Тайна замковой горы - Людмила Георгиевна Головина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Отец Купр, можно я пойду с братом Рубом? – пробасил Вунд.
– Если люди позволят.
– Пойдёмте, – разрешил Поль.
В комнате Поль и Полина стали что-то втолковывать Рубу.
– Я понимаю, что такое книга, но не знаю, как её делают.
– Мы купили вам несколько книжек по этому вопросу. Главное, сделать эти два станочка, а если получится, ещё и наборную кассу, и литеры.
– И у нас получится самая настоящая книга?
– Надеюсь.
– И мы подарим её господину графу?
– Да, только надо торопиться, времени до дня рождения осталось меньше месяца. Да ещё и рисунки надо нарисовать от руки, а это быстро не делается.
– Станки будут готовы завтра, они очень простые, – сказал, рассматривая чертежи, Руб.
– Очень хорошо! Значит, завтра и начнём, только ближе к вечеру. С утра мы идём извлекать из земли останки воинов, которых вы похоронили.
Руб опустил голову:
– Как сейчас помню этот день.
Поль решил, что Руба снова терзает раскаяние, и решил перевести разговор на другое.
– Руб, у меня есть к вам ещё одна просьба. Вот, смотрите, можно ли сделать для этих камешков маленькую круглую коробочку с прозрачной крышкой? – и Поль развязал узелок, из которого на ладонь высыпалась горстка белых камешков.
Руб взял один из них:
– Обычный кварц, такого везде много, не драгоценный.
– Для меня и Полины эти камешки – самые что ни на есть драгоценные.
– Память? – спросил Руб. – Люди очень любят вещи, в которых скрыты их воспоминания. Понимаю, сделаю.
– Можно я сделаю? – подал голос Вунд. – Я могу очень красиво сделать! А?
– Надо очень просто сделать, – сказал Поль. – Внимание должно быть не к коробочке, а к камням, понимаете?
– Очень понимаю. Всё сделаю, как надо.
– Я видел этот предмет, когда мы были с вами на том острове – сказал Руб, указывая на лежащий на тумбочке фотоаппарат. – Господин граф подносил его к лицу, а внутри что-то щёлкало. Для чего это машинка?
– Это фотоаппарат. С его помощью делают фотоснимки, ну, то есть изображения того, что находится перед фотоаппаратом, когда нажимают вот эту кнопочку.
– Покажите, – попросил Руб.
– О, снимки получаются не сразу. Сначала в фотоаппарат вставляют плёнку, затем делают снимки. Когда пленка полностью отснята, её достают в темноте, потом вставляют особым образом в специальный бачок, заливают туда растворы разных химикатов, потом промывают и просушивают. А уж потом делают с этой плёнки снимки с помощью фотоувеличителя. Да вот, пойдёмте, мы с Полиной как раз проявили несколько плёнок мы их вам покажем.
Поль и Полина повели любопытствующих гостей в фотолабораторию, где с потолка, свисали, как змеи, развешанные для просушки проявленные плёнки.
– Только, пока не высохло, руками трогать нельзя, а то изображение может повредится.
Руб, не прикасаясь, разглядывал нижние кадры на плёнке.
– Я вижу ваши лица, но они очень маленькие и чёрные. Смотреть неинтересно.
– Это негатив, – растолковал Поль. – Здесь всё наоборот. Светлое кажется тёмным, а тёмное – светлым. Вот когда будем печатать, всё станет, как в жизни. И размер с помощью вот этого приспособления увеличится!
Поль указал на фотоувеличитель.
– Поразительно. Это ещё одно человеческое чудо.
– Это вовсе не чудо, а немного оптики и немного химии. Хотите, мы вас пригласим, когда будем печатать фотографии? Это самый увлекательный процесс.
– Хотим! – в один голос сказали оба гостя.
– Эх, жаль, что цветные фотографии делать сложно, – посетовал Поль. – Но и чёрно-белые – отличная память.
Когда возвращались, Поль предупредил:
– Никому из людей о книге не слова. Мы хотим, чтобы для отца это был сюрприз.
– Понимаем и обещаем, – ответили горные братья.
Когда они вернулись в гостиную, граф заканчивал разговор с Купром:
– Скажите Приму, что это вполне достойные люди и наши друзья. Я за них ручаюсь.
– Я всё объясню Приму, и сообщу вам о его решении. А сейчас, дети мои, пора возвращаться домой, в гору.
И довольный собой и своими детьми, Купр с сыновьями направился к выходу.
138. Молитва
Солнце ещё только вставало над горизонтом, а к полю, на котором шестьсот лет назад произошла кровавая сеча, с разных сторон сходился народ. Уже собрались вокруг камня все обитатели замка, пришли из города студенты и преподаватели – участники раскопок во главе с профессором Гудманом, прикатил автомобиль мэра, вдали стоял бульдозер, пригнанный из соседнего города, и рабочие старательно обвязывали валун стальными тросами. Наконец, со стороны храма Всех святых появилась автомашина. Служка привез отца Иеронима. Задувал прохладный ветер, и все зябко ёжились. Наконец, граф махнул рукой, и бульдозер натужно взревел. Камень, казалось, не желал покидать места, к которому привык за столетия, но сила техники превозмогла его упрямство. Когда валун переместился на достаточное от образовавшейся ямы расстояние, граф снова махнул рукой. Мотор затих.
Отпустив рабочих, граф дал команду:
– Теперь осторожно начинайте.
Почву вскрывали слой за слоем, и профессор Гудман уже несколько раз бормотал себе под нос, что это – напрасная затея. Вдруг лопата обо что-то заскрежетала. Поль сразу живо вспомнил, как в прошлом году такой же звук издала железная крышка сундука.
Несколько человек кинулись к раскопу и стали бережно и аккуратно очищать от земли найденный предмет. Это был щит. Древесина почти полностью сгнила, да и металл подвергся сильной коррозии, и всё-таки в идентификации находки сомневаться не приходилось. Затем извлекли второй, третий щит… Это была крыша захоронения. Щиты лежали на обломках вертикально воткнутых в землю мечей, как свод здания покоится на колоннах. Когда верхние щиты сняли, под ними обнаружилась погребальная камера, боковые стены и дно которой также были обложены щитами. И в этой камере находились останки двух воинов в полном боевом облачении. На доспехах того, что лежал слева, был изображён герб рода Вундерстайнов. Этот человек не мог быть никем иным, как рыцарем Валентом из рода Вундерстайнов. Доспехи другого воина были немного попроще, но тоже отличной работы.
– Это – оруженосец Микль, –'сказал граф.
Дворецкий и его сыновья подошли поближе, чтобы увидеть останки того, чья кровь текла в их жилах.
– Профессор! Вы гений исторической науки, я снимаю перед вами шляпу и преклоняюсь перед вашей научной интуицией! – услышал граф позади себя голос Гудмана. – В первый же день раскопок – и такое открытие! О нём будет говорить весь научный мир!
Рольф Вундерстайн, стоявший возле раскопа, каждые несколько секунд щёлкал затвором фотоаппарата, чтобы запечатлеть для науки даже наималейшие детали процесса.
Вдруг все услышали слабый старческий голос. На краю могилы в своём белоснежном священническом облачении стоял на коленях отец Иероним. Латинские слова молитвы были еле слышны, но всем казалось, что они звучат, как погребальный колокол. И верующие, и неверующие, и те, кто знал латынь, и те, кто в этом совсем не разбирался, понимали, чувствовали о чём молится-плачет престарелый священнослужитель:
– Господи, Господи! Услышь меня! Господи, откуда в нас это бесчестие, откуда в нас эта злоба? Как допустили мы
