Свиток благоволения - Джон Тренейл

Сунь обернулся к Вану с выражением безнадежности и хотел было что-то сказать, но секретарь продолжил:

– Кроме того, доктора Председателя обратились с просьбой… – Тон молодого человека был совершенно спокоен и деловит: – Они просили вас срочно прибыть. – Он кашлянул и неловко переступил с ноги на ногу. – Прошу меня извинить, но мне было приказано, чтобы я повторил: немедленно.

Сунь бросился из кабинета, за ним последовал Ван. Секретарь, которого звали Чжан Минжун, вернулся в свой кабинет и налил себе из общего термоса чашку жасминового чая. Настал желанный момент отдыха: он находился на дежурстве уже в течение девятнадцати часов, и усталость проступила в его облике манекена из витрины модного магазина. Он покончил с чаем и со вздохом придвинул к себе никогда не уменьшавшуюся кипу бумаг. И тут зазвонил телефон.

– Алло!

– Минжун?.. Это Гуанпу.

Молодой секретарь закусил губу. Гуанпу, отвечавший за железнодорожный транспорт, занимал соседнюю с Минжуном квартиру. К тому же он был постоянным представителем в местном уличном комитете и как таковой считался весьма важной персоной в обществе. Не из тех, кем можно пренебречь.

– Как дела?

– Занят.

Гуанпу намека не уловил.

– Да, я подумал было, каковы твои успехи в том поручении, что я тебе давал? – Он понизил голос. – Совершенно не хотелось бы просить тебя пользоваться твоими связями, но мне не к кому больше обратиться.

Чжан Минжун подавил зевок и постарался сосредоточиться.

– В принципе, кое-что есть. Но новости не особенно приятные.

– Ты можешь мне сказать?

– Не по телефону. Послушай, почему бы тебе не пригласить эту девушку к себе на квартиру сегодня вечером, а? А я бы заглянул к тебе по пути домой?

– Будет сделано. Ну, скажем… часов в восемь?

– Нет. – Минжун обвел взглядом офис. В нем стояло четыре стола, но ни за одним из них уже не было сотрудников – все разошлись по домам, валясь от изнеможения. Коли Сунь ушел к одру Председателя, то… одним меньше, одним больше – какая разница? – Пораньше. Я уже ухожу.

Уходя, он ненадолго задержался у стола, на котором он вместе со своими сотрудниками в обязательном порядке занимался составлением мозаичной картины из двух тысяч элементов. На ней была изображена гора Фудзи: огромное пространство синего неба, снеговая шапка, размытые очертания огромной вершины, а у подножия – цветы. Усилий хватило бы до скончания века, однако всем нравилось возиться с мозаикой. Это стимулировало работу мозга: поиск внешне несопоставимых деталей путем обнаружения какого-то общего признака компенсировался удовлетворением от того, что внезапно отыскивался действительно нужный фрагмент. Параллель с повседневными обязанностями была совершенно очевидна: никому не полагалось покидать офис в конце рабочего дня, не прибавив к головоломному изображению хотя бы одной частицы. Минжун совершенно случайно наткнулся на сегмент синего неба, который неожиданно точно лег на место… почти с мистической быстротой. От этого Минжуну стало немного легче: хоть что-то сегодня удалось.

В автобусе по дороге до Пекина он снова задумался над задачей, которую поставил ему на прошлой неделе Гуанпу. Дело выглядело достаточно простым: понадобилась всего пара непрослушиваемых телефонных разговоров для того, чтобы докопаться до истины. Но Минжуну было не по себе от этих истин. Ему ни во что не следовало влезать. Если бы сама жизнь была чем-то наподобие бесконечной мозаики, вроде той, что собирают на столе в офисе, он мог бы объяснить себе, что возится с пустячным фрагментом, который, пожалуй, подходит, а в общем – нет… Так что же ему сказать этой… как, кстати, ее зовут?..

– Товарищ Цзянь, позвольте мне спросить вас напрямую…

– Пожалуйста, спрашивайте.

Минжун сидел в комфортабельной квартире Гуанпу, перед ним стояла чашка чая. Когда он протягивал к ней руку, красное пластиковое кресло поскрипывало, приводя его в смущение. Минжун краснел и старался двигаться не так резко, но ему все же непросто было чувствовать себя раскованным в этой атмосфере среди искусственных маргариток и кресел с чехлами на спинках, да еще сидя напротив симпатичной девушки, которая не сводила с него своих больших блестящих, как у тюленя, глаз.

– Итак, сейчас вы живете в этой квартире, в которой и познакомились с Гуанпу. Вы хотите выйти замуж, хотите квартиру побольше и намерены переехать из Пекина в Шанхай и поселиться там с новым мужем.

