На фронтах «холодной войны». Советская держава в 1945–1985 годах - Спицын Евгений Юрьевич

Тем временем в конце мая 1978 года в Вашингтоне состоялась встреча Дж. Картера и С. Вэнса с А. А. Громыко, который заявил американцам, что Москва готова пойти на уступку и «заморозить» количество боеголовок на советских ракетах «Сатана» (СС-18). Однако вместо содержательного разговора по данной тематике американский президент вновь затянул бесплодный разговор на тему прав человека, чем, как утверждает А. Ф. Добрынин, «довел до ручки» известного своей выдержкой А. А. Громыко, который уже в посольстве «выругался по адресу Картера»[1042]. А спустя всего два дня С. Вэнс направил Дж. Картеру свой «меморандум» с просьбой «обсудить отношения США с СССР с учетом того, что в Администрации существуют две различные точки зрения на этот счет». Но его послание осталось без ответа, зато в начале июня, находясь в Военно-морской академии в Аннаполисе, Дж. Картер выступил с путаной речью, которую в Москве расценили как факт того, что президент «склоняется скорее к конфронтации, чем к разрядке». Да и в самих США ряд известных членов «Комитета в поддержку согласия между Востоком и Западом», в том числе Д. Кеннан, Д. У. Фулбрайт, Д. Гэлбрейт и Д. М. Кендалл, в своем заявлении выразили «огромное разочарование» речью президента страны. Кроме того, надо иметь в виду, что масла в огонь подлили и события в Иране, которые даже вынудили Л. И. Брежнева направить специальное послание в Вашингтон.

Некоторые подвижки по ОСВ-2 и организации личной встречи глав СССР и США наметились только в октябре 1978 года после взаимных визитов С. Вэнса и А. А. Громыко в Москву и Вашингтон. Однако, когда С. Вэнс и А. А. Громыко в конце декабря встретились в Женеве для окончательной доработки договора по ОСВ-2, госсекретарь США по простому телефону получил прямое указание от З. Бжезинского договор не парафировать, что на всех участников этой встречи произвело «довольно неприятное впечатление»[1043]. Более того, через пару дней З. Бжезинский пригласил А. Ф. Добрынина в Белый дом и торжествующе объявил, что 1 января 1979 года США и КНР восстанавливают дипотношения, что было прямым вызовом Москве, о чем Л. И. Брежнев и указал в двух своих посланиях Дж. Картеру от 19 и 27 декабря.

Между тем в конце января — начале февраля 1979 года состоялся визит Дэна Сяопина в США, который прошел под знаком создания «единого фронта двух держав в борьбе против советского гегемонизма». Понятно, что все это лишь усугубляло противоречия в советско-американских отношениях, что серьезно обеспокоило самого Дж. Картера. И в конце февраля 1979 года он пригласил А. Ф. Добрынина на приватный разговор, который, по его оценке, показал, что американский президент уже «стал по-настоящему проявлять интерес к тому, чтобы в наших отношениях произошел положительный сдвиг». В результате вскоре начался интенсивный переговорный процесс по подготовке встречи в верхах, в ходе которого состоялось более 20 рабочих встреч А. Ф. Добрынина и С. Вэнса, которые смогли найти все «развязки» по ОСВ-2, в том числе по новым типам ракет и телеметрии их испытаний[1044].

Наконец, 15–18 июля 1979 года в Вене прошла столь долгожданная советско-американская встреча в верхах. С советской стороны в ней приняли участие Л. И. Брежнев, А. А. Громыко, Д. Ф. Устинов, К. У. Черненко и маршал Н. В. Огарков, а с американской — Дж. Картер, С. Вэнс, З. Бжезинский, Г. Браун и глава ОКНШ генерал Д. Джоунс. Главным конкретным результатом этого саммита стало подписание очередного советско-американского Договора «Об ограничении стратегических вооружений» (ОСВ-2), который установил равные предельные уровни всех средств доставки ядерного оружия. Отныне каждая сторона могла иметь не более 2400 единиц всех трех типов пусковых установок и средств доставки ядерного оружия, то есть МБР, БРПЛ и ТБ. При этом каждая из них имела право самостоятельно определять численность носителей каждого типа в пределах установленной квоты. Кроме того, было согласовано, что к началу января 1981 года общая численность пусковых установок и средств доставки ядерного оружия будет уменьшена до 2250 единиц, а в пределах этих лимитов каждой стороне разрешалось теперь иметь не более 1320 баллистических ракет с РГЧ. Также обе стороны договорились не наращивать число боеголовок на имеющихся у них на вооружении всех типах ракет, что означало согласие Москвы и Вашингтона прекратить гонку вооружений в области создания и производства новых видов РГЧ. Вместе с договором ОСВ-2 был подписан Протокол о запрещении развертывания крылатых ракет наземного и морского базирования с радиусом действия свыше 600 км, а также установлен запрет на создание мобильных пусковых установок МБР. Вместе с тем за рамками этого договора остались крылатые ракеты средней дальности в Европе, что позднее приведет к острому конфликту между Москвой, Вашингтоном и Брюсселем из-за «евроракет».

