На фронтах «холодной войны». Советская держава в 1945–1985 годах - Спицын Евгений Юрьевич

Между тем еще в мае 1978 года на территорию Афганистана из соседнего Пакистана вторглись вооруженные отряды Исламской партии Афганистана, которую возглавил Гульбеддин Хекматияр, а в июне того же года произошли первые вооруженные выступления против центральных властей в провинциях Бадахшан, Бамиан, Кунар, Пактия и Нангархар. Затем в начале октября 1978 года вспыхнул вооруженный мятеж в Нуристане, а в марте 1979 года такие же мятежи полыхнули в Баглане, Урузгане, Фарахе, Бадсиге и особенно крупный в Герате, где восстала 17-я пехотная дивизия. По сути, именно события в Герате и стали непосредственным поводом для вовлечения Советского Союза во внутренний афганский конфликт.

Надо сказать, что за последние три десятка лет вышло огромное количество различных публикаций, как мемуаров, так и научных работ, в которых довольно подробно разбираются и предыстория, и обстоятельства ввода советских войск в Афганистан[1066], поэтому на данной теме нет особой нужды останавливаться на страницах этой книги. Вместе с тем хотелось бы особо сказать, что, вопреки расхожей версии, Л. И. Брежнев не был сторонним наблюдателем всех этих событий и жертвой коварного «триумвирата» в составе Ю. В. Андропова, Д. Ф. Устинова и А. А. Громыко, которые якобы реально управляли страной три последних года его жизни. Даже судя по его дневнику, генсек был довольно активно вовлечен во все внешнеполитические дела[1067], хотя это вовсе не исключало того факта, что те же Ю. В. Андропов или Д. Ф. Устинов манипулировали им, давая точечную информацию в нужном им ключе.

Как теперь стало известно, ситуацию в Афганистане, в том числе в Герате, на Политбюро ЦК стали обсуждать еще 17 марта 1979 года. А уже на следующий день Н. М. Тараки срочно связался по телефону с А. Н. Косыгиным и попросил его ввести в Афганистан советские войска, но получил отказ и приглашение немедленно прибыть для консультаций в Москву. В тот же день обострение ситуации в Афганистане вновь обсуждалось на заседании Политбюро ЦК, где все его участники, в том числе А. Н. Косыгин, Ю.В. Андропов, А. П. Кириленко, Д. Ф. Устинов, А. А. Громыко и К. У. Черненко, единогласно высказались против ввода советских войск[1068]. На следующий день этот же вопрос обсуждали уже с участием Л. И. Брежнева, который, подводя итог состоявшейся дискуссии, заявил, что товарищи по Политбюро приняли правильное решение. А 20 марта с этой позицией высшего советского руководства был ознакомлен и прилетевший с секретным визитом в Москву Н. М. Тараки, которого сначала принял А. Н. Косыгин, а затем и сам Л. И. Брежнев[1069]. В ходе состоявшихся бесед они заявили ему, что «вопрос о вводе войск рассматривался нами со всех сторон, мы тщательно изучали все аспекты этой акции и пришли к выводу о том, что если ввести наши войска, то обстановка в вашей стране не только не улучшится, а наоборот, осложнится», более того, «это сыграет лишь на руку врагам — и вашим, и нашим», поэтому нам «хотелось бы надеяться, что вы с пониманием отнесетесь к нашим соображениям». Хотя при этом отказ ввести войска Москва «компенсировала» значительной военной помощью на общую сумму в 53 млн. рублей, что в реальном выражении означало то, что на безвозмездной основе Кабулу будут поставлены 48 тыс. единиц стрелкового оружия, 1 тыс. гранатометов, 680 авиабомб и 140 орудий и минометов[1070]. Кроме того, Кабулу был выделен огромный кредит в размере 200 млн. рублей на экономические цели, и в результате, по утверждению О. А. Вестада, Афганистан стал теперь получать больше советской помощи, чем любая другая страна в мире[1071].

