Дюна - Фрэнк Херберт

— Молчать! — рявкнул Пол. Казалось, что это слово соткано из ткани: повинуясь воле Пола, оно будто повисло между ними в воздухе.

Старая женщина отшатнулась. Лицо ее отражало замешательство, вызванное необычайной силой его внушения.

— Джессика!.. — прошептала она. — Джессика…

— Я помню твой Гом Джаббар, — сказал Пол. — Запомни же и ты мой: я могу убить тебя словом!

Свободные, стоящие вдоль стен холла, понимающе переглянулись. Разве не говорит легенда: «И слово его приносит смерть тем, кто будет противостоять истине».

Пол перевел взгляд на рослую принцессу, стоящую рядом с отцом-императором. Не сводя с нее пристального взгляда, он проговорил:

— Ваше высочество, мы оба знаем путь, который может избавить нас от затруднений.

Император посмотрел на свою дочь, потом снова на Пола.

— И ты смеешь? Ты! Авантюрист без роду, без племени…

— Вы сами определили, кто я такой, — прервал его Пол. — «Мой уважаемый родственник» — вот что вы сказали. Давайте прекратим эту бессмысленную ссору.

— Я — твой император! — вскричал Шаддам.

Пол посмотрел на людей Союза, стоящих у аппарата связи, повернувшись лицом к Полу. Один из них ответил на его взгляд кивком головы.

— Я мог бы взять у вас власть силой.

— Ты не посмеешь!.. — прошипел император. Пол выразительно посмотрел на него. Принцесса положила руку на плечо отца.

— Отец, — сказала она, и голос ее был мягким и нежным, как шелк.

— Не пробуй на мне свои фокусы, — сказал император и посмотрел на нее в упор. — Ты не должна этого делать, дочь. У нас есть другие возможности, которые…

— Но здесь есть человек, вполне достойный стать вашим сыном, — сказала она.

Преподобная мать вновь обрела хладнокровие, пробилась к императору и что-то зашептала ему в самое ухо.

— Она на твоей стороне, — сказала Джессика. Пол продолжал изучать златокудрую принцессу.

— Это — Ирулэн, старшая дочь императора? — уточнил он у матери. Та утвердительно кивнула. Чани подошла к Полу и спросила:

— Ты хочешь оставить меня, Муаддиб? Он посмотрел на нее непонимающе:

— Оставить?! Ты теперь всегда будешь рядом со мной.

— Нас ничто не связывает, — с трудом проговорила Чани. Несколько мгновений Пол молча смотрел на нее, потом сказал:

— Всегда говори мне только правду, моя сихайя.

Она хотела что-то ответить, но он приложил палец к ее губам:

— То, что нас связывает, нерушимо. А теперь обдумай это повнимательней, так как я хочу видеть все происходящее в этой комнате сквозь призму твоей мудрости.

Император и Предсказательница правды продолжали свой тихий, но жаркий спор.

Пол сказал матери:

— Она напоминает ему, что возведение на трон Бене Гессерит является частью их соглашения, а Ирулэн — одна из тех, кого они для этого взрастили.

— Это входило в их планы?

— А разве это не очевидно?

— Признаки этого я вижу! — вскипела Джессика. — Целью моего вопроса было напомнить тебе, что ты не должен учить меня тому, что я сама тебе когда-то внушала.

Гурни Хэллек, наклонившись к ним, сказал:

— Напоминаю вам, мой господин, что среди этой банды есть Харконнен. — Он кивнул в сторону Фейд-Раусса, прижатого к барьеру из пик. — Вон тот, слева, с колючими глазами. Самое дьявольское лицо, какое я когда-либо видел. Вы обещали мне однажды, что…

— Благодарю тебя, Гурни, — сказал Пол.

— Правда, это не барон… Но теперь, когда старик мертв, мне сгодится и этот.

— Ты можешь победить его в поединке, Гурни?

— Мой господин сомневается?!

— Тебе не кажется, мама, что спор между императором и его колдуньей слишком затянулся?

— Несомненно.

Возвысив голос, Пол обратился к императору:

— Ваше величество, есть ли среди ваших людей Харконнены?

В том, как император обернулся и посмотрел на Пола, снова проявилась надменность монарха.

— Я верю в то, что все, кто меня окружает, находится под защитой вашего герцогского слова.

— Я лишь хотел узнать, — сказал Пол, — входит ли Харконнен в вашу свиту или прячется там из трусости.

— Любой, приглашенный в имперское собрание, является членом моей свиты, — уклончиво ответил император.

— Я сдержу слово герцога — сказал Пол. — Но Муаддиб — другое дело. Он может и не разобраться в таких тонкостях. Мой друг Гурни Хэллек горит желанием убить Харконнена. Если он…

— Я требую канли! — вскричал Фейд-Раус. — Ты называешь меня трусом, Атридес, а сам прячешься за женщинами и предлагаешь выставить против меня своего лакея!

Старая Предсказательница правды что-то прошептала на ухо императору, но он оттолкнул ее:

— Канли?! Для канли существуют строгие правила.

— Пол, немедленно прекрати! — строго сказала Джессика.

— Мой господин, — сказал Гурни. — вы обещали мне, что пробьет и мой час.

— Твой час уже пробил, — сказал Пол и почувствовал в себе непринужденность арлекина. Он сбросил с плеч плащ и капюшон и передал их матери. Он чувствовал, что вся Вселенная сосредоточила свое внимание на этом мгновении.

— В этом нет нужды, Пол, — пробовала остановить его Джессика. — Есть другие пути.

Пол освободился от стилсьюта, взял у матери ножны и вынул из них криснож.

— Я это знаю, — сказал он. — Яд, заговор — испытанные семейные способы…

— Вы обещали Харконнена мне! — прошипел Гурни, и Пол по выражению его лица и по тому, как напрягся и сделался багровым его шрам, понял, что Гурни охвачен яростью. — Вы должны его мне, мой господин.

— Ты пострадал от них больше, чем я?

— Моя сестра… — выдохнул Гурни. — Годы, проведенные в подземелье…

— Мой отец… — ответствовал Пол. — Мои добрые друзья и товарищи, Зуфир Хават и Дункан Айдахо, годы, проведенные в изгнании без привилегий и помощи… и еще одно, самое главное: это — канли, а ты не хуже моего знаешь правила.

Плечи Хэллека поникли.

— Мой господин, но если эта свинья… он ведь только тварь, которую вам бы следовало топтать и пинать ногами — до тех пор, пока она не издохнет. Назовите меня палачом, если хотите, но не рискуйте собой!..

— Муаддибу нет нужды это делать, — сказала Чани.

Он посмотрел на нее и увидел одни глаза, полные безумного страха.

— Но герцогу Атридесу — есть! — возразил Пол.

— Это же харконненское отродье! — отчаянно выдохнул Гурни.

Пол едва не сказал о своей принадлежности к роду Харконненов, но сдержался, остановленный предостерегающим взглядом матери.

— Но оно облечено в человеческий образ, Гурни, и должно платить по-человечески.