Сочинения - Владимир Высоцкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пародия на плохой детектив
Опасаясь контрразведки, избегая жизни светской,Под английским псевдонимом «мистер Джон Ланкастер Пек»,Вечно в кожаных перчатках — чтоб не делать отпечатков, —Жил в гостинице «Советской» несоветский человек.
Джон Ланкастер в одиночку, преимущественно ночью,Щелкал носом — в нем был спрятан инфракрасный объектив, —А потом в нормальном свете представало в черном цветеТо, что ценим мы и любим, чем гордится коллектив:
Клуб на улице Нагорной — стал общественной уборной,Наш родной Центральный рынок — стал похож на грязный склад,Искаженный микропленкой, ГУМ — стал маленькой избенкой,И уж вспомнить неприлично, чем предстал театр МХАТ.
Но работать без подручных — может, грустно, а может скучно, —Враг подумал — враг был дока, — написал фиктивный чек,И, где-то в дебрях ресторана гражданина ЕпифанаСбил с пути и с панталыку несоветский человек.
Епифан казался жадным, хитрым, умным, плотоядным,Меры в женщинах и в пиве он не знал и не хотел.В общем так: подручный Джона был находкой для шпиона, —Так случиться может с каждым — если пьян и мягкотел!
"Вот и первое заданье: в три пятнадцать возле бани —Может, раньше, а может, позже — остановится такси, —Надо сесть, связать шофера, разыграть простого вора, —А потом про этот случай раструбят по «Би-би-си».
И еще. Побрейтесь свеже, и на выставке в МанежеК вам приблизится мужчина с чемоданом — скажет он:«Не хотите ли черешни?» Вы ответите: «Конечно», —Он вам даст батон с взрывчаткой — принесете мне батон.
А за это, друг мой пьяный, — говорил он Епифану, —Будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин!"…Враг не ведал, дурачина: тот, кому все поручил он,Был — чекист, майор разведки и прекрасный семьянин.
Да, до этих штучек мастер этот самый Джон Ланкастер!..Но жестоко просчитался пресловутый мистер Пек —Обезврежен он, и даже он пострижен и посажен, —А в гостинице «Советской» поселился мирный грек.
x x x
Нынче очень сложный век.Вот — прохожий… Кто же он?Может, просто человек,Ну а может быть, шпион!
x x x
Чем и как, с каких позицийОправдаешь тот поход?Почему мы от границыШли назад, а не вперед?
Может быть, считать маневром,Мудрой тактикой какой —Только лучше б в сорок первомДраться нам не под Москвой…
Но в виски, как в барабаны,Бьется память, рвется в бой,Только меньше ноют раны:Четверть века — срок большой.
Москвичи писали письма,Что Москвы врагу не взять.Наконец разобрались мы,Что назад уже нельзя.
Нашу почту почтальоныДоставляли через час.Слишком быстро, лучше б годыЭти письма шли от нас.
Мы, как женщин, боя ждали,Врывшись в землю и снега,И виновных не искали,Кроме общего врага.
И не находили места —Ну, скорее, хоть в штыки! —Отступавшие от БрестаИ — сибирские полки.
Ждали часа, ждали мигаНаступленья — столько дней!..Чтоб потом писали в книгах:«Беспримерно по своей…» —
По своей громадной вере,По желанью отомстить,По таким своим потерям,Что ни вспомнить, ни забыть.
Кто остался с похоронной,Прочитал: «Ваш муж, наш друг…»Долго будут по вагонам —Кто без ног, а кто без рук.
Память вечная героям —Жить в сердцах, спокойно спать…Только б лучше б под МосквоюНам тогда не воевать.
…Помогите хоть немного —Оторвите от жены.Дай вам бог! Поверишь в бога,Если это бог войны.
Случай в ресторане
В ресторане по стенкам висят тут и там«Три медведя», «Заколотый витязь»…За столом одиноко сидит капитан.«Разрешите?» — спросил я. "Садитесь!
…Закури!" — «Извините, „Казбек“ не курю…»"Ладно, выпей, — давай-ка посуду!..Да пока принесут… Пей, кому говорю!Будь здоров!" — «Обязательно буду!»
"Ну, так что же, — сказал, захмелев, капитан, —Водку пьешь ты красиво, однако.А видал ты вблизи пулемет или танк?А ходил ли ты, скажем, в атаку?
В сорок третьем под Курском я был старшиной, —За моею спиной — такое…Много всякого, брат, за моею спиной,Чтоб жилось тебе, парень, спокойно!"
Он ругался и пил, он спросил про отца,И кричал он, уставясь на блюдо:"Я полжизни отдал за тебя, подлеца, —А ты жизнь прожигаешь, иуда!
А винтовку тебе, а послать тебя в бой?!А ты водку тут хлещешь со мною!.."Я сидел как в окопе под Курской дугой —Там, где был капитан старшиною.
