Катары - Роже Каратини

В память о нем вверяю себя вам.

Король Арагона снова сел на коня и вернулся к армии крестоносцев, стоявшей лагерем у стен Каркассона. Его окружили французские рыцари, а настоятель Сито, Арнаут Амори, руководитель крестового похода против катаров, принялся его расспрашивать: ему хотелось знать все о встрече короля с Тренкавелем. Педро II Арагонский пересказал ему разговор, который состоялся у него с последним, и вступился за несчастного каркассонского виконта. Но что бы он ни говорил, суровый Арнаут Амори и слышать не хотел о предложениях мира и сухо ответил королю Арагона:

Чтобы доставить вам удовольствие, — сказал он, —

мы сохраним ему жизнь.

Большего не просите. И пусть идет к черту

без оружия и обоза, с десятком людей,

оставив Каркассон в наших руках.

Педро II побагровел от ярости и процедил сквозь зубы, что скорее ослы станут летать по небу, чем он допустит подобное бесчестье, после чего вернулся в осажденный Каркассон, чтобы передать Тренкавелю категорический и презрительный ответ настоятеля Сито. Выслушав его, тот ответил кипящему от гнева и волнения сюзерену:

Лучше пусть со всех моих родных заживо сдерут кожу,

я обниму их мертые тела и умру последним!

В жизни моей, ваше величество, я не покину

вот этих вот моих людей, так и знайте. А теперь, сир,

возвращайтесь в свои арагонские земли и

предоставьте мне сражаться.

Арагонский король удалился, понурый и пристыженный: он был хорошим сюзереном и пришел в отчаяние оттого, что ничем не мог помочь своему вассалу. Крестоносцы тем временем сновали вдоль стен Каркассона, изучали местность, засыпали рвы, выставляли посты у родников с питьевой водой, охраняли подступы к рекам. Понемногу, как пишет автор «Песни о крестовом походе», осажденный город начал приходить в упадок:

Каркассон умирал. Заживо гниющие раненые

лежали вдоль улиц и бредили, обезумев от жажды.

Зловоние их ран мешалось с вонью

от ободранных туш во дворах и на площадях.

Женщины, старики, дети, покрытые гноем,

грязные, скучились в открытых домах,

сонные, измученные, облепленные мухами.

Судя по приведенным стихам, недалека была та минута, когда осажденный город-цитадель сам упадет в руки крестоносцев подобно тому, как срывается с ветки смоковницы зрелая винная ягода. К сожалению, мы располагаем лишь немногими сведениями о капитуляции виконта Раймонда-Роже де Тренкавеля, и нам приходится вновь обращаться к тексту «Песни о крестовом походе». Если верить этому драгоценному источнику, Каркассон и в самом деле вот-вот мог перейти в руки крестоносцев, но выходит, что именно они, а не осажденные, первыми предложили прекратить битву:

Так прошла неделя [в описанном выше положении].

Тогда один из главных полководцев

крестоносной армии предложил осажденному виконту

встретиться вне стен города.

Тренкавель появился, гордо восседая в седле.

Его сопровождала сотня рыцарей,

а у сеньора из крестоносной армии было лишь тридцать.

Не названный по имени «сеньор», о котором идет речь, предложил виконту Раймонду-Роже де Тренкавелю достойно сдаться, чтобы Каркассон не постигла участь Безье:

Мессир, — сказал он ему, — я вам родня,

храни вас Господь, и меня да хранит он. Я очень хочу,

чтобы вы целым и невредимым вышли из этой беды.

Для этого вам надо пойти на соглашение.

Если бы вы могли рассчитывать на какую-либо быструю помощь,

я одобрил бы ваше намерение сражаться,

но мы с вами знаем, что всякая надежда тщетна.

Смиритесь же с волей нашего папы

и крестоносцев. Правду сказать, мессир,

если вы нас принудите взять вас силой,

резня будет такая же, как была в Безье.

Так что довольствуйтесь тем, что спасете вашу жизнь.

По крайней мере, у вас останется кое-что от ваших богатств.

Что же касается подробностей сдачи Каркассона, о которых поведал нам Пьер де Во-де-Серне в своей «Альбигойской истории» (АИ, 98—99), они не всегда совпадают с теми, которые приведены в «Песни о крестовом походе». Противоречия, существующие между этими двумя источниками, были с величайшей проницательностью исследованы Зоей Ольденбург в книге «Костер Монсегюра»[63]: она задает по этому поводу множество вопросов, заслуживающих пристального изучения — такой анализ поможет яснее видеть в историческом тумане, которым окутана эта капитуляция.

