Стихия (СИ) - Барминская Марианна

— Ника, я прошу тебя, живи, — вдруг произнес он, и я испуганно сжала его ладони. Что он такое говорит?! Я что, умираю тут, по его мнению? Это всё шутка?.. Быстро оглянувшись, я увидела лишь улыбающихся родных и друзей. Видимо, они ничего не слышали.

— Максим, ты что такое говоришь? — одними губами спросила я, и волнение снова вернулось ко мне, неприятно осев внизу живота.

— Очнись, Ника, я умоляю тебя, — срывающимся голосом повторил Макс, хотя его лицо излучало лишь легкое волнение и любовь. — Не уходи, ты слышишь? Живи!

— Максим, я не понимаю… — Я практически плакала, потому что действительно не понимала, что происходит. Гости то ли не слышали, то ли делали вид, что не слышат. Дядечка вообще замолчал и смотрел куда-то вдаль, словно забыл, где находится. Я пыталась прикоснуться к Максиму, но он крепко держал мои ладони и продолжал умолять жить, вернуться, очнуться, не умирать. Внезапно мне на нос упала капля воды, и я с ужасом поняла, что сейчас испортится макияж. Затем упала вторая капля, за ней третья, и вскоре с высокого потолка полился целый дождь, уничтожая все труды парикмахера. Что, черт возьми, творится?! — Если это шутка, то она ужасная! — в голос заорала я, но никто даже бровью не повел, а через минуту, когда я снова оглянулась, оказалось, что здесь вообще никого нет. Остались только я и Максим, и теперь мне стало по-настоящему жутко. Сказочный день превратился в какой-то кошмар, я не могла поверить, что все это случилось со мной. Происходящее не укладывалось в рамки нормальности, казалось абсолютно нереальным. Вода с потолка лилась все сильнее, стала затекать с улицы. Спустя несколько минут приличный слой воды уже покрывал весь пол большого зала, из-за чего ноги моментально промокли. Вода всё прибывала и прибывала, очень скоро она поднялась до уровня колен, затем до подола платья, до талии… Я посмотрела на Максима, ища помощи, поддержки, ответов на немые вопросы, а он лишь умоляюще смотрел на меня и твердил, чтобы я не умирала. Но ведь я жива, стою тут перед ним и совершенно ничего не понимаю! Это все сон, кошмарный сон. Вода добралась до груди, потом до шеи, я расплакалась, потому что мне стало невероятно жаль мое чудесное платье. У меня вдруг резко заболела спина, затем левая рука, словно я вывихнула запястье, правая рука заныла в плече, ноги перестали меня держать из-за жуткой боли, и я оторвалась от пола, позволяя волнам подхватить мое невесомое тело. Вода заполнила весь зал, затекала в нос, рот, уши, я захлебывалась, не могла дышать и уже теперь готовилась умереть, а Максим всё так же держал мои руки и просил вернуться. Сначала ты просил меня жить, когда я была жива, а теперь, когда я скоро захлебнусь, просишь вернуться?! Это все сон, страшный сон, сейчас я проснусь, и окажется, что еще утро, скоро ко мне придет парикмахер делать прическу, а папа не разобьет мою грамоту… Мне показалось, что вода забралась в самое сердце, изменила его работу и растеклась по всем сосудам вместо крови. Холодно, стало невыносимо холодно, и когда воды в моем организме оказалось слишком много, я сделала последний вдох и растворилась в волнах.

Закашлявшись, чтобы избавиться от наполнявшей меня воды, я содрогалась всем телом, горевшим от невыносимой боли. В спину впивались какие-то ветки, вокруг был слишком тяжелый воздух, я почему-то оказалась сухая и с сильно кружащейся головой. Кто-то держал мое лицо в горячих ладонях, и когда я еле-еле приоткрыла глаза, увидела того, чьей женой собиралась стать несколько минут назад. Ничего не понимаю. Так мы живы или умерли? Почему я сухая? Почему всё тело болит, и где мы находимся? Хотела задать все вопросы по очереди, но из горла вырвался только тихий хрип. Максим ронял на мое лицо обжигающие слезы и что-то безостановочно говорил. Я смогла разобрать его слова не сразу, постепенно приходя в себя.

— Господи, ты жива, — вновь твердил он, теперь уже не умоляя меня об этом, а вроде как радуясь. — Ты жива, Ника. Я думал, что ты не проснешься.

