Три полуграции, или Немного о любви в конце тысячелетия - Екатерина Вильмонт

– Договорились. Спасибо за приглашение.

Настроение после звонка Курбатова неожиданно улучшилось. «Жизель» с Ниной Ананиашвили – это просто восторг. Я так давно не была в Большом. А Курбатов? Что – Курбатов? Ну понравилась я ему, что в этом удивительного. Он вроде не противный. И в конце концов, меня это ни к чему не обязывает. Кстати, я правильно сделала, что не позволила за мной заехать. А то начнутся провожания, намеки, нельзя ли чашечку кофе и вообще вся эта ненужная канитель. Не хочу… Я уже забыла и вспоминать не желаю. А он, кажется, не дурак. Понял, что просто в ресторан я бы с ним не пошла… Да, кстати, надо сегодня заехать к тете Наде.

Надежда Михайловна была подругой ее покойной матери. Она жила одна на пенсию, подрабатывала уроками французского, и Алиса частенько ей помогала. Сегодня она ввалилась к пожилой женщине с огромной сумкой и с большим букетом розовых с темно-красными прожилками гвоздик.

– Алиса! – воскликнула Надежда Михайловна. – Ты опять как Дед Мороз!

– Сказали бы уж как Снегурочка, а то сразу дед! – засмеялась Алиса, целуя хозяйку в нос.

– Раздевайся, детка, идем на кухню, я испекла для тебя хачапури.

– Ну зачем? А фигура?

– У тебя прекрасная фигура. Как теперь говорят, ноги от ушей. Только ты, дурочка, этим совсем не пользуешься. Смотри, поздно будет.

– А мне не надо. Я, тетя Надя, если хотите знать, вполне счастлива. У меня есть любимая работа, за которую к тому же прекрасно платят, что в наше время уже само по себе счастье. У меня уютная квартира, чудесные подруги… А от мужчин одни неприятности.

– Погоди, ты еще встретишь своего…

– Я его уже встретила, но он умер. А два раза такого не бывает. Паллиативы мне не нужны.

Надежда Михайловна с грустью смотрела на Алису.

– Тетя Надя, не надо меня жалеть, ей-богу. Лучше давайте есть хачапури!

– Одно другому не мешает, детка. Но женщине обязательно нужна любовь.

– Зачем? Для здоровья? Это не проблема. А все остальное… Боже мой, да от этой любви сплошные страдания, постоянные сомнения, неуверенность… Позвонит – не позвонит, придет – не придет? Почему он так сказал, а если сказал, то почему поступает наоборот? Я не понимаю их логики. Да и вообще… Нет, не хочу!

Надежда Михайловна грустно улыбалась:

– Алиса, деточка, ну что же делать, так устроен мир…

– В наше время, тетя Надя, можно себе позволить наплевать на такое дурацкое несправедливое устройство. Понимаете, всегда хотела быть слабой, а жизнь мне этого не позволяет. Ну я стала сильной. Даже, говорят, крутой. И мне хорошо!

– Ты можешь пообещать мне кое-что?

– Запросто!

– Когда ты все-таки влюбишься и отбросишь свои феминистские бредни, ты мне первой об этом сообщишь.

– Ладно, обещаю.

Часа через полтора Алиса попрощалась с Надеждой Михайловной. Разговор немного разбередил ее, и она не стала ждать лифт, а побежала пешком с шестого этажа. Едва она открыла дверь на улицу, как сразу увидела, что двое парней лет двенадцати лупят третьего. Они повалили мальчишку на грязный снег и мутузили что было сил. Алиса, недолго думая, подскочила к ним и, заложив два пальца в рот, свистнула. Свист получился поистине молодецкий. Парни шарахнулись в сторону.

– А ну убирайтесь вон, трусы! Говнюки! Двое на одного!

Они переглянулись и не спеша, засунув руки в карманы, побрели прочь.

– Ты как? – наклонилась к избитому Алиса.

– Нормально, – шмыгнул мальчик расквашенным носом. Его лицо и куртка были в крови.

– Вставай, а то простудишься.

Алиса протянула ему руку. Он с трудом, болезненно морщась, поднялся.

– Спасибо. Ой!

– Что?

– Нога…

– Дойти по подъезда сможешь?

– Зачем?

– Надо же кровь смыть и вообще…

– Не надо, я домой.

– А ты где живешь?

– Далеко… На Ленинском.

– Ничего себе! Нет, в таком виде нельзя. Пошли, обопрись на меня.

– Ничего, я сам.

Однако, сделав два шага, паренек вскрикнул от боли.

– Постой немножко, я сейчас подгоню машину. И отвезу тебя в травмопункт.

– Не надо, лучше домой, если не трудно…

– Сначала в травмопункт, а потом посмотрим, – не терпящим возражений тоном заявила Алиса. Она подогнала свой «мицубиси», помогла мальчишке сесть, достала аптечку и первым делом промыла ссадину на скуле.

– Вот теперь ты похож на человека, хотя и отдаленно. Ну где тут может быть травмопункт, ты не в курсе?

– Нет, откуда…

– Ничего, сейчас узнаем.

