Тарзан в Пеллюсидаре - Эдгар Райс Берроуз

Я бросил весло и поднял одно из длинных копий.

—Давай, У-Вал! — закричал я. — Давай, побей своего раба.

—Положи копье! — приказал он. — Раб не должен вести себя так. Разве ты этого не знаешь?

—Я не знаю, что такое быть рабом, — сказал я. — Во всяком случае, рабом у такого дурака, как ты. Если бы у тебя были хоть какие мозги, ни одному из нас не пришлось бы грести. Но почему бы тебе не подойти и не избить меня? Мне бы очень хотелось, чтобы ты попробовал.

—Брось копье, и я сделаю это, — сказал он.

—Иди назад и займись своим делом.

Он немного обдумал ситуацию, после чего, видимо, решил, что, если ему нужен живой раб или он хочет остаться живым хозяином, ему лучше не ухудшать положение. Он вернулся на корму и сел. Я тоже сел, но больше не греб.

Немного погодя он взялся за весло и принялся грести, но оставался очень угрюмым. Он был не очень умным человеком и, очевидно, не знал, как ему относиться к непокорному рабу, который до этого ни разу в жизни им не был. Но больше всего его озадачили мои слова о том, что грести было глупо для нас обоих.

Наконец он нарушил затянувшееся молчание, сказав:

—Как мы можем попасть куда-нибудь, не гребя?

—Если пойдем под парусом, — ответил я.

Он не знал, что я имел в виду, в пеллюсидарском языке нет эквивалента для слова «парус». Их прогресс еще не дошел до этой стадии. У них было каменное оружие, они научились добывать огонь, но идея парусов была еще слишком сложна для их разума.

Ветер постоянно дул в том направлении, куда греб У-Вал, и я подумал, почему бы нам не воспользоваться этим, ведь грести все время под палящим полуденным солнцем — не шутка.

—Что такое «идти под парусом»? — спросил он.

—Я покажу тебе. Дай мне ту травяную веревку, которая лежит у тебя за спиной.

—Для чего? — спросил он.

—Дай ее мне, и я покажу тебе. Ты хочешь, чтобы каноэ плыло без весел, или ты хочешь грести? Мне-то все равно, я не собираюсь грести в любом случае.

—Послушай! — заорал он. — Мне все это уже надоело. Ты что, забыл, что ты мой раб? Разве ты не знаешь, что должен грести, если я прикажу тебе? Если ты не будешь грести, я свяжу тебя, а потом хорошенько изобью — именно это тебе нужно.

—Я не буду грести, и ты не изобьешь меня. Если ты подойдешь ко мне, я проткну тебя копьем. А теперь, дай мне эту веревку и перестань вести себя как дурак.

Я покажу тебе что-то, что избавит тебя от тяжелой работы.

Он продолжал грести с весьма кислым выражением лица. Ветер усиливался. Каноэ взлетало на верхушки волн и падало вниз. Солнце скрылось за тучами. У-Вал обливался потом. Наконец, он отложил весло и, не произнеся ни слова, бросил мне моток веревки.

Оснастить лодку парусом в одиночку было не просто, но используя копья, пару бамбуковых палок, травяную веревку и несколько листьев панго, которыми был накрыт груз, я сделал «парус», которым можно было поймать ветер. Каноэ тут же рванулось вперед, смело разрезая волны.

—Правь, — крикнул я У-Валу.

Он принялся грести.

—Не греби, — сказал я ему. — Опусти весло в воду за кормой, оставь у себя в руках тонкий конец, поворачивай его в разные стороны и увидишь, что из этого получится, так ты научишься править.

Он вполне мог справиться с рулем, но от удивления, что каноэ плывет вперед без весел, пришел в замешательство. Вскоре он оправился и принялся рулить, однако долго ничего не говорил.

Наконец он спросил:

—А если ветер подует в другую сторону?

—Тогда тебе придется грести, — сказал я ему. — Если бы твоя лодка была построена по-другому, ты мог бы плыть под парусами почти против ветра.

—Ты можешь построить такое каноэ? — спросил он.

—Я могу показать тебе, как его построить.

—Ты будешь очень ценным рабом, — сказал он. — Ты покажешь мне, как построить каноэ, которое может плыть без весел.

—Пока я раб, я ничего не покажу тебе, — ответил я.

Глава XXIII

Я не знаю, как долго продолжалось наше путешествие. Я спал много раз; чтобы У-Вал не сбросил меня за борт во время сна, я соорудил из копий и веревки конструкцию, которая обязательно разбудила бы меня, если бы он попробовал приблизиться ко мне.

Ветер постоянно дул в одном и том же направлении.

Каноэ скользило по воде, как живое существо, и У-Вал был настолько доволен, что вел себя почтительно. Много раз на нас нападали хищные животные этого моря эпохи палеолита, но мои стрелы вместе с копьями У-Вала всегда брали верх над этой неожиданной смертью в виде ужасных челюстей чудовищных монстров.

Больше всего меня угнетала монотонность нашего путешествия. Даже ужасные рептилии, поднимавшиеся из глубин, для того чтобы напасть на нас, меньше действовали на меня, чем смертельная монотонность этого огромного водного пространства без линии горизонта. Не было ни дымка от отдаленного теплохода, так как здесь не было теплоходов, ни паруса, так как здесь не было парусов, — только пустой океан.

Вдруг далеко впереди я увидел землю. Сначала это была просто темная дымка в отдалении. Я показал на нее У-Валу, но как он ни напрягал глаза, ничего не смог разобрать. Я не был этим удивлен, давно заметив, что мое зрение было острее, чем у жителей Пеллюсидара. Возможно, обладание инстинктом направления снизило у них остроту зрения. Им никогда не приходилось, напрягаясь, всматриваться в ландшафт на большом расстоянии, отыскивая знакомые приметы. Это всего лишь моя теория. Она может быть абсолютно ошибочной. Но вот что я знаю наверняка: их слух и обоняние были гораздо острее, чем мои.

Так как У-Вал не видел того, что видел я, он не сомневался в своей правоте. Человек не изменился со времен каменного века.

Мы продолжали плыть. У-Вал, хотя и не видел земли, держал курс прямо на эту отдаленную дымку, которая постепенно приобретала более определенные очертания — и я не сомневался в этом — плавучего острова Рува. И снова, как и тысячи раз до этого, я поразился удивительному инстинкту жителей Пеллюсидара, не объяснимому ни обладателю его, ни тому, у кого его не было. Как можно было объяснить это?

У меня не было даже теории.

Наконец и У-Вал увидел землю.

— Ты был прав, — ворчливо признал он. — Впереди земля, это — Рува, но я не понимаю, как ты смог увидеть ее намного раньше, чем я.

—Это легко объяснить. — ответил я.

—Как? — спросил он.

—Я могу видеть дальше, чем ты.

—Ерунда! — огрызнулся он. — Никто не может видеть дальше, чем я.

Какой смысл был спорить с подобным существом?