол, Русалка, все поймуИ с дитем тебя возьму, —И пошла она к емукак в тюрьму.

Бородатый Черномор —Лукоморский первый вор —Он давно Людмилу спер, —ох хитер!Ловко пользуется, тать,Тем, что может он летать:Зазеваешься — он хвать! —и тикать.

А коверный самолетСдан в музей в запрошлый год —Любознательный народтак и прет!Без опаски старый хрычБаб ворует, хнычь не хнычь, —Ох, скорей ему накличьпаралич!

Нету мочи, нету сил, —Леший как-то недопил —Лешачиху свою били вопил:"Дай рубля, прибью а то, —Я добытчик али кто?!А не дашь — тады пропьюдолото!"

"Я ли ягод не носил?! —Снова Леший голосил. —А коры по сколько килприносил!Надрывался — издаля,Все твоей забавы для, —Ты ж жалеешь мне рубля —ах ты тля!"

И невиданных зверей,Дичи всякой — нету ей:Понаехало за ейегерей…В общем, значит, не секрет:Лукоморья больше нет, —Все, про что писал поэт,это — бред.

Ты уймись, уймись, тоска, —Душу мне не рань!Раз уж это присказка —Значит, сказка — дрянь.

x x x