Она схватила мобильник и набрала номер Надежды Михайловны:

– Тетя Надя, это Алиса, где у вас поблизости травмопункт?

– Что с тобой, деточка? – всполошилась Надежда Михайловна.

– Не со мной, тут человек один ногу подвернул…

Надежда Михайловна сказала, где травмопункт, и Алиса рванула с места.

– Извините, пожалуйста, а можно я домой позвоню, а то там, наверное, волнуются.

– Звони! – протянула ему мобильник Алиса.

Мальчик набрал номер:

– Привет, это я. Я задержусь еще на часок, ладно? Нет, все в порядке. Ну пока.

– Слушай, а как тебя звать?

– Рома. Роман.

– Какое красивое имя! А я Алиса Витольдовна, но можно просто Алиса.

К счастью, в травмопункте народу было немного и вскоре врач уже осматривал Рому.

– Повезло тебе, малый. Просто растяжение. Сейчас сделаем повязку, а дома будете ему холодные ванночки делать. Ничего страшного.

– А ушибы? – поинтересовалась Алиса.

– Благодаря вам он отделался только испугом.

– Почему благодаря мне? – удивилась Алиса. Они ничего не рассказывали врачу.

– Куртку прекрасную сыну купили, вот она его и защитила. Правда, вид у нее теперь не слишком роскошный. Ну да ничего, отчистится.

А, доктор принял меня за его мать, – сообразила Алиса, но возражать не стала. Рома тоже промолчал.

– Ничего, парень, синяки да шишки мужчине к лицу! Вот маме твоей такой фингал не пошел бы… А сын на вас очень похож, очень!

То же самое твердила и пожилая медсестра, промывая и заклеивая ссадины на лбу и скуле.

У Ромы были хоть и не рыжие, но золотистые волосы, аккуратно и даже элегантно подстриженные, и одет он был хорошо. Наверняка мальчик из небедной семьи. И если бы не следы драки, он был бы очень красив. А ведь у меня и вправду мог бы быть такой сын, – вздохнула про себя Алиса.

Наконец их отпустили. С повязкой Роме было легче идти.

– Может, я теперь сам доеду?

– Ну вот еще! Ноге нужен покой, ты же слышал, что сказал врач. Рома, ты не голоден?

– Нет.

– А то я могу чего-нибудь купить тебе…

– Спасибо, не надо.

По дороге они мало говорили. Подъехав к дому в начале Ленинского проспекта, Алиса спросила:

– Тебе влетит?

– Наверное.

– А что тебя занесло в те края? И почему они на тебя напали?

– Сейчас это уже неважно. Спасибо вам за все.

– Хочешь, я с тобой поднимусь, отмажу тебя?

На мгновение огромные зеленоватые глаза Ромы зажглись благодарной радостью, но он тут же отказался:

– Нет, спасибо, это будет не по-мужски.

– А! Ну извини, корешок!

– Ой, как вы смешно это сказали! Спасибо вам еще раз! Вы… Вы очень клевая… просто супер! До свидания!

Он вылез из машины и скрылся в подъезде.

Какой чудный парнишка. И видно, хорошо воспитанный. Ишь ты, «не по-мужски»! Интересно, кто это ему внушает? Отец, наверное.

Черт, я так давно не была в Большом, даже не знаю, что надеть, думала Алиса, стоя перед открытым шкафом. Недостатка в туалетах у нее не было, но в основном ее гардероб состоял из строгих деловых костюмов. Ну и что? Не в вечернем же платье идти… Вот, кажется, то, что надо – черное платье-костюм. Элегантно и при этом строго, правда, на юбке вполне легкомысленный разрез… Добавить нитку жемчуга – и хватит с Курбатова. Интересно, почему я вдруг согласилась? Неужели только из желания увидеть Ананиашвили на сцене? Ну в значительной степени, конечно, из-за этого, она изумительная балерина. И еще, наверное, потому, что чувствую себя немного виноватой перед Курбатовым за идиотское обвинение в растлении малолетних. Балда! Дубина стоеросовая, умудрилась же такое устроить… Вот теперь и должна искупить свою вину. Надеюсь, он удовлетворится совместным походом в театр. По крайней мере, представился случай надеть норковую шубку, а то висит в шкафу без дела. Так рассуждала Алиса, наводя красоту.

Уже перед выходом она погляделась в зеркало и осталась весьма собой довольна. Пусть Курбатов обалдеет! Мне это не нужно, но все равно приятно.

Он и в самом деле обалдел.

– Алиса Витольдовна, я восхищен! – Он поцеловал ей руку. – Вы удивительно точны. Честно говоря, я был готов к тому, что вы опоздаете.

– О нет, я не считаю себя вправе красть чужое время.

– Всем бы иметь такие принципы, – вздохнул Курбатов.

Он тоже выглядел очень элегантно. Пожалуй, даже слишком. Алиса не любила чересчур лощеных мужчин. Но ей ведь вовсе не обязательно его любить.

– Я уже и не помню, когда была в Большом. Говорят, его скоро закроют на ремонт, – сказала Алиса, усаживаясь в кресло в седьмом ряду партера.