Час тигра - Михаил Зайцев

– Я вправе толковать твои слова как предложение?

– Да.

– А если я откажусь?

– Ты подследственный, Ступин. Чемпиона боев без правил под псевдонимом Бультерьер обвиняют в убийстве двухсот человек...

– Прости, опять перебиваю. Вы случайно не обсчитались? Точно двести?

– Следствие разберется, а пока я округляю. В меньшую сторону.

– Неужели найдется следователь, который поверит, что в один прекрасный вечер, в одном заброшенном подмосковном санатории, один не очень молодой человек, пусть и чемпион «боев без правил», замочил двести вооруженных головорезов?

– Найдется. Все сомнения я развею. Я объясню, что такое возможно. Мой дед был СУЛЬСА.

Он многозначительно замолчал, глядя мне прямо в глаза. Корейские сульса – это почти то же самое, что и японские ниндзя. Плохи мои дела. Хуже некуда.

– Повторяю: мой дед был сульса. Он перебрался в Россию из Кореи в канун революции. Служил молодой Советской республике. Погиб в Японии в сорок втором, на задании. Дед не имел возможности по-настоящему учить отца. У отца всегда не хватало времени как следует заниматься со мной. Я тебе завидую, Ступин. Старик-японец обучал тебя с пеленок как следует, по-настоящему. Да-да, не удивляйся, нам известна родословная Бультерьера. В лесу, в трех километрах от деревни, найдены спецсредства, набор маскарадных костюмов, фальшивые документы с твоей фотографией, деньги и древний меч ниндзя-то.

– Ни фига себе! – Я присвистнул. – Это сколько ж человек искали иголку в стоге сена, я балдею! Тебя финансируют, в смысле, финансирование твоей команды предусмотрено отдельной статьей бюджета, да?

Я попытался рассмеяться весело и непринужденно собственной неуклюжей шутке. А чего еще оставалось делать, кроме как смеяться? Я многое могу, мой дедушка мог еще больше и все равно вынужден был покинуть Японию. Дедушка никогда не рассказывал, а у меня не хватало воображения, чтобы представить причину, заставившую его исчезнуть с Островов. Теперь я начал кое о чем догадываться и скис окончательно, хотя и тужился изображать полный пофигизм.

– Не грусти, Ступин. – Кореец встал, прошелся туда-сюда вдоль унылой кабинетной стены. Мое натужное хихиканье его не обмануло. – Рано или поздно специалист твоего класса получает предложение, от которого невозможно отказаться. Соглашайся.

– Ха!.. Я могу согласиться, но какие у тебя есть гарантии, что я... В общем, сам понимаешь – я могу сказать «да», а потом – ищи ветра в поле.

– Понимаю. Ниндзя – сам себе и судья, и король. Как и сульса... Подумай о Кларе, Семен. О женщине, которую ты любил, когда прикидывался кретином-бизнесменом. У Клары большие неприятности. Ее муженек разорился и запил. Опустился совсем. По старинной российской традиции периодически бьет жену, дочку-малышку колотит...

– Стоп! – Я вскочил. Вращающееся полукресло опрокинулось. – А ты не боишься меня шантажировать, дружок? Ты же знаешь, кто я и что я! Ежели я решу тебя уничтожить, хватит и полутора секунд. Никто не успеет помочь недоучке-сульсе, гарантирую!

– Сядь, Бультерьер! Я тебя не шантажирую, я говорю правду. Неужели тебе не хочется жить спокойно вместе с любимой? Не надоело скрываться от всего мира? Ответь, Ступин!

Я вздохнул глубоко, тряхнул головой, медленно выдохнул. Как говорится – «взял себя в руки».

– Честно говоря, надоело. – Я поднял с пола вертлявое кресло, уселся на теплый дерматин. Да, мне до чертиков, до поросячьего визга надоело держать удары судьбы. Когда проходит неожиданный удар в болевую точку души, это больно, очень больно. – Откуда ты узнал про нас с Кларой? Ты ее допрашивал?

– Обижаешь, Семен Андреич! Дорогие моим сотрудникам люди дороги и мне. Я умный руководитель.

– Даже чересчур умный. Кроме нас с Кларой, никто... Впрочем, ты все равно не раскроешь свои источники информации... Ладно, давай заканчивать с лирикой. Чего, конкретно, от меня надо?

– Согласен, довольно лирики. Но все-таки я уточню: твои прошлые подвиги я документально проведу, как выполнение наших заданий. И в дальнейшем – документы, деньги, жилплощадь, статус – все у тебя будет. Официально, без всяких...

– Это само собой! Давай по делу. Чувствую, я срочно понадобился и, конечно, смогу встретиться с Кларой только, когда... когда удовлетворю твою... Вашу надобность. Я прав?

– Почти. Ты нужен был нам... мне еще позавчера, фигурально выражаясь. Ты понадобился мне... нам позарез. Конкретно ты. Семен Андреевич Ступин. Бультерьер. Победитель «боев без правил» и подследственный.

