Прелюдия: Империя - Юрий Ижевчанин

Всего день удалось отдохнуть после такой кошмарной битвы. Все остатки войска были собраны, участникам сражения в огненном аду раздали награды. Урс был награжден бронзовой пластиной и пятью золотыми. Это оказалось ему компенсацией за то, что шжи, разграбившие лагерь Атара, забрали все его имущество и раба. Зато Урсу выдали коня. И сразу же после этого Атар вновь обратился к воинству, в рядах которого теперь стояла всего тысяча бойцов, половина из которых были обожжены или ранены.

"Доблестные воины! Мы победили. Враг лишился голов всех военачальников и бежит в панике. Но теперь узкоглазые еще страшнее для мирных жителей, поскольку их не сдерживает никто. Преследуйте их, захватывайте, убивайте и, главное, не давайте задерживаться для грабежа. Все вы получили коней, но драться лучше вам в том строю, к которому вы привыкли. С вами пойдет полусотня рыцарей. Гоните врага в Зинтриссу и дальше! Присоединяйте к себе уцелевших граждан княжества Ликангс. Получите награду за свои раны и потерю друзей богатой добычей. А я отправляюсь к коннетаблю Клингору с радостной вестью, что подкрепления королю Зинтриссы теперь ждать неоткуда."

И ничтожный отряд двинулся на свою очередную авантюру.

Расчет принца оказался правильным. Шжи бежали. Их войско распалось на отдельные отряды, а то и шайки. Осмелевшие жители деревень стали присоединяться к отряду. Столица княжества, вконец разоренная, была взята без боя. И на землю Зинтриссы вступило уже пять тысяч воинов.

Несчастная Центральная Зинтрисса оказалась между двух огней. Отступавшие на свои земли "союзники", большей частью превратившиеся в неорганизованные банды, беспощадно грабили местное население. Еще хуже вели себя немногие отряды, по-прежнему возглавлявшиеся князьями и сохранившие порядок. Князьки желали теперь одного: утащить в горы побольше добычи, рабов и женщин. Они были уверены, что отомстить за такую подлость у Зинтриссы не хватит сил и воли. А с другой стороны шли тоже отнюдь не ласково настроенные старки и ликангсцы. Урс практически ежедневно участвовал в стычках, грабил врагов и ощущал себя почти что вновь разбойником, только в законе. В одной из стычек к его стремени вдруг бросился невысокий шжи. Это оказался раб Урса, освобожденный в ходе огненной битвы своими, который теперь решил спасаться у хозяина. Такая расчетливая трусость Вонючки спасла ему жизнь, и Кутур вновь занял место как прислужник воина.

А в один прекрасный день прискакали два всадника с белыми флажками на копьях и объявили всем, что заключено перемирие и начались мирные переговоры. Отряд встал лагерем в сравнительно уцелевшей деревне, наложив на ее и на соседей дань в виде провианта, а после известия о заключении мира двинулся назад в Ликангс и затем в родную Старквайю. Из элитной сотни уцелело всего одиннадцать человек. Среди этих счастливчиков был обладатель двух бронзовых пластин, своего коня и оружия, а также тугого кошелька с деньгами Урс Ликарин, вновь полноправный гражданин, но проходящий покаянное служение на профессиональной военной службе.

Словом,

Все испытанья

Выдержал славный боец:

Из огня спасся,

В походах выжил,

И к новой жизни готов.

Глава 27. Мир

Итак, королевство Старквайя начало с честью выходить из смут и войн. Рокош девяти принцев закончился. Западная война была быстро выиграна, принесла еще три вассала и крепкий мир на западе. Оставалась лишь восточная война. Войска основного противника — королевства Зинтриссы — потерпели несколько тяжелых поражений и оказались оттеснены к самой столице. Однако в центре границы успешно действовала крепкая армия единого царства Шжи, которая отличалась не только воинственностью и боевой выучкой бойцов, но и прекрасным командующим — старым, хитрым, осторожным полководцем Ляном Жугэ. В этих условиях Колинстринна процветала. Когда рядом с мастерскими оружейников обосновались бронники и лучники, она стала "центром военной промышленности" всего королевства и даже Империи. Тор чувствовал, что жизнь более или менее налажена, и можно заниматься важными, но не столь горящими, делами. В частности, ему надо было сделать две вещи в Великом монастыре. Одна была трудная, но не длинная. Наконец-то удалось нащупать способ производства торовского булата. Изделия получались дорогими, и хватало мечей и кинжалов на одну битву. Но они уже выдерживали по десять и более ударов. А второе, не менее важное — необходимо было научиться владеть своими незаурядными духовными силами, раскрывшимися за последнее время.

Эсса ждала третьего ребенка. В роли первой дамы княжества она полностью нашла себя. Так же как Тор следил, чтобы дворянские дети и дети мастеров ни в коем случае не оставались неучами, так и она следила за девушками и женщинами. Съездив на месяц в Зоор, она нашла, что ее занятия принесли ей самой несомненную пользу. Она уже легко понимала светские разговоры высшего общества и сама, пользуясь своим остроумием и ехидством, начала смело участвовать в них. Королева относилась к ней неизменно хорошо, Эсса также старалась относиться к королеве с искренним, ни в коем случае не подобострастным, почтением, что было достаточно легко. Ведь королева была само воплощение достоинства и величия, не говоря уже о красоте. Да и Эсса отличалась достойным поведением.

Тор Кристрорс, Великий Мастер и Владетель, собирался в Великий монастырь Ломо вместе со своими сотрудниками мастером-алхимиком Каром Урристиром и старшим подмастерьем-рудознатцем Хоем Аюлонгом. Аюлонг почти сразу после начала работ у Тора мог бы пройти испытание на мастера, но он предпочел подождать, втайне надеясь после защиты в монастыре стать Великим Мастером. Урристир с некоторой завистью поглядывал на рудознатца: ему самому эта дорога была практически закрыта, исключительно редко мастеров повышали до Великих Мастеров. Зато, в отличие от Аюлонга, алхимик уже был женат.

Лир Клинагор, старший сын Тора, забежал к нему в мастерскую. Отец поощрял это, хотя сын был еще мал, чтобы учиться мастерству. Аюлонг спросил его:

— Ну что, Лир, уже решил, кем будешь?

— Как и отец, воином и мастером! — уверенно ответил Лир.

— А может быть, алхимиком? — спросил Тор.

— Нет.

— А почему?

— От алхимика плохо пахнет, а от тебя, отец, хорошо.

И в самом деле, от алхимика регулярно несло самыми разными химическими снадобьями, порою совершенно тошнотворно. А от отца пахло по-мужски: потом и железом.

— А рудознатцем стать не хочешь?

— Нет. Рудознатец только все разбивает, а ты, отец, создаешь.

— А, может, архитектором?