Подвиг. 1941—1945 - Вениамин Белобородов

Да только ошибся земляк. Видно, за Капу Девятову в грохоте сражения принял он другую девушку.

И вот пришла радость — письмо из Сталинграда. Капа писала, что жива-здорова, бьет фашистов и вернется домой с победой. Она успокаивала мать, справлялась об отце, о Толе, о младших братишках и сестренках. И ни слова о том, как ей трудно, как трудно всем, кто стоит насмерть у стен Сталинграда.

Недавно я встретила вашу дочку, Анна Викторовна. Это было во время поездки пропагандистов области по городам-героям. Накануне приезда в Волгоград они устроили вечер воспоминаний. Капитолина Николаевна была в нарядном костюме, на котором поблескивали семь медалей. Заново переживая те суровые дни, она рассказывала о Сталинграде. Вот тогда-то и узнала я, что Капитолина Девятова все 200 дней сталинградской битвы в составе 39-й гвардейской стрелковой дивизии сражалась на территории завода «Красный Октябрь». Собственно, завода уже не существовало, были одни развалины. Дивизия обороняла каждый метр земли, не давая фашистам прорваться к Волге.

Дивизия «ушла» тогда под землю. Бойцы обжили мартеновские печи, дымоходы, канализационные колодцы. Случалось так, что санинструктор Девятова, оберегая раненых, скрывалась в колодце. Сверху наши бойцы тщательно маскировали это место, потому что знали: им придется ночью отступить, чтобы утром с новыми силами отбить эту дорогую пядь земли.

О вашей Капе писала одна воинская газета в очерке «Гвардии Капа». Так с суровой нежностью звали вашу дочку товарищи по оружию. А воевала она и в самом деле по-гвардейски. Об одном из подвигов газета рассказала так:

«…В октябре положение в Сталинграде было очень тяжелым. Враг, имея превосходство в силах, особенно в авиации, упорно наседал на позиции защитников Сталинграда, не давая возможности переправлять на левый берег раненых, а оттуда перебрасывать подкрепления, боеприпасы, продовольствие. Бои шли жестокие и упорные, раненые все прибывали, а перевязывать их было нечем.

В одну из ночей вызвали Капу в штаб части:

— Вам боевое задание: переправиться через Волгу и доставить оттуда консервированную кровь и перевязочный материал.

В распоряжение санинструктора выделили двух бойцов.

Легко сказать — переправиться, когда на Волге ночью светло, как днем, фашисты непрерывно «вешают» осветительные ракеты, и стоит показаться на водной поверхности кому-нибудь или чему-нибудь, как открывают артиллерийский и минометный огонь, а то еще и бомбят.

Девятова и ее помощники после долгих поисков нашли, наконец, на берегу Волги рыбачью лодку. Поплыли. Вначале все шло хорошо, но как только лодка достигла середины реки, фашисты открыли по ней огонь из миномета. До берега было еще далеко, когда одна из вражеских мин, разорвавшихся поблизости, разнесла лодку. Один из бойцов был сразу убит. Капитолина и второй ее спутник поплыли к берегу. Нелегко это делать в ледяной воде. Сапоги, шинель, санитарная сумка — все намокло и тянуло ко дну.

Немного сил у 17-летней девушки, а до берега далеко. Но сознание необходимости выполнить боевую задачу и боец, для которого законы войскового товарищества были священны, помогли ей сделать невозможное — доплыть до берега. Вскоре их, вконец обессилевших, заметили оказавшиеся неподалеку шоферы машин с боеприпасами и доставили в медсанбат.

Обогрелись там, обсушились, получили все, что нужно, и на следующую ночь — в обратный путь. Боевое задание было выполнено.

За этот подвиг Капу наградили медалью «За боевые заслуги». А через несколько дней после получения награды она отметила в окопах Сталинграда свое совершеннолетие».

Вот какую дочку воспитали вы, Анна Викторовна, и ваш муж. После Сталинграда были бои на Северном Донце, за Барвенково, Запорожье, Днепропетровск. И везде санинструктор Девятова, вплоть до тяжелой контузии под Никополем, находилась на передовых позициях, не жалела своей жизни для спасения жизни других.

Помните, как после Сталинграда перестали приходить от Капы письма. А потом принесли похоронную… Вы второй раз потеряли дочь. День за днем каждое утро по знакомой дорожке шли вы в школу, по вечерам дома делили на всю семью скудный паек и страдали оттого, что дети ложатся спать голодными. По ночам стирали, латали прохудившуюся ребячью одежду. И все время жила в вас глухая неутихающая боль: «Капелька, родная, как же мы без тебя».