Тогда же, в марте 1979 года, была создана особая Комиссии Политбюро ЦК по Афганистану, в состав которой вошли А. А. Громыко (председатель), М. А. Суслов, Ю. В. Андропов, Д. Ф. Устинов, Б. Н. Пономарев и заместитель председателя Совета Министров СССР И. В. Архипов[1072]. Именно по ее предложению 12 апреля Политбюро ЦК принимает очередной документ «О нашей дальнейшей линии в связи с положением в Афганистане», где было сказано, что «наше решение воздержаться от удовлетворения просьбы руководства ДРА о переброске в Герат советских воинских частей было совершенно правильным. Этой линии следует придерживаться и в случае новых антиправительственных выступлений в Афганистане, исключить которые не приходится»[1073].

Между тем высшему советскому руководству стало совершенно очевидно, что столь радикальная политика правительства Н. М. Тараки и X. Амина будет и дальше вести к эскалации Гражданской войны в стране. Поэтому в Москве было принято решение попытаться убедить Н. М. Тараки переформатировать свое правительство и ввести в его состав ряд «парчамистов» и представителей свергнутого режима. Вопрос этот был настолько серьезен, что в начале августа 1979 года для его обсуждения в Кабул прилетел кандидат в члены Политбюро секретарь ЦК Борис Николаевич Пономарев. Однако он так и не смог убедить Н. М. Тараки в необходимости перемен[1074]. Не удалось этого сделать и его заместителю Ростиславу Александровичу Ульяновскому, который, как и его непосредственный начальник, был давним сотрудником Коминтерна и признанным знатоком Ближнего и Среднего Востока.

Тем временем в самом Кабуле резко обострилась борьба за власть между Н. М. Тараки и X. Амином, которая выплеснулась наружу всего через один месяц. В начале сентября 1979 года Н. М. Тараки совместно с министрами иностранных дел и информации Шахом Вали и Мухаммадом Катавази, а также начальником Управления внутренней контрразведки Азизом Ахмадом Акбари улетел в Гавану для участия в VI Конференции глав государств и правительств неприсоединившихся стран. А 10 сентября по пути из Гаваны домой он сделал короткую остановку в Москве, где встретился с Л. И. Брежневым, А. А. Громыко и А. М. Александровым-Агентовым[1075]. Содержание этой беседы до сих пор не вполне ясно. Например, генерал Л. Н. Горелов в своем интервью уверял, что во время разговора Н. М. Тараки было предложено уступить X. Амину пост главы государства, а самому сохранить за собой только пост генсека НДПА[1076]. Полковник М.Ф. Слинкин и генерал В. П. Заплатин, напротив, говорят о том, что Н. М. Тараки жаловался на X. Амина и, тайно встретившись с Б. Кармалем, которого специально привезли в Москву, заручился его поддержкой в вопросе отстранения X. Амина от власти и назначения его вторым человеком в стране[1077]. И, наконец, генерал А. А. Ляховский повествует о том, что во время прошедшего разговора Л. И. Брежнев и Ю. В. Андропов лично предупредили дорогого гостя «о неблаговидном поведении X. Амина», который, пользуясь его отсутствием в стране, фактически отстранил от должностей самых верных и преданных ему людей. В связи с этим обстоятельством советские вожди даже намеревались направить для его охраны 154-й мусульманский батальон во главе с майором X. Т. Халбаевым, но затем отказались от этой затеи, так как глава КГБ заявил, что в ближайшее время X. Амин будет нейтрализован[1078].

Тем временем, воспользовавшись отсутствием Н. М. Тараки, X. Амин провел подготовительные мероприятия по захвату власти в стране и после его прилета в Кабул в ультимативной форме потребовал убрать с государственных постов всех его ближайших соратников (т. н. «четверку») в составе М. А. Ватанджара, А. Сарвари, Ш. Маздурьяра и С. М. Гулябзоя. Однако он отверг этот ультиматум и пригласил X. Амина на разговор в свою резиденцию, сообщив ему, что у него находятся генерал армии И. Г. Павловский и посол А. М. Пузанов[1079]. По всей видимости, Н. М. Тараки хотел обсудить с ним личное послание Л. И. Брежнева, в котором советский лидер призвал их прекратить взаимную вражду, но, когда X. Амин прибыл в резиденцию Н. М. Тараки, произошла очень странная перестрелка, в ходе которой он получил легкое ранение в руку, а глава президентской службы безопасности подполковник С. Д. Тарун был убит.