Троя. Герои Троянской войны - Ирина Измайлова

Столб огня стал выше, над вершиной горы разлилось густое кровавое зарево, и стало видно, что гора вновь изрыгает дым и сыплет в разные стороны камни. Темные облака растекались во все стороны, застилая небо.

— Что это, уж не та ли жгучая туча, про которую ты рассказывал, Гектор? — с тревогой спросил Ахилл.

— Нет! — почти твердо возразил царь. — Я читал, что после того, как из жерла пошла лава, жгучих туч уже не бывает. По крайней мере, сразу не бывает. Однако как сильно трясет!

Толчки продолжались еще некоторое время, затем утихли, однако гора продолжала грохотать, а дым над нею все сгущался и сгущался, став таким черным и плотным, что сквозь него уже не стало видно огня.

— Придется, наверное, убираться с этого острова, не дожидаясь корабля! — воскликнул Гектор. — Только знать бы, куда и на чем? Но я думаю, что, оставшись здесь, мы погибнем…

— Ты не закончил рассказа, — произнесла Пентесилея, вновь усаживаясь на камень, едва только берег перестал содрогаться. — До утра мы, в любом случае, никуда не денемся, значит, будем надеяться на то, что злобные духи этой горы подождут… Так что стало с атлантисами, и почему скала, которую своротил Ахилл, что-то там доказывает?

Гектору явно уже ничего не хотелось рассказывать — его голова была занята лишь мыслями о возможном спасении со злосчастного острова. Однако молодой царь тут же взял себя в руки. Пентесилея была права — ночью они ничего предпринять не могли, и нужно было дождаться рассвета.

— Многие из атлантисов бежали с архипелага на своих кораблях, — продолжил рассказ Гектор, также опускаясь на камень и даже устраиваясь на нем поудобнее, хотя ему казалось, что камень под ним продолжает содрогаться — да, скорее всего, так оно и было. — Часть беглецов добралась до соседних земель, но очень многие погибли, потому что землетрясения продолжались непрерывно, и от этого в окрестных морских водах бушевали жестокие шторма. Царь Сам-Прат, его приближенные, часть воинов и самых именитых горожан, по совету нескольких ученых, решили перебраться на дальний остров. В летописи он называется Эрея.

— А этот Эея! — вскричал Одиссей. — Ну да, сходится!

— Сходится не только название острова, — заметил Гектор. — Слушайте дальше. Остров был мал для всех, кто еще оставался в Атлантисе, и бежавшие перевезли только тех, кого сочли полезными: воинов, хороших ремесленников, наиболее сильных и выносливых рабов. Рабы у них были из Черной земли, в основном, из одного дикого племени, с которым враждовали племена более сильные и охотно продавали богатым купцам Атлантиса пленных врагов. Итак, около двух тысяч человек высадились на острове, на котором жило уже около тысячи человек, земледельцев и виноградарей. Это был единственный из островов архипелага, где не было городов — здесь прежде не жила знать. Для царя прямо в одной из горных пещер был устроен роскошный дворец — полагаю, мы с вами его видели…

Вскоре после переселения началось новое сильное землетрясение, которое ощущалось и на Эрее, а когда оно закончилось, на горизонте, где виднелись очертания двух ближайших островов, не было ничего, кроме бесконечного моря… Царь Сам-Прат послал корабль, чтобы узнать, что с остальными тремя островами. Они тоже исчезли! Исчезли за несколько часов, погрузившись в морскую пучину. Трудно сказать, смог ли кто-то спастись в последние часы…

— Но те, кто был на Эрее, ведь спаслись?

Пентесилея сидела, склонившись над костром, рассыпавшимся во время подземных толчков, и пыталась куском раковины сгрести тлеющие лепешки водорослей и горячие головешки в одну кучу. Голос амазонки прозвучал глухо, потому что она говорила, не поднимая головы.

— Ведь Эрея тогда не потонула?

— Нет. На ней мы и находимся, так что пока она цела, — нервное напряжение было слишком долгим, и Гектор рассмеялся. — Целее некуда! Но еще тогда, очень скоро после происшедшей катастрофы, один из ученых Антлантиса обнаружил, что Эрее угрожает та же страшная опасность. Во время длительных подземных толчков в одном из склонов горного кряжа, который нависал над морем с севера, образовалась очень глубокая трещина. В нее устремились морские воды и заполнили одну из глубоких подземных пещер. А эта пещера, как высчитал ученый, находилась почти под самым жерлом огненной горы. Он предсказал, что после еще нескольких извержений трещины, по которым стекает лава, углубятся, и огненный поток однажды низольется в ту самую пещеру. И так как заполнившая ее вода соединяется с водами моря, произойдет то же самое, что с первым из островов и, скорее всего, со всеми остальными. Смириться с этим атлантисы не хотели, и все тот же ученый предложил выход: с помощью изобретенных им подъемных механизмов втащить на вершину горы громадный кусок скалы, обтесав его перед этим по размерам и форме жерла, и закрыть страшное отверстие. Однако еще раньше необходимо было пробить в противоположном склоне другое жерло, чтобы дать новый выход огню и лаве. Нужно было прорыть целую шахту, создать искусственное ущелье, по которому огненные потоки двигались бы в безопасном направлении.

— Мы с тобой видели эту шахту, когда спускались за убитой козой! — воскликнул Одиссей. — Ты еще тогда заметил, что камни, осыпавшись, закрыли жерло, и потому оттуда идет дым.

— Совершенно верно, — кивнул Гектор. — Словом, конец рассказа уже близок. Атлантисы, возможно, сумели бы жить и дальше на последнем из островов архипелага, однако через некоторое время чернокожие рабы, которых они привезли с собою очень много, взбунтовались против хозяев. Долгое время длились сражения, часть бунтовщиков воины перебили, однако вскоре погибли почти все воины Сам-Прата, а также все жившие на острове земледельцы и мирные виноградари. Тогда царь и его уцелевшие воины и приближенные бежали с острова на нескольких кораблях. Летописец описывает сильнейший шторм, который застиг беглецов в пути, и рассказывает, что ему самому на одном из этих кораблей удалось достичь берегов Азии, а что сталось с остальными кораблями, в том числе с тем, на котором плыл его царь, он не знает. Что до мятежных рабов, то они, надо думать, оставшись хозяевами острова, не смогли пользоваться привезенными сюда орудиями и механизмами, ничего не сумели построить, не научились возделывать землю. Они одичали, став, скорее всего, еще более дикими, чем были их предки из Черной земли. Даже название острова их неповоротливые языки не умели произносить, и вместо Эреи он стал для них Ээей. Явившись сюда, должно быть, лет сто назад, колдунья Цирцея своими чарами подчинила себе дикарей, и они стали служить ей, одновременно оставшись людоедами и разбойниками. Цирцея, я думаю, хорошо изучила остров и догадалась, для чего положен в верхней пещере огромный камень, а, возможно, она от кого-то знала об истории Атлантиса. Потому-то, умирая, эта ведьма и решила напоследок погубить нас всех, использовав невероятную силу Ахилла, которую в тот момент утроило его отчаяние и гнев.