– Да, все так. – Она словно давала какую-то торжественную клятву.

– Для того чтобы решить эти вопросы, вам необходимо заручиться согласием вашего предприятия. Вашему будущему мужу также требуется согласие его коллектива.

– Правильно.

– Ваш коллектив считает, что поскольку вы еще очень молоды… Двадцать три года, да?

Она утвердительно кивнула.

– Сделать ничего нельзя без согласия вашего ближайшего родственника по мужской линии, который непременно должен быть старше, чем вы, – ведь ваши родители скончались?

– Все верно, товарищ Чжан. Я так вам признательна за то внимание, с которым вы изучили мое личное дело.

Минжун несколько оттаял.

– Ну, вообще-то, мне не положено пользоваться возможностями моей службы в таких целях, но…

– Он – добрый человек, – энергично включился в беседу Гуанпу. – Очень важный человек. Тебе надо слушаться его. У него есть полезные связи.

Минжун поставил чашку на стол, и кресло снова скрипнуло.

– Так вашим ближайшим родственником-мужчиной является ваш дядя? – поспешил продолжить Минжун.

– Мы звали его дядей Чао, но вообще-то он не дядя, вроде… Он был мне кем-то сводным или что-то в этом духе. Со стороны сестры моей матери…

– И вы предприняли попытку отыскать его по месту его последней работы, то есть авиазаводу в Шаньси?

– Да. Но мне ответили, что след его утерян. – Девушка заметно расстроилась. В этом состоянии она казалась особенно привлекательной: охваченная беспокойством, она выглядела хрупкой, нуждавшейся в защите, в ком-нибудь, кто способен поддержать ее… – Они не больно-то старались помочь мне. А до тех пор, пока я не отыщу его…

Минжун вздохнул: он подошел к самой трудной части беседы.

– Я нашел его. Или, точнее… – Он встряхнул головой, раздражаясь на самого себя, ибо не знал, как лучше начать. – Не то что нашел его… – неудачно закончил он.

От предчувствия лицо девушки потемнело.

– Мисс Цзянь, я очень сожалею, но ваш дядя умер.

Ее руки до этого момента лежали на коленях. Внезапно они начали беспорядочно двигаться, затрепетали, и пальцы сплелись в необычные фигуры.

– Понятно, – произнесла она еле слышно.

– Обратимся к более обнадеживающей стороне: я полагаю, если я отправлю на ваше предприятие справку о его смерти, они пересмотрят свою позицию в отношении вас.

– Да. – Казалось, она не вникает в смысл сказанного им. – Бедный дядюшка Чао, – наконец произнесла она. – Я совсем мало знала его. Видела только один раз. Мама часто рассказывала о нем, пока была жива. – Опять наступила пауза. – Прошу вас, расскажите мне… как он умер? Как мне кажется, он был совсем не старый.

– Да, ему было пятьдесят шесть. Произошел несчастный случай. Пожалуй, мне стоит вернуться немного назад. Люди на авиазаводе в Шаньси оказались не слишком любезны по той причине, что ваш дядя Чао был завербован армейскими службами для выполнения особого задания, а на заводе были недовольны тем, что лишились такого работника. В качестве вольнонаемного его послали на аэродром куда-то в пустыню Ганьсу, это где-то ужасно далеко… Ганьсу-Б-десять, вот как назывался этот объект. Во время командировки он работал на десятитонном грузовике, и произошла авария…

– Нет, это неправда!

Минжун симпатизировал этой девушке. Он понимал, что она в шоковом состоянии. Однако его рабочий день оказался длинным и утомительным, и ему не терпелось поскорее добраться до дому.

– Да, – твердо произнес он. – Боюсь, нам придется смотреть фактам в лицо.

– Нет!

– Мисс Цзянь!..

– Простите, но вы не понимаете, что я хочу сказать. Мой дядя не мог водить машину. Он страдал эпилепсией.

– Что-о?

– Так говорила мне мама. Так было написано в его удостоверении: «Этот человек не в состоянии водить какое-либо транспортное средство». Она сама это видела. Так что, как бы он там ни умер, но только не за рулем грузовика.

Глава 6

– Черт бы меня побрал!

Прошин обернулся и увидел, что Сэнгстер остановился на полпути и изучает дверь, раскрыв от изумления рот.

– Что случилось?

Сэнгстер протянул палец и дотронулся до рельефного силуэта казака в меховой папахе.

– Так мне и говорили!

Прошин насупился:

– Это мужской туалет.

– Ну да! Так точно и говорили. Казак…