Троя. Герои Троянской войны - Ирина Измайлова

— И я, — растерянно произнес Ахилл, — вынул затычку из огненного жерла и этим погубил весь остров! О, Гермес-обманщик, да я же полный идиот!!!

— В таком состоянии любой бы наделал глупостей! — пожал плечами Одиссей. — Только вот никто другой не сдвинул бы проклятый камень и на одну десятую волоса. Его и сорок человек бы не сдвинули. Да-а-а… Значит, получается, что мы с вами находимся на острове, который вот-вот разлетится на куски, как треснутая глиняная чашка?

— Если извержение не прекратится, то это может произойти в любой момент, — сказал Гектор. — Но мне бы все же хотелось надеяться на лучшее.

— И нам тоже, — проговорила Пентесилея, вслушиваясь в непрерывный грохот. — И нам… Но… Гектор, а успеем ли мы убраться отсюда, если вдруг остров начнет разваливаться? Эти самые атлантисы, как ты говоришь, успели спастись далеко не все, да и те, кто успел, обязаны этим своим кораблям. Разве вплавь мы сможем двигаться так же быстро, как на веслах? Можете упрекать меня в трусости, но только я всей кожей ощущаю, что оставаться здесь — смерть!

Мужчины не знали, что возразить на это — было очевидно, что амазонка права. И вместе с тем все понимали: покинуть Эрею можно, только кинувшись в море и отдавшись на его милость. Без корабля и даже лодки. С единственной надеждой на возвращение Неоптолема. Но если его корабль уцелел, то когда он сумеет вновь добраться сюда?

— Надо все же дождаться рассвета, — сказал Ахилл после нескольких мгновений общего молчания. — Может быть, мы сумеем подняться на скалы, туда, где растут сосны. Они невысокие и корявые, однако что-то вроде плота из них можно сделать. У нас нет веревок, но сгодятся виноградные лозы и, в конце концов, лоскутья нашей одежды. Лучше уплыть отсюда нагишом, чем заживо сгореть или вместе с этим проклятым островом провалиться в Тартар!

Никто не возразил герою. Никто просто не успел ему возразить. Берег под ногами скитальцев вновь содрогнулся, и тут же раздался громовой удар такой чудовищной силы, что у людей явилось ощущение, будто раскалываются их головы. Камни под их ногами встали дыбом, и новый толчок подбросил всех четверых в воздух, точно горсть песка. И, взлетая, люди увидели, как с северной стороны острова взметнулся к небу гигантский столб пара. Озаренный огнем, изрыгаемым горой, этот пар казался красным, будто фонтан крови. Новый чудовищный грохот смешался с шипением и свистом, не менее громкими и пронзительными, и горы, плато, вся видимая часть суши вдруг стала рушиться, оседая, расползаясь, теряя зримую форму.

— В воду! — крикнул Гектор, не понимая, упал он или вновь летит вверх, чувствуя только, что его лицо разбито в кровь, не слыша себя и понимая, что его никто не слышит. — В воду! Скорее!!!

Каким-то образом все четверо скитальцев, упав на камни, не потеряли сознания. Более того — они продолжали видеть друг друга и, хотя никто уже ничего не слышал — все четверо на некоторое время совершенно оглохли — однако все разом поняли, что должны делать. Правда, казалось, что уже ничто им не поможет: крушение происходило со смертельной быстротой. И, тем не менее, люди бросились в воду с содрогающихся скал и, что есть силы, поплыли прочь от острова.

На расстоянии около стадия от берега их догнала и подхватила огромная волна, которая им помогла — она стремительно понесла беглецов в открытое море. Потом их догнал новый вал, еще выше и больше, потом еще один и еще один. В какой-то момент они оказались близко друг от друга и, преодолевая напор воды, постарались соединиться. Ахилл первым сумел схватить руку жены, затем гребень новой волны бросил их в глубокий провал, и Гектор в полном смысле упал на них сверху. Они вцепились друг в друга, теряя голову — не от страха, но от потрясения, которого, казалось, уже не могли выдержать их нервы. Одиссея все трое увидели в свете все того же кровавого зарева и подумали, что он мертв: волна вынесла на поверхность его неподвижное тело, безвольно перевернувшееся несколько раз и затем начавшее погружаться. Братья Приамиды успели с двух сторон подхватить тонущего и, вместе с Пентесилеей, заключили его в кольцо своих судорожно сплетенных рук. Гектор, к которому было обращено пожелтевшее лицо итакийца, заметил, как у того дернулись и покривились губы.

Они не пытались говорить друг с другом, потому что по-прежнему ничего не слышали, да и, даже имея слух, невозможно было бы что-либо различить среди грома, треска, свиста и рева.

Самая громадная волна, такая же, как та, что уничтожила их корабль, а возможно, еще более чудовищная, подхватила их, и они полетели вместе с ее увенчанным пеной гребнем прямо к рваным багровым тучам. И с этой грандиозной вершины те, что оставались в сознании, посмотрели вниз, одновременно, почти неосознанно оглянувшись в ту сторону, где был остров. И с высоты увидали то, чего уже не могло принять их сознание: окутанная пламенем и паром вершина и окружающие ее обломки скал вдруг разом рухнули в темную бездну и провалились. На том месте, где находились останки острова, возникла черная воронка гигантского водоворота, но только на миг — вслед за этим из бездны вздулся водяной горб и вздыбился бешено вертящийся смерч. Зарево погасло, едва провалилась гора, однако сами облака еще светились, будто горели.

А затем вершина волны-исполина ушла вниз, обращаясь в пропасть. И разом наступил полный, непроницаемый мрак.

Глава 10

— Что это? На чем это мы плаваем?

Гектор произнес эти слова и понял, что снова может слышать. Его странный полуобморок (ибо он не полностью потерял сознание, но как бы не до конца воспринимал происходящее) продолжался несколько часов — очнувшись, он увидел, что наступил рассвет, и шторм прекратился.

Море было невиданно спокойно. В его спокойствии, в его ровном, мерном дыхании виделось что-то противоестественное после того хаоса, который царствовал ночью. Грохот, огонь, смерть, водяные хребты и бездны, и вдруг — ровное бирюзовое мерцание, легкая, прозрачная тишина.

И ровный горизонт со всех сторон — ничего, что напоминало бы об острове.

Четверо людей были посреди этого синего круга горизонта. Они плавали, удерживаясь на поверхности. Но что их держало? Гектор понял, что его грудь пересекает какой-то ремень (уже потом он разглядел, что это — пояс его брата), и что этим ремнем он как бы пристегнут к плавающему вплотную предмету. Предмет, с первого взгляда, походил на небольшую тушу странного морского животного, почти совершенно круглого, без лап и плавников.

— Что за поплавок? — прохрипел царь Трои, пытаясь осмотреться и вида рядом мокрые плечи и лица своих спутников. — Слава Тебе, Великий Бог — этого не может быть, но мы все живы… Ахилл, что это за штука?