– Я польщен, что дальше?

– Бумажки на столе прочитал?

– Три листочка просмотрел. Про садистов и мазохистов из СС, про чудодейственный эликсир и про нахально живучего викинга.

– Отлично. – Кореец расстегнул пиджак, ослабил узел галстука и, как бы извиняясь, объяснил: – Устал. Вторую ночь не сплю. Курить хочешь, Семен Андреич?

– Спасибо. Крестьянин Колька Кузьмин поглощал «Беломор» пачками, Бультерьер не курит.

– А я закурю.

Он курил трубку. Он прятал ее в карман и, разумеется, имел при себе кисет с табаком. Как только табак появился на Востоке, лазутчики-сульса первыми оценили его, что называется, «вторичные качества». Пригоршня табака, даже без всяких примесей, умело брошенная в глаза, лишает противника способности видеть на некоторое время. Кисет всегда под рукой у курильщика, а не совсем обычной формы трубка, что держит Кореец, не вызывает подозрений у досужего обывателя.

– Красивая у тебя трубочка.

– Заметил? Дедовская трубка. Память.

– Интересно, какому количеству врагов эта трубочка помогла отправиться на тот свет? Зарубок на ней случайно нету? Для памяти?

– Зарубок?.. Гм... Остроумно. Нет, зарубок ни дед, ни отец, ни я не делали. А идея с зарубками забавна, согласен... Гм... Сам просил переходить к делу и сам меня отвлекаешь.

– Больше не буду. Вещай, я весь – внимание.

Будто Сталин в Кремле, Кореец неспешно мерил шагами тесное пространство кабинета. Чуть опустив голову, рассеянно глядя под ноги, он собирался с мыслями. Наконец он заговорил. Опять же, как Сталин – медленно, взвешивая каждую фразу, каждое слово:

– Нацисты – единственные правители новейшего времени, которые относились к магии серьезно, на государственном уровне. В какой-то мере правомерно утверждение, что нацизм возрос на почве мистицизма. В одна тысяча девятьсот восемнадцатом немецкий мистик Гвидо фон Лист основал «Общество Туле», его членами были молодые Адольф, Гесс, Геринг, Гиммлер. Туле означает «далекая северная земля». Согласно легендам, она располагалась где-то между Скандинавией, Гренландией и Полярным кругом. Континент Туле исчез во время последнего ледникового периода, раса сверхлюдей, населявшая Туле, рассеялась по миру. Адольф мечтал возродить сверхрасу. И не только дух, но и плоть.

Кореец затянулся, выдохнул облачко голубоватого дыма, подождал, пока дым рассеется, продолжил:

– Магия, как ты знаешь, это не только ментальные воздействия на астральные тела. Магия – это не только древние заклинания, но и забытые рецепты. Третий рейх щедро расходовал средства на поиски древних знаний и рецептов. Для эликсира, про который ты читал, необходим женьшень. Немцы пытались выращивать корень жизни, пробовали заменить его сходными видами, снаряжали экспедиции за женьшенем, не скупились... Как правильно написано в той бумажке, результаты лабораторных исследований наци достались нашим спецслужбам. И не только по эликсиру от переохлаждения, не только...

Трубка потухла. Кореец поискал взглядом пепельницу, не нашел, досадливо покачал головой.

– Некуда золу высыпать, – пожаловался Кореец.

– Выколоти трубку об стол, – посоветовал я. – Шестерки уберут.

– Не приучен мусорить... – Кореец сгреб на угол стола листочки с прочитанными и непрочитанными мною текстами, высыпал на них пепел, смял бумагу, спрятал комок в карман пиджака.

– Слыхал о берсеркерах? – спросил Кореец.

– О берсеркерах? Ага, слыхал. Живучий Хрут из «Саги об Эгиле» был берсеркер?

– И не он один. Таких было много. Целая каста.

– Я знаю. Берсеркер – это некто в медвежьей шкуре. Еще термин «берсеркер» можно перевести, как «некто, воплотившийся в медведя». Были еще, кажется, ульфхенднеры – перевоплотившиеся в волков...

– А как они перевоплощались? Как ты думаешь?

– Предположительно, жрали мухоморы. Так говорят... Я понял, к чему ты клонишь. Фашисты мечтали создать сверхсолдат, да? Берсеркеры и ульфхенднеры – идеальный прообраз супербойца. Яростные, нечувствительные к боли.

– Невосприимчивые к болевому шоку, – поправил Кореец. – Их ярость не есть безумие. Все резервы организма мобилизованы для боя. Они, как киборги из фантастических романов. Запрограммированы на победу любой ценой, они...

– Погоди, погоди! Я понял – феномен берсеркера имеет химическую природу, да? Да! Фашисты работали над... Как бы обозвать поизящнее? Ничего лучшего, чем «озверин» из первой серии мультика про Кота Леопольда, в голову не приходит.