Т@йва: Диалоги о Японии - Александр Куланов

– Помимо воспоминаний о начале международной карьеры, что для тебя Япония?

– Другая планета, планета будущего. Место, куда я обожаю приезжать, но где, если уж быть до конца откровенной, я никогда не хотела бы жить. Слишком там всё… непросто, так скажем. Может, я недостаточно педантична и пунктуальна для этой страны. Может, и японцы слишком неоднозначны, не очень открыты для меня. Причём, чем ближе я их узнаю, тем менее понятными они мне становятся. Но в гости – всегда рада!

Когда же слышу слово «Япония», перед глазами прежде всего встаёт Киото с его храмами и цветущими сакурами (на всю жизнь это запомню), чистота и, конечно, японская кухня.

– Гимнастической диете не мешает?

– Японская кухня? Что ты, помогает! Японская еда – правильная еда! Обожаю суси из лосося, супчики мисо, рис, жареную рыбу. Восхитительно!

– Может так случиться, что ты и дальше будешь сниматься?

– Думаю, да. Так или иначе, я в гимнастике не навсегда. Придёт и моё время уходить, я это сознаю и готова делать что-то другое. Что именно? Пока не очень представляю. Наверно, я могла бы заняться бизнесом. Мне кажется, у меня получится. Например, открою фитнес-центр или что-нибудь в этом роде… Время подумать ещё есть.

…лет спустя: Алина подумала и стала депутатом Государственной Думы. А фильм я посмотрел. Собственно, кроме Алины Кабаевой, там и смотреть нечего…

Сергей Косоротов, дзюдоист (интервью 2005 года)

Чемпион мира, двукратный чемпион Европы по дзюдо, 8-й дан. Обладатель титула «Лучший дзюдоист Европы».

Родился в 1965 году в Куйбышеве. В 1977 году начал заниматься дзюдо в зале единоборств областного совета «Динамо». В 18 лет стал мастером спорта. Окончил Московский областной государственный институт физической культуры в 1993 году. В 1990 году, победив на чемпионате мира, получил звание заслуженного мастера спорта СССР, а в 1991 году выиграл чемпионат Европы.

По окончании карьеры посвятил себя развитию боевых искусств в России. Основал компанию «Будо-спорт» и открыл специализированные будо-центры «Московский Будокан» и «Московский Кодокан». Издавал популярные журналы «Додзё» и «Будокан».

Написал и опубликовал ряд книг, в частности автобиографическую «Лестница в небо».

Японские боевые искусства, будо-продукт для внутреннего и внешнего пользования: хорош для себя и отлично покупается за пределами страны, пропагандируя японскую культуру и стиль жизни. Говорят, что примерно половина японцев занимается боевыми искусствами. В школах преподаются дзюдо и кэндо. Пионером в международном продвижении будо стало дзюдо, вышедшее в 1964 году на олимпийскую арену. Но у японцев и там всё не просто и организовано по-разному: для себя и для других. Даже режим тренировки для себя – один, для иностранцев – другой. Рассказать всю правду о том, как японцы занимаются дзюдо и можно ли их победить, я попросил специалиста в этом вопросе.

– Сергей, я слышал о какой-то удивительной истории, которая произошла с нашей дзюдоистской сборной в Японии в конце 80-х. Ты чуть ли не единственный участник тех событий, который не оставил после этого занятия спортом. Что же там произошло?

– Произошло столкновение разных подходов к тренировке, к спорту, к дзюдо, а по большому счёту – столкновение менталитетов. И это действительно привело к тяжёлым для нашего дзюдо последствиям.

Как это было? В 1987 году молодые ребята, которые только что отборолись на чемпионате СССР, элита советского дзюдо, наша молодёжная сборная, отправились в Японию для обмена опытом. Главными тренерами-преподавателями на японской базе дзюдо в Кацуре были олимпийский чемпион Касивадзаки и двукратный чемпион мира Наканиси. С нами приехали ещё шесть тренеров – все из разных ведомств и спортивных обществ. Разместились мы в обычной студенческой гостинице: спим на полу, едим обычную японскую еду. Экзотика, одним словом. Но экзотика эта скоро кончилась.

В додзё тринадцать советских спортсменов оказались противопоставлены двум сотням японских студентов, изучающих дзюдо. Надо заметить, в Японии это спорт очень уважаемый, и 90 % олимпийской сборной страны по дзюдо именно студенты. Вот и большая часть наших партнёров оказалась с опытом международных турниров.

Начались совместные тренировки – по три в день. Утром общефизическая подготовка, кросс, подкачка. Днём двадцать схваток, и вечером двадцать схваток. И так три недели подряд. У японцев режим такой же, но они так не нагружаются, не так выкладываются. Они как бы играют, а мы боремся в полном смысле этого слова. Мы – тринадцать русских – оказываемся в эпицентре тренировочного процесса, который полностью акцентируется на нас.

