Происхождение марксистской психологии - Сергей Богданчиков

Таковы в самом кратком виде основные моменты полемики между Гиляровым и Челпановым по поводу докторской диссертации последнего. В дальнейшем у нас не раз будет повод убедиться в том, что многие продемонстрированные в споре с Гиляровым приемы ведения научной полемики можно обнаружить в последующих дискуссиях Челпанова со своими многочисленными оппонентами – в частности, и в дискуссии с Корниловым о значении марксизма для психологии.

Завершая наш экскурс в киевский период научной и педагогической деятельности Челпанова, подчеркнем, что в годы работы в Киеве у Челпанова сформировался определенный круг профессионального и личного общения, в который входили его ученики и коллеги, единомышленники и оппоненты – Н.А. Бердяев, П.П. Блонский, А.Н. Гиляров, В.В. Зеньковский, А.И. Сикорский, Е.Н. Трубецкой, Г.Г. Шпет, А.М. Щербина и многие другие, внесшие, как мы знаем, весомый вклад в развитие отечественной науки и философии. Знание этого круга общения помогает нам лучше понять некоторые весьма существенные особенности биографии Челпанова. Если же учитывать дальнейшие события в жизни Челпанова, и прежде всего события 20-х годов (всероссийские психоневрологические съезды, дискуссия о значении марксизма для психологии, увольнение, публикация полемических брошюр и т.п.), то необходимо, с нашей точки зрения, в данный список лиц, входивших в круг непосредственного общения Челпанова в годы его работы в Киевском университете, включить еще одну фамилию – И.И. Гливенко.

Благодаря протоколу заседания Совета от 13 марта 1896 г. мы знаем, что «окончивший курс наук историко-филологического факультета г. Гливенко утверждается в должности лектора итальянского языка в Университете Св. Владимира со дня избрания его Советом Университета – 20 декабря 1895 г.» [44, с. 16]. В дальнейшем в «Университетских Известиях» Иван Иванович Гливенко упоминается в списках личного состава в качестве лектора итальянского языка. В 1904 г. И.И. Гливенко стал приват-доцентом, о чем мы можем судить по его опубликованной в 1904 г. в «Университетских Известиях» пробной лекции в этой должности. Все это убеждает нас в том, что это именно тот Гливенко, с которым Челпанова вновь свела судьба в нелегкие 20-е годы. Дело в том, что Гливенко возглавлял Главнауку с момента ее образования в 1921 г. до 1923 г., когда ему на смену пришел Ф.Н. Петров [18]. В начале 20-х годов Гливенко был, как и Челпанов, профессором Московского университета [40, с. 65]. Так, например, в газете «Известия» в материалах о первом Всероссийском научном съезде по психоневрологии говорится: «Открылся съезд в Большой аудитории 2-го государственного университета. Его открыл заведующий Главнаукой проф. И.И. Гливенко» [23, с. 4]. Любопытно, у В.И. Овчаренко в краткой биографической справке И.И. Гливенко (1868-1931) характеризуется как «один из инициаторов организации и сооснователей Русского психоаналитического общества» [40, с. 65]. В контексте отечественной истории психоанализа Гливенко упоминается и у А.М. Эткинда [65, с. 247].

Разумеется, сейчас трудно сказать, проводил ли профессор Г.И. Челпанов занятия с И.И. Гливенкостудентом, какие между ними были отношения в 90-е и последующие годы во время совместной работы на историко-филологическом факультете Киевского университета. Но вряд ли мы ошибемся, если предположим, что сам факт знакомства Гливенко и Челпанова был одним из существенных обстоятельств, позволявших Челпанову оставаться директором своего Психологического Института до конца 1923 г. Невольно бросается в глаза, что два события – вместо И.И. Гливенко заведующим Главнаукой стал Ф.Н. Петров и вместо Г.И. Челпанова директором был назначен К.Н. Корнилов – произошли практически одновременно, в ноябре 1923 г. При такой увязке и трактовке событий становится понятной та болезненная реакция, которую продемонстрировал Корнилов [28, с. 241-242] на докладную записку Челпанова в Главнауку (т.е. И.И. Гливенко!). Вряд ли эта записка вызвала бы у Корнилова такое недовольство и раздражение, если бы в то время заведующим Главнаукой был такой же «подлинный марксист», как и сам Корнилов. Да и Челпанов вряд ли стал бы писать докладную записку, не надеясь хотя бы на понимание и какуюто поддержку «сверху». Разумеется, все эти факты и предположения требуют дальнейшей проверки, как бы то ни было, не будем забывать о значимости «личного фактора» при изучении истории науки.

