Жестокий поцелуй - М. Джеймс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Можем мы взять мороженое? — Она указывает на модный магазин мороженого по соседству с кофейней, ветерок доносит до нас ароматы сахарного сиропа. — Пожалуйста?
На секунду мне кажется, что моя мама собирается сказать, что нам нужно вернуться к машине, или что Елене не нужны лишние калории, или что-то еще в этом роде. Но, к моему удивлению, она смягчается и кивает.
— Мороженое звучит заманчиво. Думаю, я бы тоже не отказалась от латте. Девочки?
Она ведет нас на другую сторону площади, к магазину, но я медлю, мои мысли мечутся. Моя мать оглядывается через плечо, смущенно глядя на меня.
— Изабелла? Не мешкай…
— Я только что увидела сумочку, которая мне понравилась. В магазине по соседству с тем, где мы купили платье. Я просто хочу пойти посмотреть на нее. — Слова срываются с моих губ потоком, импровизированные на месте точно так же, как мой бессистемный, отчаянный план. — Мне все равно не нужен сахар. Встретимся в кафе минут через пятнадцать?
Пятнадцать минут без присмотра моей матери, чтобы войти и выйти. Я сжимаю в руках свою собственную кожаную сумку, достаточно большую, чтобы незаметно вместить это шелковое платье, если я достаточно туго его заверну.
Моя мама выглядит так, будто собирается возразить, а затем, как и в ее ответе Елене, ее напряженные плечи расслабляются, и она кивает, как будто закончила спорить с кем-либо из нас из-за мелких просьб.
— Тогда давай, — говорит она. — Быстро. Пятнадцать минут, и не заставляй меня искать тебя, Изабелла Сантьяго.
Мое сердце бешено колотится, когда я убегаю от нее обратно по тротуару в сторону магазина, но не того, о котором я ей говорила. Я не могу поверить, что я это делаю, не могу поверить, что я даже думаю об этом, но у меня нет выбора, если я хочу сделать то, что крутится у меня в голове, то, на что я даже не уверена, что в конце концов у меня хватит духу.
На самом деле у меня нет собственных денег. У меня есть дебетовая карта, привязанная к счету, на который наш отец иногда переводит небольшие суммы на угощения. Тем не менее, на нем всего несколько сотен долларов. Этого недостаточно для платья, подобного тому, что висит в этом магазине. Во мне закипает горькая обида, потому что, хотя я не думаю, что наш отец когда-либо хотел, чтобы это было способом осуществления контроля, во всяком случае, он думает о пособии как о милом жесте, демонстрирующем его признательность нам, в конце концов, так оно и есть. Без денег мне некуда деться. Навсегда покинуть клетку невозможно, даже если я смогу ненадолго выскользнуть из-за прутьев.
Итак, я собираюсь украсть платье.
Я чувствую, что меня сейчас стошнит от нервов, когда подхожу к магазину, небрежно заглядываю в витрины, ощущая, как надо мной тикает пятнадцатиминутный таймер. Я вижу только чопорную продавщицу-брюнетку и еще одну, рыжеволосую с пышными формами, обе они, похоже, заняты тем, что натягивают платья на покупательниц. Я высматриваю охранника, но если он и есть, то не обращает на меня внимания.
Тут может быть охрана, которую я не вижу. Тут могут быть камеры. Я не беспокоюсь о судебном преследовании, мой отец никогда бы этого не допустил, но я боюсь того, что может случиться со мной дома, если меня поймают. Я никогда не видела, чтобы мой отец по-настоящему злился на меня, но я знаю, что этого было бы достаточно, чтобы узнать, каково это. Если меня поймают, я опозорю его, опозорю семью так же основательно, как и остальную часть моего плана, если меня раскроют.
Вопрос в том, стоит ли оно того.
Я на мгновение закрываю глаза, представляя будущее, в котором я разворачиваюсь и иду обратно в кофейню с пустыми руками, продолжая жить в точности так, как это было запланировано для меня. Будущее, в котором спустя годы я оглядываюсь назад на этот ключевой момент и жалею, что не была храбрее. Что я не предприняла попытку дать себе что-то, за что можно было бы держаться, что можно было бы помнить в последующие годы. Попытку вернуть себе немного силы. Это не изменит мое будущее и не исправит все, но это уже кое-что. Кое-что, что мне нужно. Удивительно, насколько это просто. Возможно, на самом деле они не ждут воров, не в таких местах, как это. Возможно, они не ожидают, что такая девушка, как я, выйдет на улицу с платьем за пятизначную сумму в сумке. Я вхожу, осторожно, чтобы убедиться, что меня никто не видит, и затем хватаю платье. Одним быстрым движением, быстрее, чем я думала, что на самом деле способна, я снимаю его с крючка и запихиваю в сумку, а черную фетровую вешалку отбрасываю за ряд декоративных растений в горшках. Мое сердцебиение отдается в ушах так громко, что я не уверена, услышала бы я сигнал тревоги, даже если бы он сработал. Я выхожу из магазина так быстро, как только могу, чувствуя дрожь, колени как ватные, но ноги продолжают нести меня вперед, прочь от магазина, обратно к кофейне.
Прошло, не больше пяти минут. Я жду завывания сигнализации, криков продавца и топота шагов по тротуару в мою сторону.
Но ничего нет.
Я чувствую себя пьяной от адреналина, голова почти кружится от него. Мне приходится заставлять себя выглядеть скучающей и раздраженной, когда я возвращаюсь в кофейню, чтобы мама не заметила моей внезапной перемены настроения. Но внутри я в приподнятом настроении. Взволнованная. Я не могу поверить, что сделала это. Впервые в своей жизни я нарушила правила. Сделала что-то объективно неправильное, то, чего мне не следовало делать. Что-то, что могло бы навлечь на меня неприятности.
Это каким-то образом делает остальную часть моего плана менее опасной. Более выполнимой. Мое сердце колотится так сильно, что становится больно. Я сжимаю руки на коленях, когда мы возвращаемся во внедорожник, чувствуя, что все вокруг должны знать, что в моей сумке есть что-то, чего у меня не