А Капа ничего этого не знала. После госпиталя весной 1944 года ей дали отпуск. Поезд пришел в Уфалей ночью. Не дожидаясь рассвета, побежала домой. Вот и родная улица, вот и ветхий домик: три окна на дорогу, два — в проулок. В одном из них — там, где кухня, — был свет. Заглянула — пусто. Подошла к другому окну, легонько стукнула.

— Кто там? — спросили вы, вглядываясь в темень за окном.

— Откройте, надо поговорить, — решила пошутить Капа.

Вы набросили шубу, платок, вышли во двор. Еще раз спросили, не узнавая:

— Да кто же это?

— Вам письмо от дочери.

— Нет у меня дочери, убита на войне — похоронную получила, — глухо ответили вы.

Тут Капа закричала:

— Да это я, мама, неужели ты меня не узнаешь!

А вы, Анна Викторовна, услышав это, вмиг узнали родной, измененный временем голос и… упали без чувств.

Вот так и получилось, что дочь для вас дважды воскресла.

И вся-то жизнь вашей семьи соткана из радостей и горестей, из счастливых и тревожных минут. Чего же все-таки больше? Наверное, счастья — хорошего человеческого счастья. Хотя порой радость и боль оказываются рядом, и материнскому сердцу нелегко их пережить.

Помните, несколько лет назад, 18 августа, все ваши дети собрались в Уфалее? Теперь, я знаю, вы живете в хорошей светлой квартире вместе с семьей Жени — того самого, которого вы отвели в годы войны на завод. Почти все приехали с женами, мужьями. Радостно было смотреть на взрослых сильных женщин и мужчин и сознавать, что они — ваши дети.

Толя после первых же приветствий спросил:

— Мама, а где твой орден?

Вы засмущались, но все-таки достали коробочку с наградой. Сын бережно взял орден Ленина, приколол вам к платью и сказал:

— Когда я здесь, пожалуйста, будь с орденом. Ты его заслужила — больше сорока лет в школе.

— Тогда и другую награду надо приколоть, — зашумели все. А другая ваша награда — «Медаль материнства». За шестерых воспитанных вами детей. Вот они все как на подбор. Анатолий с юных лет на военной службе, судьба забросила его в Гродно. Капитолина — партийный работник, в кандидаты партии вступила на фронте, сейчас заведует сектором в Кыштымском горкоме партии. Евгений отслужил на флоте и вернулся опять на металлургический завод. Теперь мастер, коммунист. Юрий — мастер телеателье в Бердичеве, Ираида живет и трудится в Заполярье, Нина закончила медицинский институт, врач в Свердловске.

Ну как не радоваться тому, что дети выросли настоящими людьми, а теперь вот и внуки подрастают.

А собрались в тот вечер все вместе, чтобы отметить годовщину со дня гибели отца. Он погиб в 1944-м в Прибалтике. И светлое, и горькое получилось застолье.

…Разъехались дети, и вы снова в тревоге, с нетерпением ждете писем. Капа — та близко, в Кыштыме. Нет-нет, да и позвонит по телефону.

— Ну, как ты там? — спросите вы.

— Все в порядке, мама.

Капитолина Николаевна, как всегда, в хлопотах. Ее, ветерана войны, лектора общества «Знание» часто приглашают на встречи с молодежью. Ее любят слушать. Когда просят прислать лектора, добавляют: «Хорошо бы Бродягину, Капитолину Николаевну».

Недавно волнующая встреча была в медицинском училище. Собрались семнадцатилетние на вечер, посвященный героям-современникам. Увидела Капитолина Николаевна совсем юных девчат в белых халатах и подумала: «Вот такой я уходила на фронт». А девчонки окружили ее, забросали вопросами. Она рада бывает этим встречам с юностью.

Так что все хорошо, все действительно в порядке.

Вот что написала бы я вам в письме, Анна Викторовна. Всего вам доброго!

В. Дробышевский

ПАКЕТ ИЗ ШТАБА

После трудного утреннего боя, в котором пулеметный взвод младшего лейтенанта Радюка попал под сильный минометный огонь, кавалеристы остановились на отдых в отбитом у немцев польском хуторе. Хозяин домика, куда зашли пулеметчики, предложил гостям картошки: больше в ту весну угощать было нечем. И через час во дворе вкусно запахло вареной картошкой, солдаты принялись за еду, устроившись тут же, на бревнах, сваленных у забора. А взводный велел принести ему завтрак в хату.

Когда солдат Николай Тузов поставил перед Радюком на стол котелок, источающий аппетитный запах, и повернулся, чтобы выйти, командир взвода остановил его:

— Погоди. Давай поедим вместе.