Восхождение - Элли Либэр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не смотрите на меня так, — угрюмо пробурчал он.
— Как?
— С жалостью во взгляде, — пояснил он, одаривая меня хмурым взором. — Я прекрасно понимаю, что на данный момент беспомощен, но постарайтесь не напоминать об этом.
Я смущенно опустила глаза в пол и отошла от кровати на два шага назад.
Снова прошлась коротким взглядом по симпатичному лицу парня и в очередной раз обратила внимание на рассеченную бровь. Жаль, что способность исцеления бесполезна в данном случае.
— Шрамы украшают мужчину, — протянул подопечный бархатистым голосом, завидев на себе мой взгляд.
— Не во всех случаях, — возразила я.
— А в моем случае? — спросил он, вопросительно посмотрев на меня.
— Вас шрамы не портят, — поразмыслив, ответила я.
Он снова пристально посмотрел на меня, словно пытался понять по глазам, что я говорю правду. Спустя двадцать секунд, показавшихся вечностью, пациент отвел взгляд. Бледно-розовые губы изогнулись в полуулыбке.
— Они будут служить напоминаем о том, что альпинизм — это не мое.
Мне стало очень грустно по причине того, что этот парень вынужден прекратить заниматься своим любимым занятием. Сомневаюсь, что я смогу получать удовольствие от жизни, если у меня не будет никаких хобби.
— Ваш отец задерживается, — вслух рассуждала я.
— Его нельзя назвать пунктуальным.
Словно прочитав мои мысли, доктор вошел в палату. Сегодня он самолично осмотрел своего сына и удовлетворенно кивнул. Томас с каждым днем выглядел все лучше и лучше.
Никаких увечий на теле не было видно, кроме шрама на брови. Гудман младший набрал недостающих килограммов. Пропала неестественная бледность.
Мне надоело ждать, когда пациент уснет, поэтому я решила выйти из палаты и размяться. Конечности успели онеметь после получасового сидения. Спустилась по лестнице на первый этаж и забежала в кафетерий, где взяла свежевыжатый апельсиновый сок и сэндвич с курицей.
Через двадцать минут мистер Гудман позвонил мне и сказал, что можно возвращаться в палату.
Томас спал крепко, и я спокойно продолжила его лечение. К счастью, на этот раз усталости я не почувствовала. Но заветного покалывания на кончиках пальцев тоже не ощутила.
Второй вечер подряд я проводила время в белоснежной палате в обществе Томаса. На удивление, он стал более общительным. Теперь он здоровался со мной и интересовался моими делами. Это радовало.
Внезапно на всю палату раздалась громкая мелодия. Мой подопечный страдальчески закатил глаза и взял в руку телефон.
Парень промычал что-то в трубку и сбросил вызов. Он нахмурился и сжал ладонь в кулак.
— Барбара улетела на день рождения подруги в Италию, — протянул он угрюмо. — Она даже не зашла ко мне, чтобы попрощаться.
Я вскинула брови и посмотрела на Томаса, смотрящего в потолок.
— Мистер Гудман, вы со мной разговариваете или сами с собой? — уточнила я.
Я до сих пор не определилась, как мне обращаться к Томасу. Чаще всего называла его по имени, но когда он находился в плохом расположении духа, то по фамилии.
— С тобой, Вивьен.
А вот он впервые назвал меня по имени. «Мисс Гейт» куда-то испарилось.
Я замялась и нервно сжала пальцами ткань синих штанов.
— Честно говоря, я не знаю, что сказать, — нерешительно бросила я, пожимая плечами.
— Ты бы смогла улететь в другую страну на неопределенный срок, не попрощавшись с близким человеком? — спросил он, заглянув в мои глаза.
— Нет, — не раздумывая, ответила я.
— Так я и думал, — хмыкнул он. — А вот Барбара смогла.
Возлюбленную Томаса я не имела права судить, так как ничего не знала об их отношениях. Но все же было жаль парня. Он недавно вышел из комы, и ему необходима моральная поддержка, но он ее не получает ни от своей девушки, ни от отца.
Все же Тайлер Гудман заметно волновался за сына и даже позвал меня, чтобы я помогла ему прийти в сознание. К его облегчению, Томас пришел в сознание. Но я иногда слышала, как холодно он разговаривает со своим сыном. В свою очередь, Томас неохотно отвечает на немногочисленные вопросы отца. Между ними чувствовалось напряжение.
Хотелось верить, что отношения с матерью у моего подопечного складываются гораздо лучше, чем с папой.
Неожиданно для себя поняла, что за все эти дни совершенно ничего не слышала о матери Томаса. Она не навещала его, и семейство Гудман не упоминало ее при мне. Задавать какие-либо вопросы касательно семьи я постеснялась. Быть может, Томас вовсе не захочет на них отвечать или, того хуже, разозлится.
Дверь открылась. В палату зашел Александр.
— Вивьен, мистер Гудман просил передать, что задержится на полчаса. У него сейчас важная встреча с коллегой из соседнего города.
Я вымученно простонала, понурив голову.
Доктор опаздывает во второй или в третий раз. Похоже, для него это в порядке вещей. Меня это уже начало раздражать, но виду я старалась не подавать. Одно радовало: скоро лечение Томаса подойдет к концу, и я больше не буду терпеливо сидеть и ждать, когда же заведующий соизволит прийти в палату к своему сыну.
— Важная встреча в девять вечера? — удивилась я.
Александр неопределенно пожал плечами и скользнул по моему лицу коротким взглядом.
— Можем сходить поужинать, пока он занят, — предложил медбрат.
Я кивнула и направилась к выходу из палаты, но резко остановилась и обернулась, пересекаясь с медно-карими глазами.
— Томас, вам взять что-нибудь из еды? — поинтересовалась я.
— Нет.
— В кафетерии пекут вкуснейшие блины с кленовым сиропом.
— Нет, ничего мне не нужно! — рявкнул он, смерив меня недовольным взором. — Мисс Гейт, вы что, с первого раза не услышали? Проблемы со слухом?
Его челюсть напряглась, грудь вздымалась чаще обычного.
Злоба в голосе заставила меня вздрогнуть и боязливо отойти на два шага назад. Прикусив дрожащую губу, скрестила руки на груди в защитном жесте. Проснулось резкое желание как можно скорее покинуть палату и не приходить сюда. По крайней мере, сегодня. Поразительно, как человек может за секунду испортить настроение себе и другим.
Томас снова называет меня по фамилии. Больше никаких «Вивьен».
— Услышала вас, — мрачно протянула я, выпрямив спину. — Кричать необязательно.
С детства терпеть не могу, когда на меня повышают голос. Как только бабушка или мама начинали кричать на меня, из моих глаз неконтролируемо текли слезы. На меня никто не повышал голос уже много лет. Но сегодня мой пациент заставил вспомнить, каково это, когда на тебя кричат.
На этот раз я сумела сдержаться. Стоял ком в горле, но слез не