– То есть, если я правильно понимаю, японцы вас попросту решили «загнать», а наши тренеры, что называется, «повелись»?

– Да. Японские тренеры задали нам чрезвычайно жёсткий режим тренировок. Это была своеобразная проверка. Задача же наших наставников была в том, чтобы спасти нас от перетренированности, правильно настроить нас на выживание. Тогда мы бы вышли из этого пекла уставшими, но закалёнными. Вместо этого нас начали «давить» с обеих сторон. Наши: давай, покажи, на что ты способен, не опозорь честь страны и так далее. Японцы подходили и похлопывали по плечу: гамбарэ! – крепись, мол!

Но нельзя бороться сорок схваток каждый день с постоянно меняющимися соперниками с полной отдачей на протяжении многих дней. Это не тест – это убийство. С нами боролись японские студенты, которые, хотя и не дотягивали до нашего уровня, были весьма неплохими дзюдоистами с хорошей выучкой и школой. Если бы не мой тренер Ярослав Михайлович Керод, я бы закончил этот семинар так же грустно, как и остальные ребята. Керод не дал меня загнать и позволил работать в своём стиле. А стиль к тому времени у меня уже был – достаточно жёсткий, боевой и экономный. Показушников я незаметно бил после бросков с падением локтями, коленями, попадая им в болевые точки, душил в партере, выворачивал челюсти – охлаждал их пыл. Иначе там было невозможно выстоять, невозможно выжить. Я вышиб всех ведущих японцев-тяжеловесов в самом начале, и это отчасти спасло меня. Спасло и то, что я не поддался на спортивную провокацию, которую наши тренеры яростно поддержали.

Скоро я заметил, что японцы-тяжеловесы начали бояться выходить со мною на поединок, и Наканиси синаем – бамбуковым мечом – загоняет их на татами. Но японцев было так много, что при желании они могли позволить себе выложиться. Для них это был великолепный тренинг – отбороться раз в день с отличным дзюдоистом, и потом как следует отдохнуть, осмыслить, набраться сил, пока с тем же парнем борются другие… Японцы боялись меня так, что через пару дней едва ли не до драки сражались за право встать у барабана, задававшего ритм, только чтобы не бороться со мной. А другие наши ребята были уже настолько уставшими, что японцы с удовольствием выходили на поединок с ними.

Сам Наканиси, только недавно закончивший выступления в большом спорте, боролся со мною каждую последнюю схватку в партере и стойке каждый день, он проверял, что от меня оставалось. Вот с ним я напрягался, чтобы не проиграть, и многому у него научился.

– Чем это кончилось?

– В Японию уезжали тринадцать молодых спортсменов – элита советского дзюдо, вернулся один – я. Остальные двенадцать человек уже не были дзюдоистами, после возвращения из Японии они вообще перестали выступать. Их попросту загнали. Загнали на всю жизнь.

– У тебя сохранилась любовь к дзюдо. А отношение к Японии как-то изменилось?

– Вообще, от Кацуры у меня остались довольно смешанные впечатления. Но это никак не повлияло на моё отношение к Японии и японцам. Мне кажется, самое главное, что я о них понял, это то, что они другие. Они берут во всём мире лучшее и внедряют это у себя под своим брендом. Это то, чему мы можем и должны у них учиться. У меня даже возникла мысль подсказать нашим чиновникам в Российской Федерации дзюдо идею об использовании японского опыта в преподавании. Приглашают же легионеров-тренеров в хоккей, футбол, другие виды спорта. Чем дзюдо хуже? Пригласив японских тренеров, мы, наконец, провели бы анализ на месте и выявили, какая из систем – японская, российская, европейская – приносит большую отдачу в тренировочном процессе и борьбе за медали высшего достоинства. Был же опыт подготовки Антона Геесинка японским тренером, и этот голландец победил потом на Олимпийских играх 1964 года и последующих чемпионатах мира.

Помимо семинара в Кацуре я был в Японии ещё раз шесть. В том числе участвовал в турнире четырёх команд (Япония, Корея, Германия, СССР) в Кудзи, на родине Мифунэ Кюдзо – одного из величайших мастеров дзюдо, – где победил в абсолютке болевым приёмом, и наша команда заняла первое место; в турнире «Сёрики Кап»; в Кубке Кодокана в 1993 году, где меня засудили во время полуфинальной схватки с чемпионом мира Огавой, и я занял только третье место; в чемпионате мира 1995 года в Макухаре под Токио, где я проиграл в тяжёлой категории, а в абсолютной стал вторым.