1. В противоположность тому, что произошло во время взятия Безье, Каркассон не подвергся разграблению; предводители крестоносного войска наложили своего рода запрет на добычу, поручив ее охрану рыцарям, прославившимся храбростью и непреклонностью. Настоятель Сито, Арнаут Амори, глубоко потрясенный разорением Безье, дошел даже до того, что пригрозил отлучением от церкви тем крестоносцам и прочим воинам, которых уличат в грабежах. И высказал он это в таких словах:

«Крестоносцы, слушайте меня.

С вами Иисус, Царь Небесный. Доказательство тому —

нет здесь никого, кого вы не могли бы победить.

И я приказываю вам, во имя Господа,

не прикасаться к добру, какое есть в этом городе.

Всякий грабитель, всякий, кто украдет хоть соломинку

(слышите ли вы меня?), будет тотчас отлучен от церкви.

На самом деле следовало бы доверить Каркассон

кому-нибудь из великих крестоносцев, способных сохранить

в чистоте свою душу. Надо, чтобы никогда больше

нечестивые разбойники не смогли ее запятнать».

Всякий кивнул, и все собравшиеся

одобрили его слова.

2. Было решено, что все жители Каркассона покинут город «нагими», не взяв с собой ничего, кроме своих грехов, и что они останутся свободными. Так что горожане ушли «в одних рубахах и штанах» при следующих обстоятельствах, описанных в «Песни о крестовом походе»:

Тренкавель сдался! Молва об этом разошлась

По Каркассону. Тогда горожане и рыцари,

солдаты и слуги, нищие калеки и девственницы

покинули город. В нем не осталось ни души.

Устрашенный народ бежал куда глаза глядят.

Ни одного узла на согнутых спинах;

рубахи и штаны, ничего более. Одни

ушли в Арагон, другие в Тулузу.

Все скоро обратятся в дорожную пыль.

Войско тотчас вошло в опустевший город,

разместившись в башнях, в донжоне,

жилище виконта. Пехотинцы и наемники

хватали добычу, там было множество мулов

и славных лошадей, они делили трофеи,

а глашатаи тем временем надрывали глотки на улицах:

«Крестоносцы! все идите слушать проповедь настоятеля Сито!»

Тренкавель, прежний виконт, был брошен в тюрьму, а вся добыча, которую, как мы уже говорили, уберегли от грабителей и на которую «наложили секвестр», предназначалась новому виконту, коего должен был назначить Арнаут Амори, настоятель Сито.

3. Победившие крестоносцы тем не менее отобрали земли каркассонского виконтства у отлученных от Церкви баронов; теперь следовало передать эти владения другим баронам. Комиссия, состоявшая из двух епископов и четырех рыцарей, также назначенных вездесущим настоятелем Сито, решила отдать виконтство никому не ведомому капитану, обладавшему небольшим феодом в долине Шеврез, графу Симону де Монфору, и вот об этом выборе следует поговорить подробнее.

Если крестоносцам и удалось, взяв такие крупные города как Безье и Каркассон, сократить в Лангедоке и Провансе число местностей, где угнездилась катарская ересь, все же они не смогли искоренить ее во всех южных провинциях Франции. Кроме того, к сентябрю 1209 года у безжалостного гонителя еретиков, благородного графа де Монфора, возглавившего к этому времени крестовый поход, осталось лишь двадцать шесть рыцарей, с которыми он должен был поддерживать религиозный порядок в Лангедоке... Впрочем, в марте следующего года он, должно быть, с радостью встретил нескольких высокопоставленных особ, прибывших с севера, дабы помочь ему истреблять катаров; в числе этих особ были монсиньор Пьер, его преосвященство епископ Парижский Пьер де Куртене, граф Осеррский, пришедший из Иль-де-Франса с крестоносным войском, а главное — подкрепление (несколько сотен воинов), которое привела ему его собственная жена, Алиса де Монморанси. У священной войны действительно существовали свои правила, установленные во время первых крестовых походов против турок — походов, устроенных с целью освобождения Гроба Господня. Рыцари, бравшие крест, были добровольцами, которые обязывались сражаться ради Церкви в течение по меньшей мере сорока дней, но они вольны были вернуться домой, как только истечет срок этой «сорокадневной службы». Следовательно, необходимо было предусмотреть постоянное пополнение численного состава крестоносных войск и обеспечить смену воинам. Армия крестоносцев, сеявшая страх повсюду, где она проходила, была временной армией, добровольцы которой обязаны были служить лишь в течение сорока дней, после чего могли беспрепятственно ее покинуть.