Озорные рассказы. Все три десятка - Оноре де Бальзак

Тонкопряха села у огня, забыв о деньгах и о веретене, и уставилась на пламя.

– Фаустен!

– Да, матушка.

– Сколько ты принёс?

– Две тысячи матакенских ливров.

– Где они?

– Вот, матушка…

– Иди и приведи сюда королевских каменщиков и главного зодчего…

Фаустен отправился за королевским зодчим, и тот пришёл, хоть и очень удивился, узнав, что его зовёт старая пряха, сын которой ходит в обносках. Но этот зодчий был человеком крайне любопытным, а к тому же зодчие больше всего на свете хотят строить, и потому он самолично последовал за Фаустеном, велев своим людям прислать сотню каменщиков к старой Тонкопряхе, живущей на вершине горы, над деревней Кошачий Сток.

Старуха попросила возвести на месте её хижины, в которой ей стало тесновато, дворец, похожий на сарацинскую Альгамбру, с балкончиками, внешними галереями, колоннами, и чтобы всё было из мрамора, крепко и надёжно, потому как ей не по вкусу дешёвая современная архитектура. Она говорила очень непринуждённо, и зодчий почёл своим долгом заметить, что её замысел обойдётся в несколько сотен миллионов…

– Неважно, – отвечала Тонкопряха, – хочу лишь предупредить, что платить буду только бриллиантами. Мой сын знает секрет их изготовления, прошу вас всё нарисовать и подсчитать; и вот примите в знак нашей признательности за то, что вы не станете медлить и затягивать исполнение моего заказа. Думаю, мой дар придаст вам смелости.

С этими словами она приподняла кончиком своего веретёна камень, лежавший перед очагом, достала из-под него довольно красивый бриллиант и отдала зодчему.

Зодчий поспешно воротился в город, переоделся и явился ко двору, где в тот вечер был большой приём. Зодчий, которому король в день окончания строительства королевского дворца даровал титул барона, пользовался правом являться к Его Величеству в разное время дня. В перерыве торжественного представления, когда король взял его под руку и подвёл к оконной нише, чтобы поговорить о строительстве, зодчий рассказал не таясь, что в двух милях от столицы, в деревне Кошачий Сток, живёт молодой человек, умеющий делать бриллианты, и в доказательство слов своих поведал о заказе Тонкопряхи и показал камень, который она дала ему вперёд. Его Величество тут же вызвал королевского ювелира и, как только тот прибыл, заперся с ним в кабинете. Это совещание выглядело так, словно король намерен заказать драгоценности к свадьбе принцессы Помадки, и по этому поводу члены дипломатического корпуса обменялись кисло-сладкими предположениями. Ювелир заверил короля, что бриллиант Тонкопряхи безупречен по своей чистоте и ничем не отличается от тех, что добываются в азиатских копях. Конфетьер немедля велел подать свой высокогорный экипаж и пустился в путь, к великому изумлению королевы и придворных, которые вопреки обыкновению не знали, в чём дело. Король пожелал, чтобы в поездке его сопровождал один только главный зодчий.

– Матушка, где ваш сынок? – спросил Король, войдя в хижину.

– Прошу прощения, сударь, а вы кто будете?

– Я король Матакена.

Старуха поклонилась и ответила:

– Мой сын, Ваше Величество, уехал в горы Гулистана, дабы собрать всё необходимое для изготовления бриллианта, и он вернётся не раньше, чем через неделю…

Король задумался.

– Так это правда, что он умеет делать бриллианты?

– Это такая же правда, сир, как то, что вы король Матакена и отец подданных ваших.

К старости король Конфетьер стал скуповат, для государя это недостаток великий и непростительный. И потому старая Тонкопряха, которая отправила Фаустена в Гулистан, чтобы он купил там бриллиант на две тысячи ливров, вырученные за пряжу, сразу поняла, что сможет королевской скупостью воспользоваться. Благодаря проницательности своей она уже угадала государственную тайну относительно стразов и проникла в тайные тревоги Конфетьера, ибо глаза у неё были волшебные и оттого такие необыкновенно сверкающие.

До возвращения Фаустена Конфетьер Двадцать Четвёртый пребывал в великом нетерпении. Он навёл справки о его семье и, если бы не строгие правила этикета, поселил бы старую и страшную пряху прямо во дворце. Он хотел даже предложить ей место при дворе, но не знал, на какую должность её определить. Мать человека, умеющего изготовлять бриллианты, человека, который, весьма вероятно, сможет сделать камень величиной со страусовое яйцо, не может занимать подчинённое положение, а если он назначит её фрейлиной королевы, то знать возмутится и поднимет шум… Он хотел тайком дать ей место наставницы королевских детей, однако о воспитании Фаустена ходили столь дикие слухи, что это могло поставить под вопрос будущее королевского семейства; король долго колебался между скупостью и судьбой Конфетьеров, но, надо отдать ему должное, скупость всё же проиграла.

Он выставил на дороге между Кошачьим Стоком и своим дворцом трёх стражников, чтобы те как можно скорее сообщили ему о возвращении Фаустена. Все эти приготовления, а также озабоченный и деловой вид короля привели к тому, что двор и город уверовали, будто появился новый претендент на руку принцессы Помадки. Пошли пересуды, новость передавалась из уст в уста и дошла до инфанты. Первая подавальщица тазика для умывания сообщила ей на ушко, что все только и говорят о скором прибытии юного принца, который, вместо того чтобы просить её руки через посла, инкогнито появится во дворце и сам сделает ей предложение. Её Высочество принцесса Помадка нашла, что это намного более вежливо и любезно, чем обыкновенные королевские порядки.

Наконец Фаустен вернулся домой с довольно большим бриллиантом, купленным за две тысячи матакенских ливров. Тонкопряха, поджидавшая сына, тут же спрятала сына в хлебный ларь, чтобы король прознал про его возвращение, только когда ей того захочется.

Когда стемнело, она сказала Фаустену:

– Мальчик мой, король верит, что ты владеешь искусством изготовления бриллиантов, он, конечно же, попросит тебя не заниматься этим ремеслом нигде, кроме как в его государстве…

Услышав эти слова, стражник, следивший за хижиной, стражник, которого старуха отвлекла, когда заслышала, как её сын шагает к дому, сказав: «Сын придёт вон с той стороны… Пойдите, посмотрите», и отправила его вниз, к деревне, так вот