Кроме того, в этом плане было бы также интересно обнаружить деловые и личные точки пересечения у Г.И. Челпанова и О.Ю. Шмидта. Дело в том, что О.Ю. Шмидт в 1913 г. окончил физико– математический факультет Киевского университета, в 1916 г. он стал приват-доцентом. И хотя Челпанов к тому времени уже шесть лет как переехал в Москву, не сыграл и здесь фактор общей «альма-матер» положительную роль в последующем – в 20-е годы? Мы имеем в виду тот, в общем-то, удивительный факт, что в середине 20-х годов Челпанову удалось под бдительным оком всемогущего Госиздата (с аппаратом цензуры внутри – Главлитом) издать свои полемические – весьма смелые по тем временам, как мы убедимся далее, – брошюры по вопросам о соотношении психологии, реактологии, рефлексологии и марксизма; но именно в то время, в 1921-1925 гг., О.Ю. Шмидт возглавлял Госиздат.

Г.И. Челпанов покинул стены Киевского университета в 1907 г. К сожалению, из-за прекращения публикации в 1902 г. в «Университетских Известиях» протоколов заседаний Совета у нас нет возможности точно указать дату приказа, в соответствии с которым это произошло. Свое место Г.И. Челпанов предлагал занять Н.О. Лосскому, но тот отказался [33, с. 143]. Вступительную лекцию «Об отношении психологии к философии» Г.И. Челпанов прочел в Московском университете 19 сентября 1907 г. [55]. Впереди были шестнадцать лет работы в качестве профессора Московского университета.

§ 2. Научные и философские взгляды Г. И. Челпанова перед началом дискуссии с К. Н. Корниловым5

Не ставя перед собой задачу охарактеризовать научные и философские взгляды Челпанова в целом (это тема специального исследования), мы попытаемся в данном параграфе проанализировать, как в дореволюционных работах Челпанова затрагивалась тема марксизма, с какими представлениями о марксизме Челпанов подошел в 1922 г. к дискуссии с Корниловым и другими психологами-марксистами. Точку зрения Челпанова на марксизм в дореволюционный период и до начала «поворота на идеологическом фронте» в 1922 г. можно обнаружить прежде всего в трех его работах: «Мозг и душа» [59], «Введение в философию» [58] и «Дополнительный курс логики» [56].

Книга «Мозг и душа», имеющая подзаголовок «Критика материализма и очерк современных учений о душе», представляет собой курс публичных лекций, прочитанных Челпановым в 1898-1899 учебном году в Киевском университете св. Владимира. Книга эта выдержала шесть изданий (первое вышло в 1900, последнее – в 1918 г.) и принесла Челпанову большой успех. В.В. Зеньковский, характеризуя начальный период научной и педагогической деятельности Челпанова, позже отмечал: «В Киеве во всей широте развернулось философское дарование Челпанова, – прежде всего надо упомянуть его замечательную книгу «Мозг и душа» (1900), выдержавшую много изданий; это лучшая не только в русской, но и мировой литературе книга по критике метафизического материализма» [21, с. 244]. Очевидно, именно книгу «Мозг и душа» имел в виду Н.А. Бердяев, когда, вспоминая о своей учебе в Киевском университете, писал в автобиографии: «Из представителей академической профессорской философии я еще на первом курсе университета имел близкое общение с Г.И. Челпановым, популярным профессором философии, который с большим успехом читал курс по критике материализма. У него собирались по субботам, я часто у него бывал и мы вели длинные специально философские разговоры. Эти разговоры были мне полезны, я выходил из замкнутости своей мысли. Политически мы расходились, но это было не важно. Челпанов был в философии прежде всего педагогом. Но он был очень живой человек, всем интересовавшийся, он был для того времени новым типом профессора» [1, с. 114-115].

В книге «Мозг и душа» Челпанов упоминает фамилии К. Маркса, Ф. Энгельса и Бельтова (т.е. Г.В. Плеханова) всего лишь на нескольких страницах, а именно, в первой лекции «Что такое материализм» [59, с. 11-29]. Но дело здесь, разумеется, не только в таком низком количественном показателе отношения Челпанова к марксизму, хотя и частота ссылок тоже может говорить о многом. Мы должны проанализировать, как, в связи с чем и в каком контексте Челпанов касался марксизма. Таким путем нам станет более понятной точка зрения Челпанова на марксизм в 20-е годы.

Челпанов дает следующую характеристику взглядам К. Маркса: «Карл Маркс, творец экономического материализма, находился под влиянием материалистического учения Фейербаха, но это обстоятельство указывает только на связь генетическую, необходимой же логической связи между философским и экономическим материализмом нет. Сущность экономического материализма сводится к признанию полной закономерности исторических явлений; случайность или произвол совершенно исключаются из исторического процесса» [59, с. 26-27]. Далее Челпанов подчеркивает, что «сами защитники экономического материализма очень неясно определяют свое отношение к философскому материализму» [59, с. 27], указывая в примечании на неясность в соотношении между собой понятий «экономический», «философский» и «диалектический материализм» в работах Бельтова (Г.В. Плеханова) «Монистический взгляд на историю» и «Очерки по истории материализма».