Остров в огне - Луи Буссенар

Масео пришел в ярость, увидев, как гибнут его лучшие воины. Но есть же средство прорваться за линию укреплений, где скрывались защитники дороги?

— Пушки!.. Пушки вперед! — крикнул он зычно.

Тут же появились два странных орудия, похоже, американского производства. Одно из них оказалось совсем близко от группы санитаров.

— Ну и пушки! — сказал Мариус, обращаясь к Фрикет, которая даже во время кровавого боя сохраняла удивительное спокойствие.

То были действительно воздухострельные, или пневматические, пушки, назначенные для бросания динамитных мин. Образцы этих орудий разработал в Северо-Американских Штатах артиллерист Зелинский. Ствол длиною около пятнадцати метров состоял из трех чугунных труб, соединенных между собою, а задняя их часть скреплялась стальным кожухом, куда из герметического резервуара (он находился внизу, под стволом) впускался воздух, сжатый до семидесяти атмосфер: он-то и выталкивал из ствола снаряд, начиненный динамитом.

Эту диковину обслуживал специально подготовленный орудийный расчет. Его солдаты посматривали на своих соотечественников-кубинцев с чувством явного превосходства: еще бы, только они умели обращаться с заморской диковиной.

Быстро подготовленное к бою орудие открыло огонь. Раздался странный треск, будто разломили кусок сухого дерева. Никакого грохота, как у обычных пушек.

— Qu’ès aco? — спросил с удивлением Мариус. — Осечка?.. Какой-то хлопок запального фитиля!

Издали, однако, донесся глухой звук, характерный для взрыва динамита. Снаряд, подняв облако пыли, упал в ста метрах от блокгауза.

— Недолет! — воскликнул огорченный Мариус.

Второй снаряд взорвался позади опорного пункта.

— Перелет! — отметил, пожимая плечами, провансалец.

Командир орудия стал корректировать наводку. Но, сраженный пулей, упал бездыханным.

— Чтоб они все передохли! — заорал Мариус. — Неужто эти недоноски уничтожат нас как червей?.. Ну уж нет! Еще посмотрим!

От природы любопытный и сметливый, матрос не отрываясь смотрел, как действует орудийный расчет, старался понять не столь уж хитрое устройство невиданной пушки. Судя по выражению лица, ему удалось многое усвоить за эти короткие минуты.

Отшвырнув винтовку, он бросился к орудию, подправил подъемный винт, чего не успел сделать командир, и рявкнул, обращаясь к последнему оставшемуся в живых артиллеристу:

— Огонь!

Треск, а потом через несколько секунд — бах! Снаряд ударил прямо в блокгауз, тот развалился как арбуз и рассыпался. Смотреть было по-настоящему страшно.

— А ну еще! Эй, канониры, сюда, ко мне!

Кубинские артиллеристы, находившиеся неподалеку — их пушки в прошлом бою вышли из строя, — тоже кое в чем разобрались. Они мгновенно зарядили орудие. Мариус навел на стоявший рядом с разрушенным блокгауз и снова крикнул:

— Огонь!

Опять попали в цель, полностью уничтожив укрепление.

— Ну подождите, чертовы идальго! — пообещал матрос, снова берясь за прицел. Он сделал еще шесть выстрелов и — глазам не верили — за несколько минут уничтожил еще два блокгауза. Пушки и пулеметы замолкли. Оборонительная полоса была пробита. Ее защитники бежали.

Мамбисес с восторгом и с каким-то суеверным страхом смотрели на провансальца.

Масео, видя брешь, сказал, не скрывая радости:

— Теперь пройдем.

Размахивая саблей над головой, он поскакал впереди кавалеристов, оглашая все вокруг боевым кличем борцов за независимость:

— Да здравствует свободная Куба!.. Солдаты, мачете изготовь!

Не прошло и пяти минут, как лихие конники уже добивали последних защитников укрепленной полосы. Преодолев стрелковые ячейки, проволочные заграждения, кубинцы, оказавшись по другую сторону, стали ждать пехоту и обоз.

Битва была выиграна. Об этой победе заговорила вся страна.

Когда армия вошла в провинцию Пинар-дель-Рио, где она чувствовала себя как дома, Масео, прежде чем разбить лагерь, провел смотр войск.

Дойдя до санитарной повозки, возле которой стояли Фрикет, Долорес, маленький Пабло и Мариус, генерал остановился перед провансальцем и торжественно произнес:

— Матрос, сегодня вы оказали большую помощь делу независимости… Командир обычной армии повысил бы вас в звании, представил к ордену, выдал бы вам вознаграждение… Я же могу только выразить вам признательность… Вечно буду вам обязан!.. Когда-то ваша великая республика награждала самых храбрых почетным оружием… Будьте добры, примите в подарок от меня саблю… Это самое дорогое, что у меня есть… А теперь дайте руку… Я горжусь, что могу поздравить храбреца…

Мариус, лишившись дара речи, взял саблю и, не зная что сказать, пробормотал:

— Вот ведь судьба… Генерал, смельчак-то вы… Уж я-то знаю.

ГЛАВА 10

Французы на Кубе. — Семьи Агиларов и Вальенте. — Детская любовь. — Карлос и Кармен. — Он просит ее руки. — Величайшее оскорбление. — Как становятся борцами за свободную Кубу. — Война на уничтожение. — Вальенте и его дети.

Англичане, как известно, с 1794 по 1802 и с 1809 по 1814 годы оккупировали самую красивую колонию на Антильских островах — Мартинику[68]. Не желая оказаться под гнетом завоевателей, большая часть французов предпочла эмигрировать. Покинув плантации, бросив все накопленное, они уехали либо в Соединенные Штаты, либо на Кубу.

На принадлежащем Испании острове их великолепно приняли. Поселившись преимущественно в восточной части острова, большинство занялось выращиванием кофе. Вскоре их плантации стали процветать, и к галлам[69] вернулось прежнее благополучие. Благодаря своей энергичности, трудолюбию и честности они стали влиятельными людьми в провинции. Там даже вошел в обиход французский язык, на нем жители, хотя и коверкая слова, говорят до сих пор. Многие в этой части острова и не знают никакого другого наречия. Объясняется это во многом тем, что во время революции 1868–1878 годов во главе восставших в восточной провинции стояли франкоговорящие командиры.

Неудивительно, что здесь часто слышишь слова, похожие по звучанию на французские, на каждом шагу сталкиваешься с Жирарами, Майарами, Леженами, Дюбуа, Гуле, Донами, Детурнелями, Жоли, Ренарами, Руссо, Мартенами и т. д.

Некоторые фамилии, правда, несколько изменили свой первоначальный облик, получив иное написание (Гриньяны стали Griñan) или даже иное звучание — их просто перевели на испанский язык. Фамилия Вайян (Доблестный) превратилась в Вальенте. Ее носил и полковник Карлос Молодой офицер был правнуком одного из фрапцузов-эмигрантов. Приехав с Мартиники, прадед занялся расчисткой обширных невозделанных земель, засадив их сахарным тростником. Здесь же он построил перерабатывающий завод. В память о родине-матери он назвал плантацию «Франсия» Она-то и сделала его одним из самых богатых колонистов острова.