Он все больше хмелел, я — за ним по пятам, —Только в самом конце разговораЯ обидел его — я сказал: "Капитан,Никогда ты не будешь майором!.."
x x x
Вот — главный вход, но только вотУпрашивать — я лучше сдохну, —Хожу я через черный ход,А выходить стараюсь в окна.
Не вгоняю я в гроб никого,Но вчера меня, тепленького —Хоть бываю и хуже я сам, —Оскорбили до ужаса.
И, плюнув в пьяное мурлоИ обвязав лицо портьерой,Я вышел прямо сквозь стекло —В объятья к милиционеру.
И меня — окровавленного,Всенародно прославленного,Прям как был я — в амбицииДовели до милиции.
И, кулаками покаравИ попинав меня ногами,Мне присудили крупный штраф —За то, что я нахулиганил.
А потом — перевязанному,Несправедливо наказанному —Сердобольные мальчикиДали спать на диванчике.
Проснулся я — еще темно, —Успел поспать и отдохнуть я, —Я встал и, как всегда, — в окно,А на окне — стальные прутья!
И меня — патентованного,Ко всему подготовленного, —Эти прутья печальныеВвергли в бездну отчаянья.
А рано утром — верь не верь —Я встал, от слабости шатаясь, —И вышел в дверь — я вышел в дверь! —С тех пор в себе я сомневаюсь.
В мире — тишь и безветрие,Тишина и симметрия, —На душе моей — тягостно,И живу я безрадостно.
Песня-сказка о нечисти
В заповедных и дремучих,страшных Муромских лесахВсяка нечисть бродит тучейи в проезжих сеет страх:Воет воем, что твои упокойники,Если есть там соловьи — то разбойники.
Страшно, аж жуть!
В заколдованных болотахтам кикиморы живут, —Защекочут до икотыи на дно уволокут.Будь ты пеший, будь ты конный —заграбастают,А уж лешие — так по лесу и шастают.
Страшно, аж жуть!
А мужик, купец и воин —попадал в дремучий лес, —Кто зачем: кто с перепою,а кто сдуру в чащу лез.По причине пропадали, без причины ли, —Только всех их и видали — словно сгинули.
Страшно, аж жуть!
Из заморского из лесугде и вовсе сущий ад,Где такие злые бесы —чуть друг друга не едят, —Чтоб творить им совместное зло потом,Поделиться приехали опытом.
Страшно, аж жуть!
Соловей-разбойник главныйим устроил буйный пир,А от них был Змей трехглавыйи слуга его — Вампир, —Пили зелье в черепах, ели бульники,Танцевали на гробах, богохульники!
Страшно, аж жуть!
Змей Горыныч взмыл на дерево,ну — раскачивать его:"Выводи, Разбойник, девок, —пусть покажут кой-чего!Пусть нам лешие попляшут, попоют!А не то я, матерь вашу, всех сгною!"
Страшно, аж жуть!
Все взревели, как медведи:"Натерпелись — сколько лет!Ведьмы мы али не ведьмы,Патриоты али нет?!Налил бельма, ишь ты, клещ, — отоварился!А еще на наших женщин позарился!.."
Страшно, аж жуть!
Соловей-разбойник тожебыл не только лыком шит, —Гикнул, свистнул, крикнул: "Рожа,ты, заморский, паразит!Убирайся без боя, уматывайИ Вампира с собою прихватывай!"
Страшно, аж жуть!…А теперь седые людипомнят прежние дела:Билась нечисть грудью в грудии друг друга извела, —Прекратилося навек безобразие —Ходит в лес человек безбоязненно,
И не страшно ничуть!
x x x
Что сегодня мне суды и заседанья —Мчусь галопом, закусивши удила:У меня приехал друг из Магадана —Так какие же тут могут быть дела!
Он привез мне про колымскую столицунебылицы, —Ох, чего-то порасскажет он про водкумне в охотку! —Может, даже прослезитсядолгожданная девица —Комом а горле ей рассказы про Чукотку.
Не начну сегодня нового романа,Плюнь в лицо от злости — только вытрусь я:У меня не каждый день из МагаданаПриезжают мои лучшие друзья.
Спросит он меня, конечно, как ребятки, —все в порядке! —И предложит рюмку водки без опаски —я в завязке.А потом споем на пару —ну конечно, дай гитару! —«Две гитары», или нет — две новых сказки.
Не уйду — пускай решит, что прогадала, —Ну и что же, что она его ждала:У меня приехал друг из Магадана —Попрошу не намекать, — что за дела!
Он приехал не на день — он все успеет, —он умеет! —У него на двадцать дней командировка —правда ловко?Он посмотрит все хоккеи —поболеет, похудеет, —У него к большому старту подготовка.
Он стихов привез небось — два чемодана, —Хорошо, что есть кому его встречать!У меня приехал друг из Магадана, —Хорошо, что есть откуда приезжать!
Забыли