Как позднее писал А. А. Громыко, «подписанный договор шел значительно дальше предшествовавшего ему временного соглашения (ОСВ-1), охватывая весь комплекс стратегических наступательных вооружений и перебрасывая мост к дальнейшему ограничению и сокращению ядерного оружия». Об этом в кулуарах встречи говорили не только лидеры двух стран, но также «С. Вэнс, не скрывавший своего большого удовлетворения подписанием Договора ОСВ-2», Д. Ф. Устинов, Г. Браун и Д. Джоунс. Однако, как заметил сам А. А. Громыко, «тогдашние заявления американской стороны, сделанные в значительной мере под влиянием эмоций, не давали еще оснований строить надежные прогнозы относительно будущих переговоров по ядерному оружию»[1045]. Более того, посол А. Ф. Добрынин, вторя ему, написал, что достигнутые договоренности «были оплачены дорогой ценой», так как за прошедшие пять лет было «потеряно драгоценное время» и «прошедшая эрозия политической и общественной поддержки этого договора в самих США привела к тому, что он так и не был ратифицирован»[1046].

Помимо главного вопроса, Л. И. Брежнев и Дж. Картер обсуждали и ряд других проблем, в частности ситуацию в Европе, на Африканском континенте и на Ближнем Востоке, отношения с Китаем, что вызвало у Л. И. Брежнева особые эмоции, проблемы прав человека и торгово-экономические отношения между СССР и США. Однако никаких решений по этим вопросам принято не было из-за полной разности позиций по названным проблемам. Тем не менее Венская встреча завершилась на позитивной ноте и неожиданно-знаменитым поцелуем лидеров двух сверхдержав, инициатором которого, как это ни странно, стал вовсе не Л. И. Брежнев, а Дж. Картер[1047].

Между тем сразу после окончания Венского саммита в США началась атака на ОСВ-2 со стороны влиятельных сенаторов, причем как республиканцев, так и демократов: Г. Бейкера, Г. Джексона, Э. Кеннеди, Э. Гарна и других. А сам Дж. Картер в годовщину подписания Хельсинкского акта выступил с резкой критикой в адрес Москвы по поводу нарушения прав человека в СССР. Все это, конечно, не осталось незамеченным в Кремле, и в начале августа 1979 года А. А. Громыко и Ю. В. Андропов направили совместную записку в Политбюро, где расценили речь американского президента как «шантаж», направленный на «выбивание уступок» по этому вопросу в обмен на ратификацию договора ОСВ-2 Конгрессом США. Более того, в сентябре 1979 года «масла в огонь» подлил скандал с так называемой советской бригадой на Кубе, сознательно раздутый сенатором Ф. Черчем, проигравшим внутрипартийный праймериз Дж. Картеру еще в 1976 году. На самом деле эта «бригада» в составе 2600 советских офицеров была учебным Центром и находилась на Кубе еще с августа 1962 года.

Тем временем фокус советско-американских отношений вскоре был смещен в сторону «евроракет», оказавших ся за рамками договора ОСВ-2. По мнению целого ряда авторов (А. М. Александров-Агентов, А. Ф. Добрынин, А. В. Шубин, О. А. Вестад[1048]), эта проблема возникла еще в 1976 году из-за размещения в европейской части СССР новых советских ракет среднего радиуса действия «Пионер» (СС-20), которые вызвали настоящий переполох во всех столицах ведущих европейских держав, прежде всего в Бонне. Поэтому в связи с данным обстоятельством еще в январе 1979 года под жестким нажимом американской стороны в Гваделупе состоялась встреча Дж. Картера, Г. Шмидта, В. Жискар д'Эстена и Дж. Каллагана, организатором которой стал сам З. Бжезинский, совершивший накануне секретные поездки в Бонн, Париж и Лондон. Итогом этой встречи стала негласная договоренность о размещении в Европе новых американских ракет средней дальности «Першинг-2» и «Томагавк».