Остров в огне - Луи Буссенар

— Тебе я ни в чем не могу отказать… Полковник Агилар-и-Вега есть и будет неприкосновенным для нас всех… Хотя просьба твоя и непонятна.

ГЛАВА 9

Мариельская дорога. — Отвлекающая атака. — Дикие птицы Прованса. — Фаронский[66] lèbre. — Один провансалец двоих стоит. — Подвиги охотника за futifus. — Динамитная пушка. — Канонир Мариус. — Победа! — Почетное оружие.

Масео готовился к наступлению. Он задумал ввести войска в провинцию Пинар-дель-Рио и еще раз пересечь Мариельскую дорогу. Генерал решил произвести отвлекающую атаку в районе Артемиса, красивого городка с пятью тысячами населения. Он полагал, что так ему удастся оттянуть основные силы противника, сосредоточенные вокруг испанского генштаба, от дороги, что облегчит задачу кубинским отрядам.

Решиться именно в этом месте перейти знаменитую линию обороны было, с обычной точки зрения, верхом безрассудства. Но Масео проделывал это уже не раз, и всегда успешно. Неудивительно: ведь его бойцы отличались необычайной храбростью и не щадили жизни, целиком отдав ее борьбе за независимость родины.

Операция предстояла, конечно, трудная, сопряженная с большими опасностями. Часть участников отвлекающей атаки, прижимаясь к земле, направились к пальмовой роще, расположенной посреди маленькой поросли густых кустарников. Там они и стали ждать сигнала к наступлению.

Другая группа солдат двинулась в направлении укрепленной полосы, где, как уже было сказано, находились блокгаузы, или малые форты, построенные на расстоянии ста — ста десяти метров друг от друга и соединенные широким рвом, вдоль него тянулись проволочные ограждения и частоколы. Кроме того, и вокруг самих фортов, сооруженных из камня или из деревянного бруса, были рвы, обложенные камнем. Из проволочного ограждения торчали острые шипы, там и сям виднелись стрелковые ячейки.

Наконец, километрах в двух друг от друга были разбиты лагеря войск подкрепления, которые в любой момент могли открыть перекрестный огонь из пушек и пулеметов.

Эта полоса, идущая от Мариеля до Майаны, то есть через весь остров, тянулась километров на сорок. Ее охраняли двадцать тысяч отборных испанских солдат.

Итак, наступал решительный момент. Еще полчаса — и взойдет солнце. Солдаты Масео неподвижно, тщательно укрывшись в кустах, ждали сигнала. Генерал и полковник Карлос осматривали в бинокли окрестности. Из-за легкого тумана, всегда появляющегося в тропиках перед восходом, было плохо видно.

Долорес подошла к Фрикет, та вместе с мальчиком стояла рядом с мулом в окружении санитаров. Тут же, конечно, находился и увешанный оружием Мариус, борода его походила на львиную гриву. Матрос заряжал и разряжал винтовку, как бы изучая механизм. Он изображал из себя капитана, что несколько беспокоило Фрикет. Она хорошо знала этих провансальцев, любящих шумиху, бахвальство, весьма похожих на Тартарена[67], и побаивалась, что ее ординарец станет не дело делать, а трепать языком. Если бы он был не таким экспансивным, более спокойным, более сдержанным! Ее раздражало, что Мариус все время щелкает затвором, целится в воображаемую мишень, стреляет из незаряженного ружья, а потом все повторяет снова, будто играющий в солдатики ребенок.

Девушка тихонько подсмеивалась над ним:

— Ну же, Мариус, вы «хоть р-разок» стреляли из винтовки? Получалось? Не осрамитесь перед солдатами? Они ведь на вас смотрят.

— Я, мадемуазель!.. Вы что, надсмехаетесь надо мной? Спрашивать, умеет ли Мариус, лучший охотник на побережье, обращаться с ружьем?! В Тулоне моя двухразка была грозной futifus…

— Ваша двухразка?..

— Во Фракции у вас говорят двустволка. А мы в Провансе называем ее двухразкой…

— Ну ладно!.. А что такое фютифюс?

— Это малоежки… птички, которые по вечерам возвращаются из Ла-Волет, куда они летают поесть… Мы, тулонцы, поджидаем их у Итальянских ворот на крепостном валу на заходе солнца… И пах! пах! пах!.. Ей-ей, из двухразок мы их сбиваем тысячами!

— Бог мой! Так, значит, уничтожая пташек, вы учитесь стрелять?..

— Ну да-а!..

— Бедные птицы!..

— Там и других хватает… В Провансе много диких птиц… Потому там все и занимаются охотой!..

— Не может быть!

— Ну почему же! У нас там из крупной дичи водятся ложная полуцесарка, полуцесарка, просто цесарка…

— Ну, хватит, хватит… А еще какие?

— А потом еще всякие зверьки… Большая, большая… Фаронский lèbre…

— Лебр?..

— Во Франции их называют иначе — lièvres, зайцы, да?

— Значит, там у вас есть…

— К-конеч-чно!

— И вы видели хоть одного?

— Еще бы!

— И вы его не убили?

— Да дело вот в чем. Я нес двухразку под мышкой… и не успел ее вскинуть… Рас-стерялся… Но ведь заяц-то бежал очень быстро…

— Ну и шутник же вы, дружок! Не видели вы фаронского зайца. Знаете почему? Каждый год муниципалитет Тулона выделяет фонды, и зверьков красят в зеленый цвет, чтобы охотники не видели! Должна вам сказать, что это дорого обходится. Вот так-то, друг мой!

Мариус от удивления разинул рот, не зная, как реагировать на великолепную выдумку. Его спасло только то, что началась отвлекающая атака. Свист пуль. Буханье пушек. Стрекот пулеметов.

Вдали показались ряды стрелков, продвигавшихся перебежками. Они уже подходили к оборонительной линии. Испанцы попались в силки, расставленные Масео. Думая, что началось общее наступление, они вышли за пределы укрепленной полосы, решив зайти мамбисес с тыла и открыть по ним огонь с двух сторон.

Там-то и поджидал противника мужественный генерал. Приказав кавалеристам быть наготове, он еще до сигнала атаки велел пехоте открыть огонь. Первый выстрел раздался со стороны стоявших группкой санитаров. То был Мариус. Увидев офицера, ехавшего на великолепном белом жеребце во главе испанских войск, провансалец прицелился и выстрелил в коня, находившегося шагах в ста от него. Ко всеобщему удивлению, животное встало на дыбы и вместе со всадником рухнуло. Чрезвычайно гордый содеянным, Мариус окинул взглядом победителя ошеломленную Фрикет и заорал во всю глотку:

— Ну что, мадемуазель, теперь в-видите, что стрельба по птичкам дает хорошую выучку? Никаких с-случ-чайностей! Щас я еще покажу! Вот так-то!

И храбрый моряк действительно открыл бешеную стрельбу. Он орал, рычал, поливал врага непотребной руганью, но сохранял полное хладнокровие истинного провансальца, которые лишь на первый взгляд кажутся излишне горячими.

Кубинцы шли все вперед и вперед, хотя и несли тяжелые потери. Из-за присущей испанцам храбрости бой становился все ожесточеннее. Придя в себя, они стали отвечать ударом на удар и, вернувшись в укрытия, в конце концов остановили оба отряда Масео. Форты стали похожи на действующие вулканы, огонь косил повстанцев. Ужасное зрелище!