— Что произошло? — все-таки спросила я, с трудом выговаривая слова. Макс улыбнулся, видимо, не веря, что я даже могу говорить.

— Неважно, главное, теперь все будет хорошо, — вместо ответа сказал он и взял мои ледяные руки в свои горячие ладони. Я до сих пор абсолютно не понимала, что же происходит, в голове все смешалось, помнила лишь, что вроде бы умирала.

— Ты меня оживил? — задала я совершенно нелепый вопрос. Парень отрицательно покачал головой.

— Тебя спасла твоя Стихия. Ты — её законная обладательница, и я знаю, что ты не простишь меня за всё, что я сделал.

— Да, — почти беззвучно прошептала я, соглашаясь с ним. — Ты сорвал нашу свадьбу…

Максим изумленно замер, наверняка не веря своим ушам. Он часто-часто заморгал, а я молча думала, какие же у него все-таки красивые глаза. Парень, справившись с первой волной удивления, отмер.

— Скоро ты будешь в столице, Хранители залечат твои раны, слышишь? Главное, что ты жива. Господи, Ника, я…

— Ш-ш-ш, — я заставила его замолчать, приложив палец к горячим губам. Поднять руку стоило мне огромных усилий, и потому у меня больше не осталось сил говорить, а ведь я определенно хотела что-то ему сказать… Закрыв глаза от невероятной усталости, я в очередной раз провалилась в засасывающее небытие.

___________________________

*«Опасное лето» (гр. Мельница)

Глава 22

Снова я очнулась, когда лежала на чем-то шершавом, неровном и время от времени вздымающемся. Холодный ветер свистел в ушах и забирался под одежду, но мне было тепло. Постаравшись прислушаться к своим ощущениям, я догадалась, что лежу на спине дракона. А тепло мне было потому, что чьи-то руки бережно поддерживали меня, чтобы не упала, и пускали по всему телу горячие разряды. Я несколько минут не могла вспомнить, что со мной случилось, а когда в голове возникло первое обрывочное воспоминание, за ним беспощадным потоком хлынули все остальные, не давая мне шанса укрыться от них. Почему-то я стала вспоминать все кусками с момента моего несостоявшегося предательства и отбирания у меня Силы, затем замелькали другие кадры вплоть до диалога с Максимом в «Волшебстве Эвлара», моего решения остаться с Траном, убийства Ремена, падения, безумства Эрики, сна… Сон. Это был всего лишь сон. Так вот оно, действие Пустыни Забытия. Надо заметить, она действует профессионально, сон оказался невероятно счастливым и ни капли не отличался от реальности. Я всерьез думала, что выхожу замуж за Максима. Ха-ха-ха, с ума сойти. И почему Тран был моим братом во сне? Неужели мою любовь к нему можно назвать сестринской? Наверное, сон просто постарался уместить в себе всех дорогих мне людей, а двоих женихов я бы не потянула, вот Трану и досталась роль брата. А что, вполне неплохо. Мама… Ты была такой живой, мама! Ты так радовалась за меня. И Максим выглядел таким счастливым. Парень, которого вчера я решила разлюбить, который бросал мне в лицо оскорбления и выбросил меня из своей жизни, а сейчас вернул Силу и плакал, когда я ожила. Надо же, наверное, я единственная, кто выжил после подаренного Пустыней сна. Получается, если бы я попала туда со своей Силой, то тогда уже не нашлось бы способов меня оживить? Так мне Максу спасибо, что ли, теперь сказать? А может, не нужно было просыпаться? Там я была счастлива, там все жили, не бушевали война и смерть, в этом сне я любила Максима, а он любил меня, и между нами не стояли преградой все те ненависть и боль. Внезапно захотелось заплакать, что я, в принципе, и сделала. Разумеется, командир заметил, что я снова пришла в себя.

— Ника… — начал он, но я замотала головой. Смесь пережитого во сне счастья и огромнейшей обиды за все, что Макс мне говорил, сильно жгла внутри.

— Не трогай меня, — охрипшим голосом пролепетала я, отчетливо осознавая бредовость просьбы. Об этом Макс и сказал вслух.

— Ты же понимаешь, что я не могу тебя отпустить, иначе ты упадешь. Скоро мы прилетим в Дилариум, и ты освободишься от моего общества, — не со злым сарказмом, как обычно, а с грустью, тщательно маскируемую под нейтральный тон, ответил Максим. И несколькими минутами позже тихо и осторожно спросил: